Дабы в головах читателей не случилась путаница, впредь будем называть израильского Йорама, брата Атальи, брат Йорам, а иудейского Йорама, мужа Атальи, муж Йорам.
2
Караван медленно двигался из Шомрона в Иерусалим. Запряженные в повозки быки везли провизию путь-то не короток. На осликах тряслись слуги и рабы. Верблюды были навьючены тюками с женской и мужской одеждой наряды к свадебному торжеству. Не забыты и подарки жениху и родне его. Охрана шествовала в хвосте и в голове каравана. Дозорные без устали вертели головами высматривали разбойников. В безопасном центре гужевого и человечьего поезда могучие эфиопы несли два белых паланкина. В одном сидела Аталья, в другом Изевель. Каменистая дорога не скупилась на колдобины. Животные и люди уставали быстро, часто устраивались привалы. В пути не как в жизни все наоборот: ждешь конца и не боишься его.
Ахава не было среди путников он, как обычно, воевал и намеревался присоединиться к каравану на подходе к Иерусалиму. Вышло так, что оба монарха сражавшиеся бок о бок Ахав и Иошафат завидели процессию у самых стен столицы Иудеи. Вовремя поспев, они самолично налегли один на правый створ городских ворот, другой на левый, и впустили дорогих гостей.
Впереди толпы встречавших стоял жених. Он не отводил взор от двух паланкинов, надеясь, что невеста предусмотрительно невзначай приоткроет шторку, и он краешком глаза узрит ее. Но этого не случилось. Зато Изевель широко раздвинула занавеси и воздушными поцелуями приветствовала хозяев. Теперь жених точно знал, где находится Аталья. Ей тоже не терпелось посмотреть на суженого, но она стеснялась выказать любопытство, и хрупкая обитель ее оставалась непроницаемой взгляду.
Двух дней отдыха после утомительного пути гостям хватило для освежения, восстановления, обретения, оживления и прочее и прочее. Подарки были преподнесены, наряды приготовлены, завязка состоялась. Главным пунктом ее стало знакомство молодых виновников торжества. Физиономия жениха выражала умеренное довольство. Лицо невесты пылало, взгляд потупился, а что творилось в сердце девы нам не ведомо.
3
Бесконечно долго, без малого неделю тянулся свадебный пир. Разумеется, новоиспеченная жена была отдана в объятия исполненного нетерпением мужа в первый же вечер празднества. Однако, как много времени надобно для ублаготворения тщеславия пирующих, и сколько яств потребно для насыщения жадных желудков! Против собственного ожидания Аталья без потрясения приняла метаморфозу, но не хватало ей тишины в переломные первые дни новой жизни.
Иошафат гордо показывал Ахаву и Изевели дом новобрачных. Родители Атальи остались весьма довольны стены возведены из крепких тесаных камней, потолки и пол укрыты кедровыми досками, комнаты выбелены известкой, на крыше устроены шалаши для спанья в жару, подведена проточная вода.
Видишь, Изевель, что значит слово царское! воскликнул Ахав и обнял за плечи Иошафата, а ты уж собралась чернила изводить!
Сад здесь насадим, вон сколько места! заметил польщенный похвалой Иошафат.
Хороший дом, согласилась Изевель, но навсегда ушла от нас доченька, добавила родительница и провела ладонью по глазам.
Видеться будете с дитем дорогим! заверил Иошафат, мы всегда рады вас принять, да и Аталью на побывку отпускать станем!
Отныне дом сей частица Израиля в Иудее! подмигнул северный монарх южному.
Отныне Аталья твоя залог единства наших царств! подхватил Иошафат.
Да не забудут нас боги и приумножат залог! добавила Изевель, покосившись на безмолвную Аталью.
Помнит Бог народ свой! сказал Иошафат, украдкой взглянув на Изевель, и искра недовольства промелькнула в глазах его.
Плодитесь и множьтесь, детки! поторопился воскликнуть Ахав, и поцеловал в лоб молчавшего мужа Йорама, и фамильярно погладил Аталью по плоскому пока животу ее.
Рассеялся угар торжеств, и собрался в обратный путь израильский караван. Как и в прямую дорогу, быки повезут на повозках провизию, которой новая родня щедро снабдила уезжающих. Верблюды будут привычно покачивать меж горбами тюки с одеждой. На осликов взгромоздятся слуги и рабы, грустящие о доброй госпоже, покинутой ими в чужом краю. Мускулистые эфиопы рады облегчению теперь им нести лишь один паланкин. Мать и дочь обнялись и нежно утирали друг другу слезы. Ахав тут же переминался с ноги на ногу. Иошафат и муж Йорам стояли поодаль. Аталья оставалась одна в новом мире.
