Последний день уходящего года не задался с самого утра. Наташа искрила похлеще бенгальских огней и готова была взорваться от злости. Всему виной был отказ мужа Вадима провести новогоднюю ночь в обществе тещи. На него не действовали ни просьбы, ни уговоры, ни слезы, ни ругань, ни поцелуи. На каждый убедительный довод, у Вадима находился более весомый аргумент, чтобы отстоять принятое решение.
У мамы елка! Наташа опустилась на колени, зашнуровывая ботинки трехлетнего Олежки.
А у нас, можно подумать, береза, Вадим указал на двухметровую ель, украшенную золотыми шарами.
Подарки!
Знаю ее подарки! Дорогущий вертолет для внука, комбайн для дочери, а любимому и единственному зятю трусы шестидесятого размера из стратегического запасника почившего тестя. А потом каждый приход в гости начинается со слов: «Вадя, ты носишь подаренные мною трусы?» А я опа Вадим ослабил ремень, демонстрируя ситцевые трусы с ромашками. «До дыр сносил не снимая, за новыми пришел»
Традиция такая, обиженно всхлипнула Наташа.
А разговоры за столом про подагру, запоры и псориаз, тоже традиция?
Не только про это!
Ах да, прости, еще про мордатого домового с бурой шерстью, который садится ей на грудь и дышит в лицо.
В комнате повисло напряженное молчание, даже упакованный в комбинезон Олежка перестал сопеть.
Мама готовила. Старалась. Все для нас. Курочка, грибочки, пирог Наташа сделала еще одну попытку заманить мужа в гости.
Ты же прекрасно знаешь, чем заканчиваются подобные застолья. Напомнить?
Тебе трудно похвалить каждое приготовленное мамой блюдо?
Вадим склонился в почтенном поклоне и запел елейным голосом:
Мммм рыбка ум отъешь. Картошечка язык проглотишь. А курочка до чего сочная. Чудный пирог! Не подскажете рецептик? Испеку к выходным. Ах, это магазинный? В очереди час простояли? Оно того стоило! А я не хочу хвалить каждый проглоченный кусок. Я хочу просто жрать! Молча! Неужели трудно включить логику? Если ем, значит, нравится!
Я поговорю с мамой. Обещаю! Наташа приподнялась на носочках и поцеловала мужа в губы. Оливье, с говяжьим сердцем, как ты любишь
Я с колбаской люблю! С докторской! И ложкой из общей салатницы наворачивать и чтобы никакая кхе-кхе мама в рот не заглядывала и под руку не ворчала: «До полуночи час, а оливье на исходе». А после полуночи истерику закатить, что салат не доели.
Значит, не поедешь? Наташа изогнула бровь коромыслом.
Нет! категорично подтвердил Вадим. Всегда мечтал отметить Новый год один. В трусах, перед телевизором
Со вчерашней вермишелью и банкой сардин на столе, съязвила Наташа.
и напиться до чертей!
Ну и оставайся со своими чертями! Наташа сорвала с вешалки пуховик и ухватив истомившегося ожиданиям Олежку, вытолкала в подъезд.
Дома в одночасье стало тихо и неуютно. У Вадима даже промелькнула мысль броситься вдогонку за женой и сыном, но усилием воли сдержал внезапный порыв.
К десяти вечера, когда до чертей было еще далеко, но штормило прилично, ожил дверной звонок. Уверенный, что жена, не выдержав трехчасовой разлуки, вернулась в родное лоно, со всех ног бросился в прихожую.
На пороге, в байковом халате и розовых калошах на босу ногу, стояла пожилая соседка, Антонина Валерьевна.
Я за тобой! не поздоровавшись, озвучила она цель своего визита. Знать не хочу, что у вас с Наташкой произошло, но негоже Новый год одному отмечать. Айда, Вадя, к нам. Выпьем, оливье покушаем. Салатик у меня особенный. С говяжьим сердцем, а не с какой то там докторской. Пал Сергеич на баяне сыграет. Спляшем, споем, в картишки срежемся, одним словом, скучать не дадим.
Вадим вежливо отказался от приглашения и был готов захлопнуть двери, как Антонина Валерьевна без приглашения прошла в квартиру. Задержавшись у стола, придирчиво оценила масштаб бедствия: тарелка с недоеденной вермишелью, консервная банка с последним рыбным ломтиком, плавающим в масле, и полупустая бутылка.
Жена бросила, не до жиру, с пониманием вздохнула она. Не запирай двери! Я мигом.
Через пять минут она вернулась, держа в руках красный пластмассовый разнос с угощениями.
Холодец, гусиная гузка, оливье, огурчики, выставляя на стол тарелки, озвучивала она их содержимое, Мандарины и спрятав руку за спину, как фокусница вытащила литровую бутылку с мутноватой жидкостью. Самогонка! заговорщицки подмигнула она. Пал Сергеич сам гнал. Три рюмашки и все печали к чертям!
