В очередях стояли в основном женщины наши мамы и наши бабушки. Что-то перепадало и нам. Иногда в очереди стояли «по очереди»: кто-нибудь из резвых детей занимал, потом сменялся терпеливой бабушкой, а бабушка вечером передавала эстафету родителям, возвращавшимся с работы.
Ещё одна очередь? Нет. Свадьба! «Друзья» жениха штурмуют дом невесты. Нам тут «фейки» не нужны.
Стояли за всем начиная от молока и овощей на зиму и заканчивая парфюмерией, шариковыми ручками, книжками и колготками. Парадоксальная советская промышленность производила огромное количество товара, который был никому не нужен. А всё то, что пользовалось мало-мальским спросом, годами пребывало в разряде дефицита.
Особая ажитация начиналась тогда, когда в магазин «завозили» что-то редкостное. То, чего не было на прилавках сливочное масло, колбасу, мясо, шоколадные конфеты, чай, сапожки, рубашки и т. д. Или «импортное», сделанное в братской Болгарии, Чехословакии, ГДР. Очередь в отделы в этих случаях, зачастую выстраивалась раньше, чем начиналась торговля. Так, на всякий случай. Кто-то что-то у кого-то узнавал и этого было достаточно для запуска процесса (хотя сведения далеко не всегда соответствовали действительности).
Мир без пластика. Товар в магазинах заворачивали в бумагу. В крупных в «фирменную».
Что дают? этот сакраментальный вопрос-идиома звучал каждый раз, как кто-то приближался к очередному концу очередной очереди (пробиться к началу и посмотреть «что», часто бывало проблематично).
Да, говорят, вроде кофе растворимый будет. Бразильский!
Бразильский? А кто крайний-то?
Вон мужчина
Вы? Я за вами!
Тут за мной ещё трое занимали
В то время как из хвоста доносилось это обычное: «За мной ещё трое занимали», из начала неизменно слышалось: «Женщина, вас тут не стояло!» Встречались тогда такие прожжённые специалистки, которые умудрялись «занимать место» сразу в нескольких параллельных очередях. Или дважды, а то и по несколько раз, в одной и той же. Ведь количество товара, отпускаемого «в одни руки», было строго ограничено. Разборки и скандалы сопровождали очереди непременно.
Жители СССР умели обходиться малым. Но всегда старались выглядеть достойно. Посёлок 60-х.
Однако, несмотря на перманентные эксцессы, очередь была образованием очень устойчивым и стабильным. Все стоят и мы стоим. Возмущались не очередями, а чьим-то поведением в очереди.
Очередь в СССР, если хотите, может считаться ещё и предтечей соцсетей в современном обществе. Там находили себе друзей, там замечали своё счастье, там узнавали последние новости о том, что произошло, и о том, чего не было в принципе.
Наиболее дефицитные товары поступали в магазины уже проданными. Этикетка начала 1970-х.
Свою роль во всём играл не только товарный дефицит, но и ограниченность торговых площадей. В 1961 году в Алма-Ате существовало всего 8 магазинов конторы «Гастроном», 3 магазина «Горхлеботорга» и несколько «овощных». Правда, имелось множество мелких «магазинчиков» и «сарайчиков», где продавали продукты первой необходимости. Несмотря на то, что в следующем десятилетии число торговых точек значительно увеличилось, очередей меньше не стало.
О продуктах. В Союзе в те времена уже не голодали, но как только человеку требовалось что-то выходящее за рамки обыденного (к всенародно любимому Новому году такого требовалось в большом количестве!), он тут же озадачивался и начинал вертеть головой в поисках хвоста очереди. Потому что очередь была вернейшим признаком того, что «что-то дают». А изрядное количество стояльцев указывало на то, что дают что-то действительно нужное.
Сколько же километров таких очередей приходилось выстаивать нашим родителям и бабушкам, чтобы порадовать чад и достойно встретить очередной год! В стране, в которой в те времена жили так беззаботно и безалаберно, всего всем всегда не хватало. Хотя магазины были завалены и затоварены под завязку.
Но эпоха Перестройки, когда всё это залежалое в одночасье было выметено с витрин и полок, была ещё далеко за горами.
Почтовый пакуется груз
В советские годы нашу страну буквально с самого начала декабря охватывал ещё и эпистолярный ажиотаж. Все вдруг вспоминали об изобилии родных и близких, разбросанных по разным уголкам необъятного Союза. И садились писать поздравления дорогим своим людям (чтобы после, весь год, со спокойной совестью не вспоминать о них вовсе). Почему так рано? А вот почему.
