Упавшие облака
Михаил Каппи
© Михаил Каппи, 2020
Посвящается каждому электрону, протону и нейтрону,
а также другим элементарным частицам,
из которых состоят и состояли
самые дорогие и родные мне люди
Что это?
Пульс. Нитевидный.
Не может быть! Срочно звони в скорую!
И что я им скажу?! Я из морга! У нас тут ожил труп?!
Звони же ты, наконец!
Мужчина в белом халате, лет тридцати пяти, приступил к реанимационным действиям впервые в жизни.
Морг не то место, где навыки непрямого массажа сердца могли бы пригодиться. Медицинское образование и безупречное знание анатомии позволили ему выполнить эти действия самым качественным образом.
Обычно скорые по направлению к моргу не спешат. Но только не на этот раз. Наверное, всем было интересно принять участие в очень неординарном событии, которое произошло в одном из столичных моргов.
Реанимационный набор! Дефибриллятор!
Он решил еще пожить?!
Хрен его знает! Похоже на то!
Прошло столько времени, такого в моей практике еще не случалось
Этот малый сильный, несмотря на внешность.
Эй, кто-нибудь! Снимите же с него эти дурацкие очки! Руки! Разряд! Оголенная грудь резко подскочила, и электрический ток мощной струей прошелся по мышцам, заставив изогнуться, а затем съежиться грудную клетку и все, что в ней находилось. Синеватого оттенка парень лежал на гладком оцинкованном столе, в правом углу которого зияло отверстие для слива.
Руки! снова закричал человек в ярко-синей одежде. Разряд! И снова голое тело откликнулось на электричество. Подпрыгнув и ударившись о металлическую поверхность холодного стола. Стой! По-моему, есть! Совсем слабо, но есть!
Неужели мы сделали это?!
Да, вроде удивленно и с облегчением улыбнулся человек с небритым лицом.
Второй, в белом халате, вытаращил глаза и скривил уголки рта вниз, что придало лицу недоуменное выражение.
Это впервые в моей практике.
Да о чем ты говоришь! Это впервые в практике почти у всех. Такое только в анекдотах и небылицах рассказывают.
Держи его, держи!
Я хрен его теперь отпущу! Теперь это моя небылица!
Человек в синем с остервенением продолжал вытаскивать с того света, цеплявшегося за жизнь мужчину. Копна пышных волос «счастливчика» неряшливо распласталась на столе, а очки лежали рядом, словно ждали, когда снова понадобятся хозяину, и он тут же начнет поправлять их, пытаясь найти удобное место на переносице.
Небритый мужчина в грязном фартуке, больше похожем на фартук мясника, беспрестанно теребил порозовевшее ухо парню на ледяном столе, будто это заботливое действие могло повлиять на качество реанимации недавно умершего.
Давай! Давай! Живи! разговаривал с едва вернувшимся на этот свет человеком молодой парень в синей спецодежде со светоотражающими полосами. Как же у вас холодно!
Да, не курорт! Мы бы и сами рады подтопить, но, думаю, это плохая затея, не отрывая глаз от реанимируемого, пытался шутить человек в белом. Несмотря на низкую температуру в помещении, запах был более чем узнаваем.
Необычайно приятные и теплые чувства охватили участников этого поистине волшебного действа. Оказалось, что вытаскивать с того света, чертовски приятно. Гораздо приятнее, чем вскрывать и зашивать бездыханные холодные тела.
Надо его согреть. Вроде потихоньку очухивается, не переставая качать одной рукой вентиляционный мешок ручного аппарата ИВЛ, произнес парень в синем.
Мужчина в грязном фартуке, метнулся в соседнее помещение и мигом принес плюшевый плед, которым нередко пользовались работники морга, а теперь щедро делились с «покойником».
Только бы выжил! воскликнул бескорыстный мужчина, который большую часть времени проводил с трупами, но не потерявший человеческих качеств.
Думаю, мы можем его забрать, констатировал парень в синей робе.
Носилки тотчас трансформировались в каталку.
И-и-и раз! Несколько сильных рук перекинули на нее пока еще еле-еле сохранявшего в себе жизнь бывшего «покойника».
Все происходящее в этом довольно унылом холодном месте несчастный видел как бы со стороны, однако соприкоснувшись спиной с каталкой, будто обрел себя.
