Или, недавно умерший А. Паникин предсказал через 10 лет полную катастрофу теперешнего общества, а по моей оценке к этому времени мы почувствуем, наоборот, его положительный потенциал, поскольку именно к этому времени на социальной сцене появится второе поколение людей с новой системой ценностей и новым менталитетом.
Письмо Путину.
«Уважаемый Президент Владимир Владимирович! Несмотря на мою, в принципе почти безошибочную, оценку всех негативных решений последних 10 12 лет (подчеркну, оценки на самых ранних этапах их практической реализации), я, тем не менее, как и все настроенный на волну чисто российской веры и надежды на доброе будущее, надеялся и ждал. В какой-то мере, правда, такое состояние объяснялось периодически возникавшими мыслями, что там, в руководстве страной, может, тоже поняли и сейчас как раз поворачиваются в нужную сторону. Нет, всё шло и продолжает идти в прежнем духе.
В стратегическом плане, Вам это известно лучше меня, положение почти планово становится все хуже и хуже, а видимость внешнего, как я называю, витринного благополучия последние годы искусственно поддерживалась отчасти за счет огромной инерционности социального механизма, а, главным образом, распродажей и прямым грабежом созданного трудом нескольких поколений советского народа. Некоторая привилегированность Уральского региона позволила, кажется, лишь отодвинуть приближение катастрофы, на которую уже давно и устойчиво вышли наши Север и Дальний Восток. Сегодняшние решения правительства по выходу из кризиса обещающи. Однако, при внимательном их рассмотрении оказываются на том же уровне: либо утопических ожиданий, либо прямого обмана себя и народа (отдельные признаки последнего есть, они на виду у всех).
Аналогичное положение имеет место и на родном Уралмаше. Много шума, разных движений, структурных реорганизаций, а результат сокращение объемов производства, повышение себестоимости продукции, увеличение масштабов скрытой безработицы, перевод огромного числа людей из сферы созидания в сферу управления, продаж, посредничества. Безусловно, что-то из не радующего на заводе можно объяснить неправильными действиями руководства, но в принципиальной основе оно являются следствием внешних обстоятельств: резким для переходного периода уходом государства от активного управления хозяйством и бездумной приватизации там, где таковую делать было недопустимо.
Позволю начать с ряда проблем, не выделяя в интересах полноты те из них, что могут отнесены к известным и, даже больше, к общепризнанным.
Почему нет порядка, царит анархия, беззаконие и полнейшая материальная безответственность отдельных лиц за элементарные отклонения от общепринятых правил, почему мы слышим только о грабежах, убийствах, о иных нарушениях, открытии новых уголовных дел и практически ни слова о наказаниях за преступления, что по всем нормам следует считать преступлениями века?
Почему на протяжении лет «перестройки» и новой России мы стали заложниками колоссальных финансовых афер: спекулятивных махинаций; заемных пирамид; более «культурных» (в сравнении с последними) игр на банковских ставках и валютных курсах рубля; наконец, менее видимых, но столь же ощутимых других противозаконных операций?
Почему господствуют чисто монетарные представления об экономике и ведутся бесконечные разговоры о деньгах, ведь последние есть функция произведенной продукции, а не наоборот? Разве не очевидно, что при более чем 20-процентной действующей сегодня банковской ставке рефинансирования и соотносительном росте годового производства в 5 7 процентов разговоры о какой-то стабилизации есть откровенная маниловщина?
Почему до сих пор полагаем, что одним снижением налогов можно обеспечить заметный рост производства, в то время, как известно, что производством, его ростом, постановкой новой продукции, снижением ее себестоимости и другими подобными вещами надо заниматься непосредственно и по инженерному?
Почему допустили преступно-грабительский характер приватизации, занизили стоимость народного имущества в сотни и тысячу раз, придумали систему резко дифференцированного приобретения от нее благ меньшинством и, соответственно, большинством населения. Допустили неравенство отдельных его слоев в силу случайной привязки их к тем или иным различным по практической значимости объектам приватизации? Не оценили негативных последствий приватизации базовых добывающих и энергетических отраслей, определяющих стратегическую независимость страны? Разве всё это не обязывает государство пересмотреть в разумных пределах итоги приватизации, придумать законные способы и вернуть обратно весомую часть народного имущества и денежных средств?
