Целью ритуальных практик, осуществляемых посредниками,
являлось прямое духовное воздействие на результаты жизненных процессов: удача на охоте и в войне, здоровое потомство, исцеление от болезней, гармоничные отношения в общине и прочее. Загадочность самого бытия создавало в сознании древнего человека мистическое отношение к окружающему миру. Длительные наблюдения и духовные озарения приводили к выработке определенных ритуалов, проведение которых, как ни странно, приносило искомый результат. Так возникли традиционные магические практики, регулирующие взаимоотношения людей с природой, с невидимым миром духов и друг с другом.
Такие практики особенно хорошо сохранились в среде охотников, которые вплоть до наших дней продолжают считать, что духи-хозяева местностей, как и все духи вообще, любят слушать музыку и сюжетные повествования. Так, хакасские охотники перед исполнением сказок прямо обращались к духухозяину местности: «Ты послушай, да больше нам зверя давай, а мы тебе больше сказок будем рассказывать». У таежных охотников-бурят также существует поверье, что если во время охоты хорошо рассказывать сказку, то будет обильная добыча. Шорские охотники в случае неудачной охоты делали из кедра кобыз и играли на нем, за что в награду духи-хозяева тайги давали им много добычи. Хакасы перед охотой заставляли шамана камлать, предсказывая пути-дороги охотников, а мудреца-сказочника рассказывать сказки, дабы расположить духа-хозяина леса.
Этот «мистический диалог» с невидимым Духом распространился и на похоронный обряд. Чтобы умилостивить духов предков и сообщить им о прибытии в мир мертвых их сородича, исполнялись песни и сказания о предках, музыка и хвалебные оды.
Особое место занимает имеющая те же магические корни и функции, широко распространенная среди степных народов традиция исполнения музыкального произведения перед сражением чтобы привлечь в помощь духов-покровителей.
Мистическое воздействие слова и музыки на сознание людей, на невидимые жизненные процессы, духовная суть этих форм творчества постепенно осознавались в древнем человеческом коллективе, входя в незыблемую традицию, становясь частью быта. Также, как стал осознаваться тот факт, что певческий, музыкальный, сказительский, поэтический, шаманский дар снисходят на людей по воле духов. Однако для полноценного оформления такого осознания в глубокую традицию предстоял еще долгий путь.
ИСТОРИЯ ДУХА
Фаза вторая: АРУАХИ
Согласно научным данным, в неолитическую эпоху в человеческом обществе произошли коренные изменения, значительно повлиявшие на его последующее развитие. В этот период техника обработки камня достигла чрезвычайно высокого уровня развития, началась добыча камня в шахтах, возникли зачатки горного дела. Впервые появляется глиняная посуда, позволяющая готовить, хранить и транспортировать продукты. Были изобретены удобные тканые одежды и более эффективные рыболовные сети. Именно на просторах Великой Степи была одомашнена лошадь, и возникло скотоводство как особая отрасль хозяйства (Ботайская культура). По мнению некоторых авторов, к неолиту относятся и первые, еще не ставшие массовым явлением, металлические изделия. В связи со всеми этими достижениями, интенсивнее происходило расселение человеческих коллективов, следствием чего явилось и постепенное объединение прежде отдельных разрозненных племен в большие родовые союзы.2
Все эти факты позволили английскому ученому Г. Чайлду назвать этот период развития человеческого общества «неолитической революцией». Очевидно, что этому технологическому и социальному прорыву соответствовала и революция духовно-культурная. Активно развивались магические практики, шло взаимообогащение мировоззрений прежде разрозненных групп и зарождение культа предков (аруахов) как базовой идеологии Великой Степи.
Значительное развитие абстрактного мышления людей неолитической эпохи развило идею вечной борьбы добрых и злых сил природы. Роль покровителя и защитника от пагубного влияния злых сил должен был играть возникший еще в палеолите «тотем» -символический образ животногопокровителя рода.
