Ему я не могу позволить, чтоб она сгорела,
Женюсь на ней я, если ей другой не доверяет,
Нельзя нам допускать, чтоб она муки претерпела.
Кому принадлежать ей, пусть она при нас решает».
Она сказала: «Никому я не принадлежала,
Как кроме брахмана, но он ведь мне не доверяет,
И он решил так сделать, чтоб в огне я побывала,
А этот человек меня от гибели спасает.
Так с кем мне быть? Кто смотрит, или держит мою руку?
Кому принадлежать из них? Кто меня больше любит?
С тем, кто оберегает, а потом меня погубит?
Иль с тем быть, кто не даст испытывать мне в жизни муку»?
И брахман тут заметил, что его все обманули,
Он плюнул и ушёл, она ж с любовником осталась,
Царь рассмеялся, видя, как того оба надули,
Сложил сентенцию, которая распространялась:
«Повадки женщин всегда трудно распознать бывает,
Они похожи на следы рыб на воде, стоячей,
Они все вкрадчивы, лукавы, и их гладь скрывает,
Но хитроумны и коварны, как и слепец, зрячий.
Бывает трудно правду в хитростях их обнаружить,
И правда для них- ложь, а ложь за правду выдаётся.
И то, что создают они, то трудно всем нарушить,
А вывести на воду, чистую, не удаётся.
Когда из них кто говорит: «Желание имею»,
То их желанье, как коровы, что траву желают,
То, что хотят, тем обязательно завладеют,
Ползком до цели доползут, как делают то змеи.
Они докучливы, подвижны, как песок, сыпучий,
Суровы и тверды, в жестокости же откровенны,
В опасностях реакция их как у змей, гремучих,
Для их ума мужских тайн не бывает, сокровенных».
42. История о том, как трудно обо всём узнаётся
Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился,
Народом правил, и искал на пост свой претендентов,
То Бодхисаттва, став учителем, ещё учился,
Хотя и был известным и учил других студентов.
Он искушён во всех искусствах был, как и науке,
И у него аж пятьсот юных брахманов учились,
Все были не женаты, меж собою все сдружились,
И не скучали по родителям, живя в разлуке.
Но вот из дальних стран к нему один брахман приехал.
Он был женат, жену свою привёз также с собою,
Женился по дороге, когда к Бодхисаттве ехал,
Снял для неё дом, и в нём ночевал ночной порою.
Но все его отлучки на учёбе отражались,
Не мог он с головою весь в учёбу погрузиться,
Когда не возвращался, начинала жена злиться,
Поэтому их отношенья часто обострялись.
А в дни его отсутствия жена злой становилась,
И стала придаваться в одиночестве порокам,
Впадала, как рабыня, в блуд, и с кем-то веселилась,
В те дни не уделял брахман внимания урокам.
При возвращенье вдруг ставала грубой и жестокой,
Когда с другими нужных ей часов не проводила,
Расстроенный муж возвращался в школу одиноко,
И думал, почему жена его вдруг разлюбила.
Однажды не был он семь дней и вновь вдруг появился,
Спросил его учитель: «Почему ты задержался?
Ответил тот угрюмо: «Я с женою оставался,
И то, что она делает со мною, поразился.
Я не могу никак понять мою жену отныне:
Один день зла, сварлива и к себе не подпускает.
Другой же домогается и всё мне разрешает,
Ведёт себя как госпожа, другой день как рабыня.
Её я поведения совсем не понимаю.
Я не пришёл бы к вам, если бы не был возбуждённым».
Сказал тот: «Поведенье её, так я объясняю:
Ведут себя лишь те так, образом определённым,
Которые своим мужьям с другими изменяют,
Непостоянны все они на этом основанье,
Один день домогаются, другой день остывают.
Их настроение меняется по их желанью.
Чтобы понять их существо, нам нужно разобраться,
И почему не могут жить без удовлетворенья?
В какой момент спокойными не могут оставаться?
Их совесть то молчит, то их склоняет к угрызенью.
Когда за ней понаблюдаешь, станет всё понятно:
Когда послушна и смирна вела себя развратно,
Когда к тебе ожесточилась, или сморит смело
Самоуверенно с другими связи не имела.
А, по своей природе, женщины плохи и злобны.
Их сущность до конца понять мужчинам невозможно.
Они порою даже ада дьяволам подобны
Но с ними жить, в совместном мире находиться можно.
К желаньям их должны мы хладнокровно относиться
Не надо перед ними заискивать и унижаться
Они мужчину, кто им близок, потерять боятся
А лучше всего будет, если с ними подружиться.
И Бодхисаттва брахману пропел стихотворенье:
«Когда желает женщина тебя, не обольщайся.
А если не желает, не сердись, не обижайся,
И не показывай им страсти или нетерпенья.