Вадим с благодарностью обнял, пропахшую сердечным каплями, соседку. Жизнь заиграла новыми красками и мечта, напиться до чертей, грозилась сбыться.
Под хорошую закуску наливалось и пилось веселее. Когда яркие огоньки гирлянды, потеряв очертания, бесформенно расплылись, Вадим решил передохнуть. Откинувшись на мягкую диванную спинку, на всю мощь прибавил звук телевизора. В ответ на его действие покачнулась елка, а нижние ветки, украшенные разноцветным дождиком, заплясали в такт льющейся из динамиков мелодии.
Вадим напрягся и сделал попытку подняться с дивана, но неведомая сила швырнула его обратно. Дрожащими пальцами он нащупал на пульте кнопку выключения телевизора и замер, не сводя взгляда с омерзительного существа, затаившегося среди ветвей. Черное, голое, со сморщенной мордой, оно стояло на задних лапах и пожирало мишуру.
Сгинь! Вадим с трудом произнес это вслух. Язык, казалось, распух и едва помещался во рту.
Глаза твари вспыхнули красным огнем, пасть открылась, обнажая клыки, а лысый, похожий на хлыст хвост неистово задубасил по паркету.
Выражение «допиться до чертей» оказалось реальнее, чем представлялось.
Цокая копытцами, черт обошел елку и сипло проорал: «Ва-адь». Расслышав в жутком вое свое имя, Вадим понял, пришел его конец.
В прихожей хлопнула дверь, послышались шаркающие шаги.
Как хорошо, что ты двери за мной не запер, Антонина Валерьевна нависла над Вадимом, похлопала по щекам, пощупала пульс. Лица на тебе нет.
Вы видите его? Вадима качало от спиртного и трясло от страха.
Антонина Валерьевна оглянулась и радостно запричитала. Нашелся, нашелся мой маленький. Пока салаты носила, удрал чертенок.
Это ваш черт? Вадим тяжело сглотнул и открутив пробку на бутылке отхлебнул из горлышка.
Зачем же так грубо? Максимилиан его зовут. Сфинкс. Котейка мой любимый.
Кот? Вадима пробил приступ неудержимого смеха, Я подумал эээ неважно. До свидания, Антонина Валерьевна и дверь посильней захлопните.
Вадя, хватит пить! из прихожей прокричала соседка.
Так уж и хватит, наполняя до краев стопку, рассмеялся Вадим. Выпитое не успело добраться до желудка, как у елки вновь материализовалось нечто. Огромное и мохнатое.
Еще один кот? Вадим тяжело сглотнул. Круглая, лишенная ушей и усов морда мало чем напоминало кошачью. Вот только после позорного случая со сфинксом, которого спьяну принял за черта, в потусторонние существа верить не хотелось.
Кис-кис, опускаясь на колени, позвал он непрошеного гостя. Туша, поросшая бурой шерстью, с ревом бросилась на грудь, опрокидывая навзничь. В носу засвербило от запаха нафталина и гари.
«Домовой» догадался Вадим. Именно так его описывала теща. Мохнатый, тяжелый, садится на грудь и зловонно дышит в лицо. Испытав на себе все ужасы общения с домовым, стало стыдно, что насмехался над бедной женщиной.
Вадим попробовал пошевелиться. Тело не слушалось. Закричал, но вместо крика наружу вырвался утробный рык. Вспомнил, что теща спасалась в таких случаях молитвой. Закрыл глаза и замычал: Пресвятая дева богородица ежеси на небеси» все, что мог вспомнить, и этого явно было недостаточно, чтобы отпугнуть домового. Разозлившись, с силой дунул в мохнатую, приплюснутую морду. Домовой громко чихнул и нехотя скатился на пол.
Дрожа от страха, Вадим дополз до прихожей. Не вставая потянул с вешалки куртку, с хрустом обрывая петельку, и вдруг осознав, что не в состоянии одеться, нащупал в кармане телефон.
Наточка, спаси, погибаю тоненько завыл, услышав голос жены.
Еду, коротко бросила Наташа и отключилась. В душе наступил покой. Вадим знал, Наташа не обманет. Она обязательно примчится и спасет. Нужно только немного подождать.
Резкий звонок в двери заставил вздрогнуть. Вадим и предположить не мог, что Наташа так скора на подъем.
Наточка моя, с трудом дотянулся до замка и повернул ключ.
Перешагнув через Вадима, стоявшего на четвереньках, в прихожую вошла Антонина Валерьевна. Себастьян! зычно прокричала она.
Вадим я.
Знаю, отмахнулась она, Кот у меня пропал. Не встречал?
В коридор на зов хозяйки вышел безухий мордоворот.
Дом-мовой, заикаясь, проговорил Вадим.
Не домовой, а домашний, поправила Антонина Валерьевна, отрывая бурую тушу от пола. Безухий и безусый, любитель котлеты с огня таскать, она громко рассмеялась,