Плавучий мост. Журнал поэзии. 1/2020 - Коллектив авторов 11 стр.

Я стою и смотрю ей в глаза, а сам тут же придумываю

имя, хоть никогда его не слышал. Имя скользящее и

волнующее. Илаяли.

   Но пары из них не получится.
   В универе закончились пары.
   Смотри голубей на крыше
   Пасет горбатый чердак,
   И рядом бегут троллейбусы,
   Огромные, как сенбернары,
   Расплескивает лужи
   Чуть позади
   Чудак.

Запах цветущих яблонь, запах корицы пряный
В воздухе растворились рябиной на коньяке.
Город плывет румяный.
Её обнимает пьяный.
Он сочинил ей имя
На неземном языке.

Будто бы вышел из мрака
(На это хватило мига,
Вспыхнувшего, как факел,
И оправданье всему),
Когда он заметил тихо:
«Вы потеряете книгу».

Она потеряла больше,
В ответ улыбнувшись ему.

Посвящается Н. М.

За спиною дышит ерунда.
Все пройдет и больше никогда
В парке клены. Небо голубое.
Не фугас, не бомба, а гроза!
Излучают детские глаза
Этот странный мир перед собою.

Что же мы зависли как отстой?
С чем боролись в жизни? С пустотой?
Стопка фотокарточек пылится,
Спрятанная детскою игрой,
Он, она и даже мы с тобой 
Ничего не значащие лица.

Посмотри на снимки и поймешь:
Смерти нет, ты больше не умрешь.
Существует правило простое:
Живы все, ведь каждого из нас
Кто-то в жизни подхватил и спас
Перед тем, как стать нам пустотою.

Здравствуй, Лиза.
До свиданья, Лиза.
Вот и все. Спасибо за беседу.
Мне сегодня утром дали визу,
Это значит,  скоро я уеду.

Было все бессмысленно и криво,
Но была, была одна отрада.
Хороши и свежи были сливы
Сливы из чиновничьего сада.
Не печалься: крыша над тобою,
А в окне еще такое лето!
Крутится ромашковое поле,
Целое ромашковое поле
Без ответа.

Это Игорь Владимирович Вишев,
слепой старик,
Катающийся на лыжах
в парке Гагарина.
Чтобы зрячая жена
не отстала и не потерялась, 
Он привязывает к затылку
фонарик.

Весна
Новодевичье
У Марии Грановской
Члена КПСС с 28 года
Свили гнездо скворцы

По ночам
В многоэтажке
На берегу Сены
Горели окна.
Горели так,
Что служили маяком
для кораблей, приходящих в порт.
Это были окна Флобера.
А вот это мое окно.
И оно тоже горит по ночам,
К нему слетаются мотыльки.
А я почему-то верю и верю, как дура,
что когда-нибудь
дождусь корабля

Тот «блажен, кто смолоду был молод»,
классика словами говоря,
перед нами был нерусский город,
шифер крыш и звёзды января

Вспышка зажигалки, сигарета,
скомканный волненьем разговор 
ты совсем с другого факультета,
у тебя неотразимый взор.

Пусть потом раздоры и проклятья,
и развод в финале через суд,
помню это первое объятье,
корпус общежитья, институт.

Зря ты губы прячешь в полушалок,
ведь рука твоя в моей руке
Звёзды это вспышки зажигалок,
что в небесной светятся реке.

Грачи прилетели, слыхали?
Египетский кончился плен,
и скоро очистятся дали 
земля заждалась перемен!
Осталось немного, немного,
ускорился времени бег 
зернистый и грязный от смога
в агонии корчится снег.

Грачи прилетели, слыхали?
Египетский кончился плен,
и скоро очистятся дали 
земля заждалась перемен!
Осталось немного, немного,
ускорился времени бег 
зернистый и грязный от смога
в агонии корчится снег.

Птичий посвист, птичьи трели,
травок всходы первые 
предпасхальная неделя,
воскресенье вербное.