Ведь женщины, по своей сути, все непостоянны,
Они, как рыбы в море, их следов не оставляют,
Мужчинам не понять, когда и что они желают,
Обычно жизненные установки их пространны».
Прослушал Бодхисаттвы ученик увещеванье,
И стал к супруге своей равнодушно относиться,
Решила та: «Сутью мой проникся пониманьем».
Став ему верной, всех мужчин вдруг стала сторониться.
43. История о мнимой болезни
Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился
Народом правил, и наукой высшей увлекался.
То Бодхисаттва в семье брахмана опять родился,
Семья была богата, сын, как сыр в масле, катался.
После того, как в Таккасиле он всему учился,
В Бенаресе учителем стал самым знаменитым,
Его ашрам там же в престижном месте находился,
И он детей воспитывал всем семьям, именитым.
И юные брахманы, как и отпрыски всей знати,
Искусства высшие все в его храме постигали,
И, наполняя свои души знаньем благодати,
Людьми, весьма известными, в своей стране ставали.
Учился Ведам трём, искусствами обогащался
Один из брахманов, приехавший с женой своею,
Ашрам он посещал не часто, мало с кем общался,
С женою время проводил, был увлечён он ею.
Его жена на публике вела себя обычно,
Но совершала в жизни, внутренней, ошибок много,
Ночами не спала, слонялась, ела понемногу,
А днём ложилась спать, была к работе непривычна.
Больной казалась, днём в постель ложилась и стонала.
Когда муж спрашивал её: «Что, милая, с тобою»?
«Болит живот, терпенья нет». она так отвечала.
Когда он уходил, то нанималась лишь собою.
Он спрашивал её: «Быть может ты чего желаешь»?
Она же говорила: «Принеси мне фруктов сладких.
Лепёшек рисовых с черникой, всё на листьях гладких,
Всё то, что я люблю поесть, ты вкусы мои знаешь».
Муж вкусы её знал и начинал трудиться:
Готовил, бегал на базар, купить, что она хочет,
Прислуживал во всём, как раб, жене, что было мочи,
Вокруг неё всё время продолжая суетиться.
Когда он уходил, любовников та принимала,
И с ними проводила время в страсти и веселье,
Когда же приходил он, то она была в постели,
Держалась за живот свой и в страдании стонала.
А брахман думал: «Бедная, страдает бесконечно.
И как помочь ей, чтобы облегчить боль, я не знаю,
Я на страданья не могу её смотреть беспечно,
Мне нужно пригласить того, кто в этом понимает».
Однажды он, набрав корзину разных угощений,
Пришёл в ашрам с визитом и сел с Бодхисаттвой рядом.
Спросил тот: «Почему так редки ваши посещенья»?
Ответил браман тут: «Болезнь жены кажется мне адом,
Хоть телом и крепка она, и вид её здоровый,
А кожа её гладкая, холёная, лосниться,
Но жалуется на живот, и вид её суровый,
От боли сердится всегда, ей по ночам не спится.
Поэтому не прихожу я к вам, сижу я с нею,
К тому же, каждый день хожу на рынок за едой я,
Продукты покупаю, и домой спешу скорее,
Готовлю ей обеды у плиты, на кухне стоя.
Пеку лепёшки, жаренные, на кунжутном масле,
Я блюда, разные, по вкусу ей приготовляю,
Ведь у неё болит живот, желанья исполняю,
Всё делаю, чтоб боли в её животе угасли.
Поэтому и времени нет к вам идти в ученье».
Подумал Бодхисаттва, что супруга, дома лёжа,
Его обманывает, её ложные мученья -
Лишь для того, чтоб ей еду купил он подороже.
Ещё подумал: «Ему дам рецепт для излеченья,
Чтоб понял он, как поступать, что правильно, что ложно».
Сказал ему: «Не покупайте ей такие угощенья,
Они вредят ей, ей простую пищу есть лишь можно.
И я вам дам ещё один рецепт для исцеленья:
Возьмите овощей дешёвых и сварите кашу
В кастрюле медной, доведите всё то до кипенья,
Добавьте ветку дерева и дайте жене вашей.
Скажите, что это лекарство, если есть не будет,
И вас попросит принести ей что-нибудь другое,
То вы побьёте палкой, что бы не сказали люди.
Работать заставляйте, не давайте ей покоя».
И брахман с его этим предложеньем согласился,
Домой вернувшись, он сказал жене: «Пей это зелье»!
Она попробовала, вид лица весь искривился,
Когда он есть заставил, было ей не до веселья,
Тем более, когда сказал, взяв палку, ей серьёзно:
«Не будешь есть, то накажу, весь день работать будешь».
Заставил съесть всё, и при этом вид имел он грозный,