А что делать, когда у людей нету денег? Не буду же я у бабок последние копейки из рук вырывать А насчёт того, когда она ушла пришла, я не знаю. Я за нею не слежу.
А когда тебе следить, ты сам от неё бегаешь. Всё боишься куда то на стопку опоздать.
Да ладно протянул Митяй, и, опять поправив шапку, поспешил перевести разговор на Стешу, А чё за ней следить то? Куда она денется?
А вот вишь ты, делась. Может, ушла на ферму одна?
Так ведь нет же нигде ни следочка, ни во дворе, ни за двором. возразила Зина Евсеева, Да и не ходим мы потемну по одиночке, боязно. Говорят, в овраге волки появились.
Верно, подтвердил местный охотник Кирюха, длинный и нескладный, словно верста коломенская, парень, живший через три дома от Буренковых, сам то я не видел, я больше на зайца хожу, а Ивантеевские мужики рассказывали, что им приходилось. Да и овцы у них стали пропадать.
Ладно согласился Яков Фомич, Савелий, сбегай ка на всякий случай в контору, позвони на ферму. Ежели её там нет, пойдём искать. А то мало ли что, может человека уже и в живых нет.
При этих словах кто то жалостливо вздохнул, кто то всхлипнул. Кто то начал вспоминать, какой Стеша была доброй, смирной и работящей, а этот «проклятый алкаш» сгубил всю её молодую жизнь.
Митяй протестующе передёрнул плечами. В то, что со Стешей могло случиться что то страшное, он не верил. Да и что с ней может произойти? Она такая тихая, рассудительная. Всего боится, ни во что не встревает, как говорится, лишний раз не споткнётся и воды не замутит. Бабкино воспитание. Та тоже жила по принципу «не буди лихо, пока тихо», шептунья. И эта шептунья упёртая. Это она от вредности такая тонкая, звонкая да прозрачная. Из за этой своей упёртости и получает. Меньше бы мужу перечила.
Как в тот раз, когда дитёнка скинула. Разве он этого хотел? Не хотел А она давай воспитывать, примеры всякие про других приводить. А вот не надо. Другие они и есть другие. Им всё мало. И ей мало, иначе б не высчитывала, сколько надо на люльку, сколько на коляску, на памперсы и ещё черт знает на сколько всякой ерунды. Раньше ничего этого не было, и обходились, и все выросли, живые и здоровые.
А вот он не такой, он не жадный. Ему и так хорошо. И если выпьет чуток, так кому от этого плохо? Ей? А ты мне в душу не лезь, и всё будет хорошо. Нечего в неё лезть, душа она и есть душа. И нервы не железные. А она Такая вся из себя правильная, прямо ангел небесный, а ты против неё словно последний дурак. И откуда только такие берутся? Вот и нарвалась на кулак. Зато после присмирела, стала как шёлковая. И молчаливая, бывало, за день слова не вытянешь. Кому чужому скажи, что раньше пела, словно соловушка, не поверит. Теперь не поёт. Иногда только затянет свою «лучинушку», опять же будто нарочно душу из тебя выматывает. А больше ничего.
На ферме её нет. крикнул Савелий ещё издалека.
В общем так, Степаниду надо искать, постановил Яков Фомич. прямо сейчас и пойдём. Пока до фермы дойдём, как раз рассветёт. Кирюха, возьми ка свою собачку. Хотя ночью такое мело, что следов не найти
А ничего, Яков Фомич, я всё равно возьму. Валет у меня пёс знатный, у него знаете какой нюх!
Ну давай, бери. Мы пойдём потихоньку, а ты догоняй.
По деревне шли толпой. За околицей разошлись широким полукругом. Снег лежал почти в колено. Мороз наутро стал ещё крепчать. Парок, клубящийся изо ртов, тут же оседал на воротниках и платках пушистым инеем. По всему полю не было видно ни единого тёмного пятнышка, кроме стоявшей поотдаль фермы.
Там уже топилась в бытовке печь. Дым ровным столбом упирался прямо в небо.
Пока дошли до фермы, восток начал светлеть. Сторож Евсеич возился у ворот корпуса, расчищая снег широкозахватной фанерной лопатой и потягивая «приму». Когда подошли ближе, гулко откашлялся и спросил:
Ну чего, не нашли?
Не нашли. ответил Фомич, Куда она могла деваться?
Да деваться то вроде некуда. Заплутать не могла, весь бугор как на ладони почитай от оврага до самой деревни.
Ну это в хорошую погоду как на ладони. А с вечера куролесило так, что за три шага ничего не видно. Могла и завернуть не туда, куда надо.
Ну так она ж была не одна. Другие то не потерялись?
Выходит, одна. Никто не видел, когда она ушла и куда.
Тогда дело плохо задумчиво сказал сторож.
Почему плохо?
Ночью тут неподалёку выли волки. И не раз.
По толпе волной пронёсся тяжелый вздох. Надя Осипова заголосила, как по покойнику. Кто то сердито цыкнул, мол, нечего человека оплакивать раньше времени, авось обойдётся.
По толпе волной пронёсся тяжелый вздох. Надя Осипова заголосила, как по покойнику. Кто то сердито цыкнул, мол, нечего человека оплакивать раньше времени, авось обойдётся.
