Короче бегом в супермаркет, благо, тот рядом.
Через четверть часа он уже проходил с затаренной тележкой мимо отдела спорттоваров, направляясь к кассам, как вдруг что-то толкнуло изнутри. Взгляд, будто не принадлежавший ему, зачарованно уставился на сверкающую алюминием бейсбольную биту. Что-то шепнуло в мозгу: «Смотри, какая красота! Возьми. Возьми! Это необходимо».
Руки сами потянулись к предмету, ладони любовно обхватили рукоятку, поиграли с балансом (чистый металл, такой штукой и убить можно), пара размеренных взмахов и Серёга сдался, отправив «игрушку» в тележку для покупок.
Постепенно сознание возвращалось в обычное состояние, пытаясь как-то оценить, обосновать недавние внутренние изменения.
«Что со мной творится, бес возьми?!».
Ответа не было.
«Ладно, потом разберемся. Пора!».
Прохладный октябрьский ветерок освежал голову, объемный, но легкий продуктовый пакет не оттягивал руку. Быстрым шагом он миновал магистраль и свернул в кривой слепой переулок, ведущий к дому. Не любил он это место: глухо, темно (ни одного уличного фонаря), злые мрачные вязы нависают над головой
Вдруг
Еще ничего не произошло, но он уже знает: опасность! Вновь резкий толчок изнутри, подсознание обжигает кипятком предчувствия угрозы, тело стремительно мобилизуется, переходит в режим боя: реакция обостряется до предела, мышцы гудят в предвкушении адреналинового взрыва.
Через секунду крадущийся шорох сзади
Ночин резко разворачивается, вовремя, как оказалось.
В полумраке вырастает сутулая фигура здоровенного (на целую голову выше его), плечистого, коротко стриженного братушки в драных джинсах и серой шерстяной толстовке. В правой лапе гамадрила хищно поблескивает лезвие ножа. И тишина. Ни тебе угрожающего шепота, ни требования денег ничего.
Сергей упирается взглядом в лицо агрессора, и тут же понимает: какие, на фиг деньги у этого типа одна цель убить, ничего более. Это уже не человек кукла, зомби. В застывших глазах ни грана мысли, только ледяная чернота абсолютного безумия, расширенные зрачки будто два колодца в бездну небытия.
Пора! Он это чувствует. Словно древняя память тысяч поколений предков подсказывает: в таких ситуациях действовать надо загодя, на опережение.
Ночин словно преображается в супермена, его движения неожиданно быстрые, по-кошачьи грациозные. Бандит только делает шаг вперед, поигрывая клинком, а Серёга уже успевает аккуратно опустить пакет с продуктами, быстро извлечь оттуда драгоценную биту, перехватить ее покрепче и нанести резкий удар по вооруженной руке налетчика все за долю секунды.
Выпад получился на загляденье предплечье врага безвольно повисает, бесполезный нож падает на асфальт и все та же жуткая тишина. Странно. Он ожидал чего угодно: крика боли, трехэтажного мата, рыка зверя, но не этого пугающего безмолвия, словно перед ним не живое существо, а каменный заговоренный голем.
Верзила не отступает. Хоть и безоружный, он продолжает напирать (конечно, такой и голыми руками удавить может запросто).
«Вот гад, как бульдозер!».
В груди ни капли страха, только два совершено не сочетаемых чувства: отстраненный трезвый интерес холодного разума и разгорающееся пламя ярости в груди.
Упырь делает еще шаг вперед и тут же получает хлесткий кросс алюминиевой булавой по лицу (и откуда взялись рефлексы?). Четко слышен хруст ломаемой челюсти. Вражина падает на одно колено, но вновь упрямо пытается подняться.
«В натуре как терминатор, неубиваемый. Да, такого бизона обычными тычками не остановишь. Нужен радикальный ход. Тут не до сантиментов: или он, или я».
Решение принято.
В следующем ударе участвует все тело: упругий толчок ноги разворачивает корпус, который придает дополнительную инерцию плечу-предплечью-кисти, конечности выплескивают всю мощь энергии в сокрушительный выпад головка металлической дубины врубается точно в висок душегуба, ломая кости черепа.
Глухой звук падения, и все та же тишина.
Уф-ф с удивлением Ночин обнаруживает, что его собственное дыхание ровно, размеренно (будто в кресле, перед телевизором, а не на ринге). Он смотрит на поверженного, и понимает тот больше не поднимется, никогда.
Возникло желание отшвырнуть орудие убийства подальше, но снова что-то изнутри: «Нет! Рано».
Огляделся по сторонам никого.