Тяжелое сознание вкрадчиво распознавало свои, пока еще такие чужие, руки, ноги, туловище. Ощущение невнятного желания заполнило каждую клеточку вернувшегося с того света. Желания жить. Ощущать себя. Очнуться до конца, целиком и полностью.
Кто-то нежно дотронулся до его волос, и та же нежная рука погладила по щеке.
Эй, ты чего? послышалось издалека. Филипп! Филипп! настойчивый, приятный женский голос глухо просачивался в сознание.
Внезапно парень открыл глаза и увидел лицо любимой девушки.
Филипп, что случилось? Ты весь в поту. Это всего лишь сон, обычный сон, успокойся.
Тяжело дыша, молодой человек не хотел вспоминать о том, что приснилось, тем более рассказывать о своем сне. Поскорей все забыть вот желание, охватившее его, но каждая деталь увиденного врезалась в память так глубоко, что он долго еще задавался вопросом, сон это был или эпизод из жизни, нарушивший очередность хронологических событий
Глава I
То, что мы есть сегодня, это следствие наших
вчерашних мыслей, а сегодняшние мысли
создают завтрашнюю жизнь.
Жизнь это порождение нашего разума.
Будда
Филипп, как ты думаешь, в чем заключается наша работа? спросил высокий худощавый человек в белом халате.
Он посмотрел на собеседника уставшими грустными глазами, скрестил руки на груди и оперся на массивный стол, почти усевшись на него. Глубокий, немного хитроватый взгляд сверлил молодого ученого, нетерпеливо ожидавшего ответа.
Мистер Нименд, я понимаю, что ваш вопрос с подтекстом? Попытаюсь ответить. Основная задача произвести на свет открытие, столкнув элементарные частицы в Большом адронном коллайдере, начал Филипп стандартной фразой, которую повторял множество раз на всевозможных научных конференциях.
Главное, чтобы не в Последнем адронном коллайдере, как некоторые изволят шутить, серьезно, но с ноткой иронии, перебил его Клаус.
Это будет нечто невообразимое! Триумф науки! Мы сможем заглянуть в самое сокровенное. Представьте себе
Клаус на полуслове прервал молодого коллегу. Странный, но хорошо воспитанный Нименд в последнее время все больше не походил на себя.
Ну, это как раз всем понятно. На самом деле мы пытаемся обмануть природу, сунув свой нос, куда не следует. Стремимся увидеть то, что не под силу разглядеть. Отчаянно и бесцеремонно стараемся постичь то, что не может быть осознано нашими безгранично ограниченными органами чувств, скептически подытожил профессор.
Клаус Нименд был волевым и решительным человеком, но несколько последних месяцев его что-то угнетало. Его лицо казалось теряло четкость линий, твердость и ясность, становясь размытыми. И дело было не только в потускневших карих глазах. При взгляде на профессора создавалось впечатление, что кто-то нарочно приглушил в нем свет. Что в действительности происходило внутри этого замкнутого человека, знал только он сам. Даже Творцу было не под силу разглядеть все, что скрывалось за потухшим взглядом.
Его давний и преданный помощник и коллега Филипп Бьянчи приписывал это хронической усталости, но может ли усталость стереть мужественность и наложить маску недовольства или неуверенности? В коротких густых, некогда черных волосах Клауса уже изрядно пробивалась седина. Причем появилась она как-то внезапно. Филипп терялся в догадках, о причинах изменений внешности коллеги.
Чем ближе был день этого поистине грандиозного научного события, тем нервознее и раздражительнее становился Клаус.
Понимаешь, Филипп, все как-то слишком гладко у нас получается, все расчеты идеальны, и это меня очень настораживает.
Мистер Клаус, вы для меня всегда были и остаетесь авторитетом. Я уверен, что все пройдет так, как мы планировали.
В последнее время все сложнее переубедить себя, что мы вправе обмануть природу Мы замахнулись на самое святое на таинство рождения Вселенной. Каково быть свидетелями того, что произошло почти тринадцать миллиардов лет назад? Клаус попытался снять напряжение.
Что-то тревожное было в голосе и глазах профессора. И снова Филиппу захотелось списать это на отсутствие полноценного сна в течение трех месяцев. Конечно, можно сослаться и на перевозбуждение нервной системы, ведь они стояли на пороге величайшего открытия, благодаря которому, вероятно, изменится не только фундаментальная физика, но и весь мир. Но главной для Клауса была цель, к которой он уверенно шел все эти годы, надеясь, что она будет достигнута.