Почему допустили преступно-грабительский характер приватизации, занизили стоимость народного имущества в сотни и тысячу раз, придумали систему резко дифференцированного приобретения от нее благ меньшинством и, соответственно, большинством населения. Допустили неравенство отдельных его слоев в силу случайной привязки их к тем или иным различным по практической значимости объектам приватизации? Не оценили негативных последствий приватизации базовых добывающих и энергетических отраслей, определяющих стратегическую независимость страны? Разве всё это не обязывает государство пересмотреть в разумных пределах итоги приватизации, придумать законные способы и вернуть обратно весомую часть народного имущества и денежных средств?
Почему, проведя приватизацию, исключили полностью возможность воздействия на производство работающего персонала предприятий и не осознали тех же негативных ее последствий там, где предприятия окажутся в собственности спекулятивно мыслящих субъектов?
Почему долго не признавали (открыто, а не так, между прочим) самой большой ошибкой власти организацию жизни огромной страны на подачки, под кредит, расходуемый на потребление? Ни одна уважающая себя страна (да, что страна, уважающая себя семья) не позволяла себе такой легкости. Деньги всегда занимались под дело, дабы пустить их в оборот, быстро получить навар и с выгодой для себя рассчитаться с долгом. Желание займом погасить сегодняшний «маленький» пожар непременно сопряжено с возникновением более сильного завтра. Почему все заемные деньги государство не вкладывало только в доказательно доходные мероприятия?
Почему как были, так и остаемся, преисполнены желаниями быстро вылезти из теперешнего состояния или, по крайней мере, представлять народу его близкое будущее в розовом цвете? Разве нереальные планы и неразумные ожидания не столь же вредны, как и неправильные шаги?
Почему от разговоров о защите отечественного производителя не перешли к самым решительным практическим шагам жесточайшей протекционистской политике, которую 100 лет назад настойчиво пропагандировал и проводил в жизнь великий государственник Витте и которой руководствовался Сталин?
Вопрос создания конкурентоспособной техники киданием шапок не решается. Нужен протекционизм, нужно жить в рамках того, что умеем, на что способны. К слову, если бы в горбачевские времена власть руководствовалась правильной ценовой политикой и весь отечественный и покупаемый за нефтедоллары дефицит (и все остальное из области такого же знака услуг) продавала (предоставляла) по действительной их ценности, не исключено, что мы бы еще и сегодня жили при социализме.
В 80-е годы в Китае имело место огромнейшее, иногда буквально раз в 10, расхождение в цене на товары и продукты иностранного и местного производства, довольно часто даже без видимого отличия в их качестве. А что сотворили мы? Не имея на то реальных возможностей, учинили «здоровое» соревнование со всем миром. Закрыли чуть не полностью собственное производство, особенно потребительских товаров. Думаю, Вы согласитесь, что, лишившись последнего, мы загнали сами себя в угол. Восстановление их производства на любом уровне, и даже в «родной» дрянной упаковке, не есть ли задача наипервейшая, самая главная для подъема страны? Что касается средств производства, то почему просто законодательно не запретили покупать за кордоном то, что умели худо-бедно делать сами и что еще можем делать сейчас?
Почему не оградили себя от бутылочно-упаковочных инвестиций, сегодня вытаскивающих из кармана покупателя 30 процентов его нищенского дохода, а от неумения утилизировать и низкой культуры, буквально захламивших и замусоривших всю страну? Почему позволили производителям продуктов и товаров объяснять нам повышение цен на продукцию установкой иностранных упаковочных линий, специально сделанных под того же происхождения материалы? Разве мы только по одному этому факту не оказались в положении некоей африканской державки?
Почему теперь, уже при Вашем управлении страной, принимается неведомый доселе (да еще после воровской приватизации, при которой такой гигант, как Уралмаш, акционировался по цене пяти его станков) одинаковый для всех налог на доход? Разве он отвечает интересам государства и народа? Или, под придуманным лозунгом якобы «лучшей» его собираемости, не облагодетельствует целенаправленно все тех же господ, одержимо настроенных на обогащение и захват места под солнцем?