Ну что, надо искать далее. сказал Фомич. Только вот куда идти? Маловато нас, сюда бы в помощь роту солдатиков.
Может, пройтись по оврагу? предложила Надя.
Тоже мне придумала, по оврагу. Там, если что, теперь и костей не сыщешь.
Надя пошлёпала варежками себя по губам и опять заплакала.
Митяй, а ты чего молчишь? Чай, это твоя жена. Ты бы куда пошел её искать, в какую сторону?
Я? Митяй снял шапку и потёр темя. Голова сильно болела. Зря вчера они с Матюхой намешали чего не попадя. И пиво, и самогон, и «ландыш». Вот она теперь и не соображает.
Ты ты. Может есть мысли, куда б она могла податься?
Да откуда ж я могу знать? У меня за пазухой нету этого, как его, Соломона.
Мозгов у тебя нету сердито сказал Фомич, и, махнув рукой, предложил, Ладно, давайте так. Ветер у нас дул откуда? От фермы, в сторону деревни. Пойти против ветра она не могла. Значит, хоть как, а всё равно должна была идти в сторону дома. Если б, не дай бог, волки, след какой никакой всё равно бы остался. Значит, должна быть живая.
А может следы занесло снегом вставил кто то из толпы.
На него тут же зашикали
А ты не каркай.
Тьфу на тебя!
А я что? Я просто так
Просто так за пятак
Пока судили рядили, солнце поднялось до половины, окрасив небо в кроваво красный цвет. В морозном воздухе искрились мельчайшие снежные пылинки.
Короче так, давайте сначала пройдём через поле, в сторону оврага. Вон до того ду
Яков Фомич замер на полуслове с открытым ртом и поднятой рукой, указывающей на дуб. Все обернулись по направлению его взгляда и разом ахнули. От оврага шла женщина. Шла очень медленно, пошатываясь и спотыкаясь, волоча за собой шаль с таким трудом, будто весила она целую жизнь.
Стеша Это же Стеша, подруженька моя дорогая! завизжала Надя, и бросилась к ней навстречу.
Ах ты, мать твою рявкнул Митяй, швыряя шапку о снег, Её тут вся деревня ищет, а она, сука
Ну ты, гнида! заскрежетал зубами Кирюха, хватая его за грудки.
Стеша нравилась ему ещё с ранней юности. Но худенький, нескладный паренёк не осмеливался признаться в своих чувствах, хотя, втайне ото всех, твёрдо решил жениться на ней сразу же, как только отслужит в армии. Однако случилось так, что Митяй опередил его, вернувшись со службы на полгода раньше. Кирилл знал о её неудавшемся браке, и продолжал жить надеждой, что рано или поздно они с Митяем расстанутся. И тогда уж он, не медля ни минуточки, придёт и расскажет ей о своей давней любви, и заживут они всем на зависть. И будет он её жалеть и беречь, потому что такая девушка, как Стеша, достойна самой лучшей судьбы. Зина Евсеева и соседка тётка Меланья тоже воспользовались случаем отомстить за Стешу, которую им не раз приходилось вызволять из его пьяных рук, и отвели душеньку, натолкав Митяя кулаками в спину. Подскочивший Валет закружил вокруг них, норовя цапнуть его за ногу.
Надя почти успела добежать до Стеши, когда та упала и больше не поднялась. Из больницы Стешу выписали через неделю. О случившемся с нею писали многие газеты, хотя она и старалась как могла избегать общения с настырными журналистами. Поэтому писать им приходилось больше по пересказам деревенских жителей, хотя это их нисколько не смущало.
Всё то, что произошло в ту зимнюю ночь, ей хотелось забыть, и как можно быстрее. Однако, чем дальше, тем чаще перед нею возникали всё новые и новые картины той страшной ночи. Толи услужливая память подсказывала то, что она видела, но не запомнила из за стрессового состояния, толи разум сам домысливал то, чего на самом деле не было и быть не могло, но всё теперь виделось несколько иначе. Стоило закрыть глаза, как перед нею опять возникал старый волк. Он то сидел, глядя ей в глаза, то стоял на поваленном дереве и выл на луну, такую огромную и близкую, словно она находилась не высоко в небе, а висела, запутавшись в ветвях старого дуба, росшего на краю оврага.
Чем дальше, тем сильнее она верила в то, что преследовавшая их стая действовала заодно с защищавшим её вожаком. И не нападала она, а, наоборот, помогала ему направлять её в овраг, на помощь волчице. Ещё ей казалось, что в полусне она чувствовала тепло от лежавших рядом волков, согревавших её своими телами. Иначе как объяснить то, что, проспав на снегу несколько часов в лютый мороз, она не только не замёрзла, а даже не обморозилась. Когда она проснулась, рядом не было никого. А может, никаких волков не было вообще, а водила по её кругу какая то тёмная нечисть Стеша долго выбиралась из оврага, не раз забираясь по сухому сыпучему снегу до половины крутого склона и скатываясь обратно. И опять ей виделись серые тени, мелькавшие неподалёку до тех пор, пока она не вышла навстречу искавшим её людям. Все свои сомнения и догадки Стеша держала при себе. Как всё было на самом деле, теперь уже не узнаешь, а делиться своими фантазиями ей не хотелось ни с кем. Не хотелось, чтобы люди думали, будто она повредилась рассудком, и смотрели на неё, как на прокаженную.