Нет, ребятки, двадцать первый век это вам не шутка. Начинался-то он дымно и весело, тут вам и тотальное чипирование, и удалое освоение планет, и внедрение нанопротекторов, роботы-андроиды на каждом шагу, а потом Потом человечество скисло. Все равно как стайер на последнем круге. Верно говорят, двадцать один год переломный возраст для людей. Нечто подобное, вероятно, испытывала и наша перенаселенная планета. Согласитесь, одно дело наблюдать ренессансы и освоение новых земель, крестовые походы с запада на восток и с востока на запад, и совсем другое созерцать унылое благополучие обленившегося человечества. Разве не скучно? Еще как! А уж потом поначалу робко, а после и во весь голос последние из уцелевших педагогов начали вопить, что человечество стремительно деградирует. И честное слово! мне следовало родиться значительно раньше лет этак на сто или двести. Тогда, может, и не пришлось бы писать про самого себя романы. Но кто же знал, ребятки? Падаем-то все, а чтобы соломки подстелить об этом вспоминаем, лишь крепко ударившись
Я достал из стаканчика новенький карандаш, и в этот момент вызов материализовался прямо в кармане моего халата. Одновременно пискнул в углу подаренный шефом дистанционный куратор. А ведь я только-только вкусил курортной свободы, преисполнившись решимости довести свой первый детективный роман до конца. Но, увы, мне снова напомнили о треклятой работе. Шеф был в своем амплуа. Еще один минус нашего времени. С некоторых пор телефоны пихали куда только можно в часики, сережки и клипсы, а то и вовсе прямо в головы в виде миниатюрных чипов. То же самое происходило и с письмами, они беспрепятственно проникали в карманы курток и халатов, а то и вовсе вспыхивали голографическими видениями перед глазами в самую неподходящую минуту. От этого было невозможно спрятаться, от этого трудно было отмахнуться. Общество стало чудовищной мелкоячеистой сетью, в коей и билось-трепетало попискивающее рациями, телефонами и прочими дивайсами человечество.
Не переодеваясь и не утруждая себя лишними сборами, я спроецировался через репликатор прямо в кабинет НОРа начальника отдела расследований, моего шефа и моего безраздельного хозяина. Приветственно помахав рукой, я плюхнулся в низенькое кресло и, подражая герою своего романа, забросил ногу на ногу. С удовольствием закинул бы ноги и на стол шефа, но это было бы явным перебором. А потому я ограничился тем, что шумно и не без вызова прокашлялся, оттопыренным мизинцем потерев сначала кончик носа, а потом и затылок. Шефу ничего не оставалось, кроме как, полюбовавшись моим курортным видом, в свою очередь свирепо потереть огромную, покрытую седым ежиком голову.
Привет, пробурчал он. Неплохо выглядишь.
Мерси, скромно поблагодарил я.
Ну, а для тех кто неплохо выглядит, у меня всегда отыщется заковыристое дельце. Так вот, Шерли, слушай меня внимательно!..
Видали?.. Вот так плюнут в душу и не заметят. Мало того, что сказано это было совсем неласково, вдобавок ко всему и имя мое в очередной раз переврали. Шерли меня звали месяца четыре назад. Шерли Холмсон. С тех пор я успел сменить три имени, которые шеф беспрестанно путал, чем раздражал меня до чрезвычайности. Может быть, шеф и запамятовал мое нынешнее имя, но я-то все свои имена помнил прекрасно. Мегре Хил, Шерли Холмсон, Арчи Голдвин Впрочем, неважно. Куда важнее было то, что шеф упорно игнорировал мое исконное право выбирать себе имя по вкусу.
Джеймс, угрюмо поправил я. Джеймс Бондер.
Ах, да, НОР поморщился, словно на его глазах я лизнул дольку лимона. Прости, Джеймс. Понимаешь, эти Бендеры, Бондеры, Шмондеры Ну, не у всех такая феноменальная память, как у тебя.
Насчет памяти он не врал. Я и впрямь умел запоминать любую чепуху. Мог только раз взглянуть на человека, а после назвать точное количество прыщей и веснушек, описать каким узлом завязаны шнурки и сколько ниток к какой брючине прилипло. Словом, тут НОР ничуть не преувеличивал. Хотя и здесь я ощутил непонятный подвох. На всякий случай я счел за лучшее промолчать.
Конечно, прогнусавил он, нашей конституцией честным гражданам гарантирована свобода имен и фамилий, но он хмуро покосился на мой халат и, потерев переносицу, проворчал. Что у тебя под мышкой? Опять двуствольный «Магнум»?
Я покраснел. Дело в том, что, по моему мнению, настоящий сыщик не должен никогда расставаться с оружием. Даже в ванной и даже на пляже. Дома у меня хранилась целая коллекция кинжалов и пистолетов. Понятно, что долбили они исключительно шумовыми патронами, но разве в этом дело? Мужчина, если он мужчина, обязан любить оружие, и на каждое задание я тщательно подбирал что-нибудь новенькое. Для меня это было почти святым, но мой шеф!.. Мой шеф этого абсолютно не понимал! В чем-то мы были союзниками, а в чем-то полнейшими антиподами.
