В ученики к Гомеру
(вольный стих)
Одолевают мысли: как похитрей по древу растечься мысью*,
как на конях гекзаметра во весь опор размера,
скакать до древних дней, поигрывая мышцею,
и в одеяньях новых лет прийти в ученики к Гомеру.
Премудрый старец зряч умом и сердцем видит больше, чем иной глазами.
Сидит у моря в одиночестве, как будто ждёт пришельцев из грядущего,
к нему явлюсь я робкий, как студент, идущий на экзамен.
И появленье примут зрящие, как проявленье волшебства могущества.
К великому другим путём мне не попасть в корманах с пустошью.
Не соберут, как Одиссея Алкиной, меня в Итаку
с дарами жалкими князья эпохи царствованья Путина.
До места не пошлют флотилий парусных эскадру.
Но попадаю вопреки укладу жизни в царство заграницы,
не видевший ни с трапа птиц железнокостных,
ни с лестниц зверя рельсоходного поместья Рима, красок Ниццы,
далёких и недосягаемых, как космос.
Передо мной не монотонность небоскрёбов эры электроники.
Но амфоры и мачты кораблей усыпали песчаный берег.
Гомер сидящий, гостя встретивший, как мастер хроники,
распрашивает тут, как у ахейцев принято, во первых,
кто я и кто отец, кому князья все наши данники.
«Пер астера ат астра, спросит, чужеземец, ты идущий будто бы?».
Я заспешу с ответом, мол, с Гипербореи, пришлый ученик, с Гардарики.
У нас в почёте греческий огонь и процветает магия компьютера.
Он к солнцу повернёт главу, и просветленный лик свой явит он,
сказав: «Я знаю за геракловы столбы уходит путь в страну Борея.
Почитывал Сократ перед принятьем ванны мне сказания Бояновы,
способный паренёк: так в русский люде, в божествах уверен»
Пройдут рабыни берегом, как корабли, покачивая амфоры;
достанут рыбаки из моря длинные, как наши речи, сети.
На всю гомеровских вопросов вещную преамбулу
мне, как ученику пред испытаньем, предстоит ответить.
Я знал учителей хороших, и таких мудрее змия,
знавал и честных, настоящих, и простых, и хитрых.
но всё хожу я где-то рядом с истиной, не понимая мира,
как в лабиринтах Минотавра на брегах Калхиды.
В стенах наук я набирался мыслей необузданной романтики,
с философами кухонь издавна потачивал я лясы,
но грезились мне из других миров наставники,
и к берегам неведомым я в думах отправлялся
«Учиться складу нужно так, Гомер мне скажет, как мечом владению»
Я попрошу: коль в написании гекзаметром бои необходимы,
мне заменить их встречей с музами, гусей кормлением,
волшебных птиц, спасавших некогда великолепья Рима
В круженье дня хорош особенно гомеровский нетленный эпос,
но скоро тьма и нужен сон, иначе не увижу я рождавшуюся рано Эос.
Мысь ст. слав.«белка»
МЫСЛЕНАСЕКОМЫЕ
На природе в зелёной траве
суета насекомой жизни.
Двигаются в голове,
как букашки, разные мысли.
Словно жук рыжий, в белых пятнах
пробежала такая мысль,
что в тонах очень благоприятных
показалась вся наша жизнь.
А у мысли другой, рогатой
в черном цвете была броня
Повстречались они, с той, в пятнах,
подрались и ушли, бронясь.
Пробегали ещё другие,
шли случайные дню в унисон,
в оболочках литых, как гири,
мягкотелые, как песок.
Мыслей разных бывает столько,
сколько живности есть в траве.
Если думать о жизни долго
перепутается в голове
198687г..
Стишинки
Заблудших душ греховное блаженство.
*
Хорош был хрустящей картошки естественный вкус.
*
Опять я опоздал к воздушным поцелуям.
*
В твоих глазах тоска объевшихся горчицей.
*
Писать презренной прозой
глупа к поэтам просьба.
***
Я как поэт сам делавший себя,
по меркам и лекалам Горностаева,
хочу, чтоб критика несмыслящих ребят
в покое творчество моё оставила.
***
День хорош, может, был для загара,
для вниманья к растеньям и людям
Гумилёв не заметил пустыню Сахару,
проезжая её на верблюде.
***
Ты в рифмах мастер, все стихи твои, как гол,
в воротах истин, в сердца нервных сетках.
Но десять тысяч ходят на футбол,
и десяч человек на вечерах поэта.