Солнце светит сквозь березки,
лампою без цоколя,
осыпаются сережки
красненькие с тополя.

В кружке пиво разливное
молодецки пенится
Голубое-голубое
небо.
Аж не верится

Шёл домой, мне навстречу сквозь города гул
местный житель, собачка с ним рядом 
я в глаза проходящей собаке взглянул,
и она мне ответила взглядом.
Столько было приятья во взгляде у ней,
столько грации вместе с респектом
Человеки, владельцы домашних зверей,
не кичитесь своим интеллектом!

«Весна, и все опять впервые»,
и все неведомо пока,
опять как бабы снеговые
плывут над лесом облака.
Сосед наш сруб проконопатил,
кроты буравят суходол,
опять вблизи участка дятел
долбит, долбит еловый ствол.
Стучит, как молот по стамеске
Замри и оглядись кругом:
опять в весеннем перелеске
стоят березки нагишом.

Откуда в этих буднях столько света,
что золотятся листья на лету?
И тают дни, как тлеет сигарета
при вдохе у курильщика во рту.
А утром солнце в дымке конопато,
но жарит так, что плавиться смоле!
И радость дня курчавятся опята
на рухнувшем березовом стволе.
Мой день таким наполнен интересом!
Но чуток слух, как палец на курке
А облака опять плывут над лесом,
как льдины по разлившейся реке.

Не помню день, не помню год:
весна, людское оживленье 
там, где подземный переход,
я жду, как ждут Богоявленья 
напрасно, не придет она!
Но я надеюсь, верю слепо,
и вот стою на Ногина,
гляжу в безоблачное небо

Как входил на бульвар Чистопрудный
с Грибоедовым возле метро,
суматошный, и шумный, и людный,
до сих пор вспоминаю тепло.

Может быть, и сегодня «не вечер»,
но уже не пойду вдоль пруда,
где с любезной собачницей встречи,
каждый день назначались тогда.

Меж бульваром и стенами заданий
пробирался сквозь пробки трамвай,
по утрам от собачьих собраний,
нёсся в город восторженный лай.

Здесь и в нарды, и в шашки играли,
летом пьяные лезли в фонтан 
их оттуда менты доставали 
вот такой здесь бывал балаган.

Не какие-то там пустолайки 
с лабрадором играл лабрадор,
видя, как их хозяин с хозяйкой
задушевный ведут разговор

Жара, ворвавшись на бульвар,
не пощадила Грибоедова 
идет от памятника жар,
а в серый день сюда приеду ли?

По лбу течёт и по щекам,
и уж не спрячешься под липами,
прохожих говор, птичий гам 
с виденьями полузабытыми.

Дорожка вновь к пруду ведет 
на полпути фонтан заплаканный 
здесь мы с тобой из года в год
гуляли с рослыми собаками.

Ну, а зимою на пруду
ледком затягивались проруби
Зачем сейчас к нему иду,
и из-под ног взлетают голуби?

Та жизнь теперь так далека,
а, может, ничего и не было?..
Целуются два голубка
на голове у Грибоедова.

Отхлебнув мартини бьянко,
различаю плеск вовне
Может быть, венецианка
улыбнется завтра мне?
А пока что ночь в отеле 
слышу, лампу погасив,
как струится Брента к цели,
чтобы влить себя в залив.

Пушкин пел когда-то Бренту
Погружая в дрёмы бред,
память крутит киноленту
пролетевших дней и лет.
Лента старая, в обрывах,
иногда не ясен фон
В плеске волн и переливах
Брента в мой впадает сон.

   Когда безмерно надоели
   струй дождевых в окне штрихи,
   и в бочку, как весной капели,
   вода стекает со стрехи,
   и всё не в рифму, всё некстати 
   как шахматист сказал бы, пат! 
   и целый день сидишь в халате 
   в щетине щёки и космат,
   уже ничьи не в радость лица,
   ни серость пасмурная дня,
   и на террасе к половице
   прилипла клена пятерня.