Конечно, прогнусавил он, нашей конституцией честным гражданам гарантирована свобода имен и фамилий, но он хмуро покосился на мой халат и, потерев переносицу, проворчал. Что у тебя под мышкой? Опять двуствольный «Магнум»?
Я покраснел. Дело в том, что, по моему мнению, настоящий сыщик не должен никогда расставаться с оружием. Даже в ванной и даже на пляже. Дома у меня хранилась целая коллекция кинжалов и пистолетов. Понятно, что долбили они исключительно шумовыми патронами, но разве в этом дело? Мужчина, если он мужчина, обязан любить оружие, и на каждое задание я тщательно подбирал что-нибудь новенькое. Для меня это было почти святым, но мой шеф!.. Мой шеф этого абсолютно не понимал! В чем-то мы были союзниками, а в чем-то полнейшими антиподами.
Скрежетнув зубами, я процедил:
Всего-навсего «Парабеллум».
Так я и думал. В халате и с «Парабеллумом». Замечательно! он всплеснул своими маленькими ручками, словно собирался поаплодировать. Впрочем, могу тебя успокоить: с теперешней задачей ты справишься без оружия.
Помнится, вы говорили это и в прошлый раз.
Разве я не оказался прав?
В ответ я только издал невнятное мычание. Логика моего начальника порой доводила меня до белого каления.
Ладно, ладно шеф кивнул на листок у самого края стола. Ознакомься. Имена и прочие данные так называемых жертв.
Так называемых?
Вот именно, шеф слез со своего плюшевого трона и, враз превратившись в низенького человечка с необычайно большой головой, прошелся-прокатился этаким колобком по кабинету. Дело достаточно деликатное. Кроме того он остановился и пристально оглядел меня, им должен заниматься человек, хоть что-то смыслящий в искусстве.
Не так уж часто шеф одаривает нас комплиментами, поэтому вполне объяснимо, что я ощутил прилив горделивой застенчивости. Вместе с тем я постарался изобразить на лице скромное удивление. Шеф огорченно кивнул.
Верно, ты тоже в нем ни черта не смыслишь. Но выбирать не приходится. Твой сменщик надумал справлять именины на спутниках Сатурна, мой первый зам раскручивает бухгалтерскую недостачу на Арктическом побережье. Ни у того, ни у другого ни слуха, ни голоса, а ты, я заметил, частенько насвистываешь какие-то куплетики. И голос у тебя громкий Кстати, приготовься! Возможно, придется влезать в тайну личности.
Ну, уж нет! я решительно отодвинул от себя листок. Это похуже змеиного яда. Если хотите нажить врагов, лучший способ покопаться в чужом белье.
Я же сказал возможно. Так что глядишь, и пронесет.
Пронесет, это точно, пробубнил я.
Не ворчи, Бондер, тебе это не идет. Впрочем НОР плотоядно улыбнулся. Ты ведь все равно запомнил информацию?
Он неспешно упрятал листок в стол. Тут он снова угодил в яблочко. Способность запоминать все с первого прочтения иногда здорово подводит. Все восемь «так называемых» жертв оказались надежно впечатанными в мой мозг, а стало быть, снизились шансы отвертеться от дела. Меня уже ПОДКЛЮЧИЛИ.
Итак, один небезызвестный художник внезапно разучился рисовать картины
Писать, машинально поправил я. Корабли ходят, картины пишут.
Да? шеф с подозрением посмотрел на меня. Гмм Хорошо, возможно, и так. Так вот, по прошествии энного времени он надумал обратиться в одно из наших агентств
Разумнее было бы обратиться к врачу.
Не волнуйся, он побывал и у врача. Но позже все-таки обратился к нам. Заметь, художник, человек искусства, и к нам! Случай, безусловно, редкий, и естественно, мы оказали ему повышенное внимание. Так вот В присутствии наших людей художник попытался для примера что-нибудь нарисовать или написать, но вышло у него все равно как курица лапой. Даже наши пинкертоны это разглядели. А до этого он был знаменитостью, соображаешь? Создавал монументальные полотна. Скалы рисовал, ящерок каких-то палеозойских, пальмы с дворцами А теперь вдруг разучился.
Я недоуменно приподнял брови.
Вот-вот! Выглядит первоапрельской нелепицей, но вся беда в том, что верить этому художнику можно. Словом, дело поставили на контроль, переслав выше, то есть нам. А вернее, к тебе.
Я буду учить его рисовать?
Не ерничай, шеф заложил руки за спину и косолапо прошелся по кабинету. Дельце, конечно, странное, если не сказать больше, но Случайно мне пришла в голову мысль запросить полную статистику происшествий. Заметь, полную! Включая медицину и так далее. Представь себе, оказалось