ГОД ТИГРА
ГОД ТИГРА
Слишком не умно занял я
мысли свои стихами,
что не нашло признание
мой драгоценный камень.
Ныне идя по городу,
прибывший из далёко,
радуюсь просто холоду,
улицам и дорогам.
Слышу роптанья ясеней,
шорохи снежных хлопий.
Мысли мои ясные,
словно родник глубокий.
Руки, как ветви в инее,
сжавшие снег, притихли,
словно в засаде, сильные
лапы тигра
1992.
ПАМЯТНИК ТОВАРИЩУ
У меня был хороший товарищ.
Я ему бы сегодня отправил привет,
но ушёл Кузнецов Сергей Палыч
Исходивший не мало наш свет.
В бурной жизни моей в многогранье
не был он ни одной из вершин.
Но бывало с автобусом ранним
ездил с ним я исследовать жизнь.
Много ль знал я о нём в дни разрухи и риска,
попадавший и сам то в тоску, то в беду?
Что он прыгал в длину лучше всех журналистов,
и до самых морозов купался в пруду?
Дар чтеца и ведущего как у артиста,
я всегда отмечал у него.
Но к себе примеряющий роль афериста,
он по жизни играл из рук вон
В смыслах творчества не колебался,
он теорию строил свою:
мол, средь пишущих плохо и слабо
есть не мало вступивших в Союз.
Внешне алчущий почестей мира и благ он,
светлый сердцем, образчиком был доброты.
В одиночестве шевствуя в жизнь, бедолага,
он не редко по краю бродил нищеты.
В нашей жизни хватает печалей богатства,
и в ухабах и ямах ведущая к славе стезя.
И бывает немыслимо трудно собраться
снова жить, если словом, как пулей, сразят
Были к славе его все потуги нелепы.
Так зачем же, сродни покушенью на жизнь,
приставлять, эти меткие как пистолеты,
к сердцу критики речи и пошлости лжи
Я его, жизнью занятый, долго не видел
Кто следил за чредой его бед и побед,
Как хромал он, ранимый, в болезне ль, в обиде ль
до тех пор, пока сердце не бросило бег?
Не глубока о нем у сородичей память:
На могиле трава, дебри диких кустов
Но не важно, где ставить теперь, Сергей Палыч,
этот памятник Вам из гранита стихов
ИЗ ШЕКСПИРА
Смотреть спокойно просто не смогу,
пока живу и чувствую пока,
как достается в жизни бедняку,
как не достойный тешится богач.
И не кому мне больше доверять,
и честность у бесчестия в долгах,
и честь девичью не боготворят,
а отдают за деньги на торгах.
И нагласть с глупостью суды вершат
над разумом, над верою в добро,
и немочь мощи не даёт дышать,
и кривда правде затыкает рот.
Чтобы не видеть это лучше я умру
Но как же будет без меня мой друг?
***
Пока поудивляться ходу дней хочу:
как удается вырастать из мерок прежних детям,
как убегают к рекам воды споро по ручью,
и шествию травы за вешней влагой следом.
Ещё душа тоской небытия
не заболела, внемля звёздной пыли,
и равнодушья на сердце змея
не залегла, как камень на могиле.
Пока не полная судьбина жизни днями всклянь,
в себе понаблюдаю всполохи желаний.
И кажется мне с устали, на первый взгляд:
не иссякаемы мои стремления и планы..
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИСТОРИИ
Припомнит учитель, правдивый всегда,
не пойманный миром Сковорода;
иль скажет Шевченко из вечности мглы:
откуда пришли на планету хохлы?
И что, прости боже, за вольный народ
у вод приднепровских прикольно живет?
Знавала и Вятка, и Меря, и Чудь
хохлятских прикидов закидистый чуб.
Их древнюю карту печатали крупно.
Хотя не писали, что жили там укры.
И вовсе они не берут нас на понт,
когда утверждают, что вырыли Понт.
И в этой связи мы уже не оспорим
притензий к владению всем Черноморьем.
А слышали вы, что они в старину
поставили в небе нам спутник луну?
Они были в прошлом лукавы и злы
то с шашкой, то с пикой, крутые хохлы.
Но часто, все ж, им по соболевой шапке
давали османы, лупили поляки.
Им не куда было с земли этой дется!
И плакали сестры их, плакали дети
Нам было самим до себя тяжело,
и все-таки взяли мы их под крыло,
укрыли щитом всемогущей империи,
и стихли тут брани и кончились прении.
Пусть только рискнет заграничный засланец