4
Довольно скоро открылось Аталье пренеприятное обстоятельство. Муж Йорам сообщил ей, что она у него не единственная, а есть у него не то жёны, не то наложницы, и молодость дарованию не преграда, и грех не разжечь в душе зароненную Господом искру любвеобилия. При сем не нарушал он законов Божьих и человеческих и не имел намерения причинить зло молодой жене.
Ей ли, юной и слабой, менять ход вещей в этом мире? Она подумала об отце. Ахав бывал груб, случалось пьян, а любил только Изевель и к другим феминам не тянулся. Матери выпал счастливый жребий как не позавидовать?
Подчиняясь жестокости, сердце ожесточается. В смирённой душе сосуществуют кротость и злопамятство.
Вскоре Аталья поняла, что понесла. Беременность не была ей тяжела, только не хватало материнского участия. Верный, как всегда, слову монарха, Иошафат послал за Изевелью. Благодушный муж Йорам не возражал повстречаться с тещей, ибо не имел предубеждений против этой категории родни.
Изевель приехала и затопила дочку любовью и советами. Однако о кручине своей Аталья ничего не сказала. Гордилась? Стыдилась? Она и сама не знала. И все же проницательное око матери узрело то, о чем молчала дочь. Взявши в расчет выражение довольства на физиономии мужа Йорама и вид тусклых глаз Атальи, бдительная Изевель догадалась, что дочь не наследовала ее счастливую судьбу. Стерпится! подумала не изведавшая злосчастья родительница.
5
Две повитухи и придворный лекарь содействовали появлению на свет нового потомка древнего рода Давидова. Никому наперед не известно, какого пола дитя исторгнет чрево материнское половина на половину. Все меры вспоможения были взяты на случай рождения будущего воина. Вопреки мнениям века, Аталья мечтала о девочке, хоть и не сомневалась, что и мальчика полюбит.
Первородящую заботливо усадили в паланкин и переправили в царский дворец Иошафата, где существовала особая комната, предназначенная для встречи пополнения правящего семейства. Повитухи велели Аталье опуститься на колени. Они поддерживали стонущую роженицу, а в это время целитель поил ее из ложки особым питьем, успокаивающим боль и ускоряющим развязку. Тайну приготовления снадобья ему открыл на смертном одре его отец, и настанет день, и секрет перейдет к сыну.
Счастливой страдалице стало невмоготу опираться коленями о камни, и ее усадили на скамью, нарочно прилаженную для трудных родов. По истечении несколько жестоких часов Аталья опросталась. Пол малютки огорчил новоиспеченную мать, впрочем, не долее, чем на минуту. Бог дал царя и воина чем не радость? Громкий плач будущего монарха утешил обессиленную роженицу. Поцеловав дитя, Аталья забылась коротким сном.
Спокойный за благополучие младенца, придворный лекарь с грустью сообщил матери, что имеется изъян в чреве ее, и посему ей не судьба вновь зачать. Сын этот будет единственным моим чадом, всплакнула Аталья, всю любовь, на какую способно сердце мое ему отдам!
Прав оказался знаток тела человеческого, и не рожала больше Аталья. Случись малодетность у женщины простого звания, и была бы это лишь ее печаль. Но кручина у царственной особы кольнет не только её, ибо если родится владыка, дела его многих заденут, а не родится то и отсутствие деяний не меньшую силу возымеет.
На восьмой день появления младенца на свет, над ним свершено было священнодейство приобщения к народу Авраама. Исполнители заповеди, высшие служители Храма, пели гимны во славу Господа и поздравляли осчастливленную родительницу. А Аталья, безучастная к значимости события, страдала за причиненную младенцу боль. Получив из грубых мужских рук надрывно плачущее дитя, она подхватила сверток нежными ручками и поторопилась скрыться от лишних взоров, и дала пострадавшему грудь, и тем утешила крошку.
Новорожденный получил имя Ахазья. Автор сочувствует читателю: еще один Ахазья! Но что поделаешь? Факты каменно тверды и сомнения не уместны. В новейшей истории много спорного и туманного, и посему ее переписывают, а героев переименовывают. Седая старина пряма и прозрачна, и мы не покусимся на анналы древности. Ясности ради, далее станем величать Ахазью, израильского брата Атальи брат Ахазья, а сына Атальи сын Ахазья.
Узнав от гонца о событии, Изевель снова заторопилась в Иерусалим поддержать дочку и познакомиться с внуком. Вознамерились присоединиться к матери братья Ахазья и Йорам.