Любовь, неодолимая, лежала в основании.
В то время на границе царства было неспокойно,
Враги в страну часто вторгались, бунты возникали,
Чтоб успокоить всех и дать отпор врагам достойно,
Царь должен ехать был туда, его войска позвали.
Они письмо послали: «Мы не можем защищаться».
Собрал царь срочно войско и отправился к границе,
Позвал жену, сказал ей: «Час пришёл с тобой прощаться.
Я уезжаю, нам желательно б договориться.
Бои будут. Что ждёт победа или пораженье,
Не знаю я. А ты одна в столице остаёшься.
Так как тебя я не могу взять, там будут сраженья.
Для женщин там опасно, ты там не убережёшься».
Жена ему сказала: «Если суждено расстаться,
Посланника мне шлите после каждой второй мили,
Проедете что, чтобы я могла не сомневаться,
Что живы вы, что вас мои молитвы сохранили».
Царь согласился, в город Бодхисаттву он отправил
С отрядом воинов и слал депеши чрез две мили,
С приказом, чтоб ему всё о царице сообщили,
Чтоб передали, что он сердце с ней своё оставил.
Когда с нарочными депеши в замок прибывали,
Царица спрашивала их, зачем те приходили,
«Чтоб ваше самочувствие узнать», те отвечали.
«Узнайте же»! Те с ней в постели время проводили.
Король прошёл уж шестьдесят четыре с лишком мили,
Послал ей тридцать два солдата, весть передавали,
После доклада все солдаты ночь с ней проводили,
Наутро возвращались в часть, когда с ней переспали.
Царь, наконец, в сражениях освободил границу,
Послал он Бодхисатву в город для приготовления,
Чтоб встретил весь народ его, когда он возвратится.
К царице от него нёс Бодхисаттва донесенье.
Когда царица Бодхисатвы лико увидала,
То в восхищение пришла, и в возбужденье тоже,
Окинув взглядом с ног до головы, ему сказала:
«Иди ко мне, мой брахман, мы пойдём с тобой на ложе».
Но Бодхисатва, слова эти слыша, возмутился.
Сказав: «Не говори со мной так. Царь наш почитаем,
Он честен и открыт для всех, и это мы все знаем,
Царь, видя, как себя ведёшь ты, очень б удивился.
И в первый раз я с удивлением такое вижу,
И удивляться этому всему не перестану,
Я никогда это не сделаю, грех ненавижу.
И похоти твоей я потакать грехом не стану».
«Царь для шестидесяти четырёх не почитаем,
И только ты один, я вижу, грех и ненавидишь,
Греха на свете нет, как мы, все женщины, считаем,