Возникло желание отшвырнуть орудие убийства подальше, но снова что-то изнутри: «Нет! Рано».
Огляделся по сторонам никого.
«Ну и нечего тут торчать, пора домой. Ах, да пакет не забыть».
Шумно выдохнув, он двинул дальше.
Настроение препоганое. Расхожее клише: «он понимал, что впервые убил человека» тут не работало. Отнюдь ни малейших угрызений совести, рефлексии. Да и с чего? Он защищался от существа (а был ли это человек?), которое упрямо хотело прервать его жизнь без всякой видимой причины. Тут уж кто кого
Нет, не это беспокоило. Душу сосало нечто иное серьезное темное подозрение в том, что некто могучий вот просто так, походя, взял да и искорежил линию его судьбы. Откуда-то взялось паршивое предчувствие, что с этого момента его бытие уже не вернется на прежние рельсы, отныне все будет по-другому.
«Как так? Не хочу!» как шестилетнего малыша, его грызло ощущение горячей детской обиды, словно при потере чего-то важного. «А может, обойдется?».
Хотелось поскорее домой, в уютную квартиру, нырнуть внутрь, закрыть дверь на оба замка, опуститься в кресло: бокал горячего чая (или чего покрепче) в руке, Клио на коленях, и постараться забыть сегодняшний вечер. Но в груди тлела тревога, внутреннее напряжение, будто неприятный инцидент еще не закончился.
Округа совершенно обезлюдела, только пустое мрачное окружение, ни души, как в дешевых постапокалиптических фильмах. В сознании зреет подозрение в ирреальности происходящего, какой-то театральности, показушности. Будто некий кукловод заранее подготовил авансцену для тщательно спланированного действа, главным героем которого является он Сергей Ночин.
«Плевать!» молодой человек гонит прочь навязчивые образы и ускоряет шаг.
Вот уже конец мрачного переулка, за густыми зарослями кленов показалась коробка его родной девятиэтажки
Что это? То ли куча ветоши, то ли брошенный мусор на краю тротуара у кустов. Трудно разобрать в сумраке.
Погруженный в свои мысли, Серёга уже миновал препятствие, и вдруг звук, слабый стон на грани слуха.
«Человек?» присмотревшись, он различил под тряпьем очертания тела маленького, тощего. «Да что за день такой сегодня, ёлы-палы?!».
Он уже хотел подойти поближе, разобраться, помочь, но ледяная волна изнутри, из-под самой диафрагмы, остановила, заставила напрячься. Новообретенные инстинкты не подводят, еще не видя опасности, он знает о ней, в секунду преображается, вновь переводя тело в состояние схватки: плоть вибрирует от избытка энергии, все чувства обострены
Пакет опять опускается на асфальт, заветная бита в руках, резкий разворот назад.
«Ух-х ну и чудище!».
В пяти шагах огромная псина, не меньше неаполитанского мастифа, только тоньше, подвижнее, словно составлена только из костей и сухожилий. Голубая шерсть отливает серебром при свете полной луны, острые уши с кисточками, как у рыси, ощеренная россыпью зубов волчья морда, а глаза боже в квадратных зрачках плещется то самое безумие, исступленная мания убийства, что и у отморозка, напавшего минутами раньше, один в один.
«Мать моя! Таких не бывает!».
Обострившееся первобытное чутье-интуиция подсказывает: этот зверь десятикратно опаснее того мордоворота, что пытался прервать его жизнь совсем недавно.
Существо сейчас прыгнет, парень чувствует это, даже знает, по какой траектории метнется к нему тело хищника.
Полуразворот, орудие отведено за плечо.
Сейчас!
Без малейшего звука псина срывается с места, покрывая прыжком расстояние между ними.
Удар вышел на славу резкий, точный, прямо по разверстому слюнявому рылу. Клацающий звук, и животное, прокатившись по грязному асфальту, ловко вскакивает на ноги, вновь принимая боевую позицию. Пары клыков уже нет, вся пасть в крови, но мужчина уверен такая мелочь не остановит эту тварь, она, как и тот, первый, будет биться до конца, не жалея себя. Цель одна его смерть.
Новый бросок, и опять он удачно отбивается. Бестия неутомима, она кидается раз за разом, но он, подобно бейсболисту экстра-класса, всякий раз точно попадает по летящей навстречу цели, снова и снова поражаясь своей феноменальной реакции.
Это не может продолжаться вечно. Повреждения, наносимые с каждым новым ударом, делают свое дело на месте собачьей морды сейчас сплошное месиво из размозженных тканей, костных обломков и вязкой черной крови, да и наскоки врага уже не такие резкие.