А ушастый комочек, отдохнув, неспешно поскакал по своим заячьим делам. Ни у кого не поднялась рука причинить ему вред. Осознав увиденное, Иван перешёл к Сергею и, по привычке наблюдая за противником, поделился:
Вот гляжу я в ту сторону и мысли приходят, наверняка есть что-то человеческое и у немцев
Нет у них ничего за душой, перебил Бондаренко, нет и быть не может. Поверь на слово, я насмотрелся и уверовал, что людей в общечеловеческом понятии среди них практически нет.
Скажешь тоже, недоверчиво покосился Иван, они же цивилизованные, одним словом, Европа. Эвон прут как. От Бреста до Полоцка за неделю доскакали Да какая неделя Первый бой у нас здесь двадцать седьмого июня произошёл.
А не брешешь?
Ей-богу, перекрестился Иван, залётные какие-то. Накрыли мы их артиллерией, даже пленных взяли.
Иди ты!!!
Да любого спроси. Меня вот и удивляет, что бить то его можно, немца-то. Только непонятно. Почему там, на границе не побили?
А чем бить? сжал кулаки Сергей, голыми руками? Я тебе расскажу, а ты сам решай, что и как. Службу я проходил в батальоне связи семнадцатой стрелковой дивизии здесь, под Полоцком. Часто приходилось обеспечивать связь в штабе соединения. Так что не удивляйся, волей не волей пришлось много слышать, а память у меня не плохая. Так вот, в средине июня, согласно приказа из армии, предстояло передислоцироваться в летние лагеря у самой границы под Лидой. Хорошо помню, как комдив растерянно делился своими мыслями с начальником штаба: «Я выполню приказ, выведу части дивизии в летние лагеря, но в случае чего, чем воевать прикажите, подушками?»
Как же так? настал черёд удивляться Филатову, ведь понимал комдив, что обстановка сложная. Мог бы дать распоряжение взять полный боезапас
Ага, счас, огрызнулся Сергей, за такое самоуправство его в миг бы, как паникёра к стенке поставили, в лучшем случае осудили. Нет, наш генерал исполнил приказ от корки до корки. Ни одного лишнего патрона, а тем более снаряда не было ни то что при нас, а и в обозах. Всё осталось на складах. Мало того артиллеристы, зенитчики и тыл дивизии гарнизон здесь, под Полоцком не покинули. Поэтому каждая часть осуществляла обеспечение продовольствием своими силами.
Сдурели там все у вас что ли? ужаснулся Иван, это же ни в какие ворота не лезет
То-то и оно, что не просто пролезло, а пропёрло, досадливо отмахнулся Бондаренко, по приказу, во избежание провокаций со стороны немцев, запрещалось выдавать боеприпасы, кроме часовых. В общем вышли к границе с винтовками, без патронов.
Конечно, раздосадовано почесал затылок Филатов, против танка с винтовкой не попрёшь
Пёрли, ещё как пёрли, ошарашил своего слушателя Сергей, всякое было. В общем двадцать первого июня мы уже стояли палаточным лагерем недалеко от границы. А утром следующего дня, едва занялась зоря, фашисты начали артподготовку. Спустя минут тридцать в лагерь ворвались мотоциклисты и автоматными и пулемётными очередями буквально изрешетили наши палатки. Я был на посту и когда ко мне пожаловали гости на мотоцикле, то, согласно Устава, сделал предупредительный выстрел вверх. А они прут на меня, тогда я спрыгнул в окоп, прицелился в водителя и, на свою удачу, попал трассирующей пулей в бензобак. Он и взорвался, обдав воспламенившимся бензином троих фрицев. В общем сгорели они заживо. А автоматы и магазины побросали, когда пытались сбить пламя. Но и нашим досталось. Сам понимаешь, первые убитые, раненные.
Да, представляю, тихо проговорил Иван.
Вряд ли. с сомнением посмотрел Бондаренко, ведь разрешения открыть ответный огонь так и не последовало. Нарочный доставил пакет с приказом из армии, в котором было чёрным по белому написано: «На провокацию не поддаваться, огонь не открывать!»
Ничего себе, округлил глаза Филатов
Вот тебе и ничего себе, съязвил Сергей, правда спустя некоторое время поступил распоряжение окопаться и занять оборону. Были выданы патроны и гранаты.
В суматохе про меня забыли, потому что в расположении части вскоре атаковали немцы. Шли они нагло, цепью в полный рост, чуть ли не строевым шагом, поливая наших бойцов из пулемётов и автоматов. Я на всякий случай подобрал оружие и боеприпасы у убитых мною фашистов. Установил пулемёт в окопе и когда их цепи поравнялись со мной, ударил им во фланг. В общем многих положил. Атака захлебнулась. Вместе с подоспевшими сослуживцами собрали оружие, патроны. Словом, в дальнейшем нас здорово выручили трофеи.