Согласно тотемическим представлениям, тотем одновременно и предок, и близкий родственник, и современник, и старший брат, и воплощение каждого из членов общины в животное или растительное обличие.
«Тотем» это символпокровитель отдельных членов рода. При этом, человек почитает не само животное-тотем, а лишь символпокровитель как предка рода, который находится на уровне сверхъестественных сил, и потому способен противостоять враждебным сверхъестественным существам. Животное-тотем было ярким проявлением палеолитических представлений о неделимом единстве человека и природы.
Человек неолита уже ощущает себя, хотя и плотно связанным с природой, но все же отдельной частью вселенной, стоящей к природе отдельной частью. Он также все более осознает свою отдельной частью в составе коллектива. Кроме того, перед лицом объединения родов, а значит, культов и тотемов, встает задача формирования более широких идеологических основ для надродовых отдельной частью культов.
Как следствие, происходит дальнейшая специализация ритуальных посредников, не только знающих тонкости собственного родового культа, но и исполняющих теперь уже массовые межродовые культовые обряды с учетом духовпокровителей всех родов в рамках новых союзов. Тотем, наряду с животным обличием, стал приобретать и антропоморфные, человекообразные черты. Позднее это привело к формированию культа предков веры в души умерших родственников. Однако ему предшествовал этап культа предков , как признака все еще актуального единства с природой.
Этот процесс был характерен для многих народов мира: северо-американских и центральноамериканских племен, народов Океании, Самоа, Азии, Африки, а также для корейцев, японцев, китайцев и других народов, в том числе и для евразийских кочевников. В культуре этих народов проявилась вера в имеющих животное обличие индивидуальных покровителей отдельных людей так называемый «нагуализм». Согласно этим представлениям, каждый человек обладает двумя обличиями: одно из них человеческое, второе
животное.
Например, прежде казахи при рождении ребенка посвящали ему
определенного коня, которого называли «нысана». Нысану не использовали ни для верховой езды, ни для каких-либо других целей, его нельзя было резать он вольно пасся в табуне. Если конокрады угоняли вместе с другими конями нысану, хозяин немедленно отправлялся на поиски и стремился вернуть не столько весь табун, сколько именно нысану. Таких животных монголы называли «онгон» и относились к нему точно так же. То же самое наблюдалось в прошлом у алтайцев, тувинцев, якутов, бурят, хакасов. Можно предполагать, что широко распространенный у тюркомонгольских народов обычай давать имена, связанные с названиями животных и птиц, возник первоначально именно в связи с нагуалистическими представлениями.
Таким образом, «нагуаль» -это реальное животное, «носящее дух», «оберегающее» конкретного человека. Этакий «живой амулет», от сохранности которого зависит благополучие того человека, чьим нагуалем он является. В отличие от тотема, носящего коллективный характер покровителя всего рода, нагуаль подчеркивает индивидуализм, служа оберегом для отдельного человека.
Итак, в «революционном» неолитическом обществе, наряду с общеродовым тотемом-символом, каждый человек имеет уже своего, отдельного тотемом-символом. Тотемические представления превращаются в нагуалистические, от абстрактных символов-тотемов человек обращается к реалистичным образам поначалу животных, а затем и людей.
Постепенно в сознании людей стало складываться и такое мировоззрение, что наиболее эффективную духовную поддержку им оказывают даже не нагуали, а души умерших родственников. Скорее всего, во время атаки воины начали спонтанно обращаться именно к духам души умерших родственников) воинов, являвшихся их непосредственными предками. И это понятно: ведь духи предков, прекрасно знакомые с военным ремеслом и прославленные на полях сражений, более надежная подмога в бою, нежели животное-нагуаль, далекое от человеческих «воинских игрищ».
Таким образом, почитание аруахов, военных предков, возникло на основе более древнего нагуализма. Этот процесс был назван нами вторичной мифологизацией, тем самым подчеркивая, что мировоззрение новой эпохи (культ предков) облеклось в покровы традиционной мифологии (тотемизма и нагуализма), вновь активизируясь вторичной мифологизацией