Почтовый пакуется груз
В советские годы нашу страну буквально с самого начала декабря охватывал ещё и эпистолярный ажиотаж. Все вдруг вспоминали об изобилии родных и близких, разбросанных по разным уголкам необъятного Союза. И садились писать поздравления дорогим своим людям (чтобы после, весь год, со спокойной совестью не вспоминать о них вовсе). Почему так рано? А вот почему.
В огромном Советском Союзе, где почта оставалась наиболее важным элементом связи между людьми, самые массовые почтовые излияния граждан приходились на праздники: 8 Марта, 23 февраля, 1 Мая, 9 Мая, 7 ноября. Но больше всего писали к Новому году, который, в силу своей безыдейности и беспафосности, стоял особняком от всего прочего и был любим всеми. Не случайно и разнообразие новогодних открыток своей сюжетной пестротой на порядок превосходило всё то, что пересылалось ко всем прочим датам.
В стране существовало два вида письменных почтовых сообщений «простые», добирающиеся до адресата неделями по железным дорогам, автотранспортом и ещё бог знает чем, и «авиа» их получатель в идеале получал в течение нескольких дней. Конверт для авиапочты (с красно-синим косым «бордюрчиком») был несколько дороже (7 копеек), чем обычный (5 копеек), потому многие люди, особенно старой закалки, предпочитали переписываться по-простому, экономя какие-то жалкие грошики, что, однако, при интенсивности тогдашних эпистолярных контактов жителей СССР могло составлять солидную сумму.
Означенные сроки доставки, понятно, относились к ординарным дням календаря. Но если земляки-алмаатинцы, например, отправляли в среднем 110 000 писем (данные 1982 года) в день, то перед новогодними праздниками этот показатель переваливал за миллион! Нагрузка на почту, транспорт, почтальонов давала о себе знать, и движение корреспонденции в эту пору значительно замедлялось. Вот почему писать поздравительные открытки начинали загодя (а получали их ещё половину января).
«Письмо писем» в такие дни становилось своеобразным семейным ритуалом, без которого не мыслилось полноценное пришествие Нового года. В стране всеобщей грамотности, в которую превратился Союз к 1960-м годам, писали все. Бабушки и дедушки, папы и мамы, дяди и тёти, братья и сестры. Каждого из своих отпрысков родители приучали к эпистолярной деятельности сразу, как только школа учила его писать.
Новогодняя открытка из прошлого. 1979 год.
На первый взгляд причина вымирания малых эпистолярных форм бурная компьютеризация нашего быта и мышления. Действительно, зачем нерационально тратить время на покупку открыток, выдумывание текстов и поиск синего почтового ящика, когда всё это делается ныне несколькими тычками по экрану смартфона и щелчком «мышки» компьютера?
Однако истинная причина исчезновения камерно-почтового жанра мне видится не в технологиях. За прошедшие десятилетия мы сами изменились настолько, что, доведись кому встретиться с собой прежним не факт, что признал бы! И если раньше мы писали и отписывали всем адресатам с тем лишь, чтобы заверить, что всё по-прежнему, всё незыблемо, живы, мол, здоровы и вам того же, словом заряжали друг друга бодростью и поддерживали оптимизмом, то теперь так не получается. Шаг через ту временную грань, эпоху всеобщего зубовного скрежета, когда любая попытка общения влекла стандартный пакет негатива на голову визави, сильно поубавила желание общества общаться и откровенничать в прежнем формате. Кому нужен дополнительный ворох проблем, неразрешимых в принципе?
Вспомнить о тех почтовых открытках, которые весь ХХ век неиссякаемым потоком текли между городами и весями, связывали любимых, друзей, родственников, едва знакомых, романтических приятелей, сослуживцев, соучеников и солагерников, может каждый. Кто только не повыбрасывал по глупости «старых писем» при очередной генеральной уборке.
А тот, кто помнит, как «звучит» написанное письмо, «опущенное» в ближайший почтовый ящик, наверняка вспомнит и ту перемену «тональности» переполненного ящика перед Новым годом! Случалось, что засунуть свою корреспонденцию в прорезь было проблематично.
Почтальон он?
Понятно, что одной из важнейших и узнаваемых (и долгожданных) фигур того времени был почтальон. Вернее, почтальонша в СССР эта тяжёлая профессия была отдана в женские руки.