У меня слов нет, продолжал сокрушаться Иван, вот до чего доводит тупая исполнительность
Не совсем так, покачал головой Бондаренко, как раз четкая организация и исполнительность, доведённая до автоматизма, помогает немцам. Пока помогает. А у нас полнейшая сумятица и неразбериха.
Почему?!!, обиженно переспросил Филатов.
Увы, у них прекрасно налажена радиосвязь, ответил Сергей, что позволяет организовать взаимодействие не только частей, но и родов войск. Небось обратил внимание, стоит захлебнуться немецкой атаке, как в небе появляются бомбардировщики и наносят удар по нашим позициям, следом проводится артналёт, а под его прикрытием к нашей обороне подходят танки и утюжат окопы.
Да, именно так и происходит, удручённо согласился Иван.
Вот в том то и проявляется организованность немецкой военной машины, зло констатировал Бондаренко, а у нас что? Проводная связь? Так её диверсанты порезали в два счета в тылах, а на позициях в клочья изорвали снаряды и бомбы, намотали на гусеницы танки и уволокли. Командиров связи и нарочных перебили всевозможными способами. Небось слышал байки про охоту немецких лётчиков за одиночными бойцами, мотоциклами, машинами?
Было дело, подтвердил Филатов, говорили отступающие.
Так вот, никакие это не байки, огорошил Сергей, а самая что ни наесть правда. Охотятся на земле и с неба за одиночками. Немцы знают наши способы доставки приказов, потому и считают, что одиночки это курьеры. Их в первую очередь и стараются уничтожить. Я в штабе дивизии слышал, что Павлов, командующий фронтом, в течении 22 июня несколько раз пытался довести до войск боевую задачу, но его приказы просто не доходили. Да что там говорить, комкор Борисов вынужден был с оперативной группой прибыть в район Лиды, чтобы на месте руководить войсками.
Правда? обескураженно переспросил Иван.
А чего мне брехать? парировал Бондаренко, только с его появлением наша дивизия заняла оборону на реке Дитва. Начались тяжелейшие бои. А тем временем немцы вышли к нам в тыл. Из-за угрозы окружения было приказано отступать. Мы пошли колонной в сторону Воложина с целью выйти на Молодечно. Уже на второй день бросили в овраг аппараты и установки связи, предварительно разбив и искорёжив их. На всякий случай я подобрал наган, который валялся прямо на дороге. Немецкие самолёты не давали покоя. При их появлении приходилось разбегаться в стороны. Фашистские летчики просто ходили у нас по головам, сбрасывая не только бомбы, но и листовки с призывом сдаваться в плен.
Издевались они над нами, как хотели. Сбрасывали пустые дырявые бочки, которые выли, выворачивая на изнанку душу. Многие были на грани паники. Мы ведь ожидали, что вот-вот выйдем на новый рубеж и займём оборону. Увы, стало ясно, что немцы двигаются где-то рядом и существует реальная угроза окружения. Стало понятно, что в наших интересах двигаться не только днём, но и ночью, делая короткие привалы. К нам присоединялись разрозненные группы красноармейцев. Только немецкие самолёты, господствовавшие в небе, внесли в наши планы существенные поправки. Чтобы не попадать под авианалёты, приспособились днём отсыпаться, а идти в вечернее время, и ночами.
Боже мой, сочувствующе посмотрел на рассказчика Филатов, как же вы выдержали всё?
В том-то и дело, что не все выдержали, огорченно развёл руками Сергей, через двое суток изнурительного марша наша колонна начала таять на глазах. Кто-то погиб, кого-то ранило, а кто-то ушел сдаваться в плен
Как это в плен, возмущённо сжал кулаки Иван.
А очень даже просто, бессильно склонил голову Бондаренко, сам посуди. У многих из нас есть свои чёрные пятна в судьбе. У кого-то родственники раскулачены, у кого-то близкие арестованы за опоздание на работу или за другие провинности, а у кого-то вообще оказались врагами народа. Вот люди и замкнулся в себе от страха. А тут такое. Боеприпасов нет, не то, что пищи, воды нормальной вдоволь не всегда имелось. Полное ощущение, что ты брошен, уже вычеркнут из этой жизни и нет никому дела до тебя.
А немцы в листовках зовут в плен. И многим кажется, что плен это конец всем невзгодам. Вот и идут сдаваться.
Темнота, сокрушённо покачал головой Филатов, кто же за дарма кормить станет. Наверняка заставят вкалывать от зори до зори