Нет! Папа закатывался Егор, заливая слезами ее халат.
Марина ходила с ним по комнате туда-сюда, заговаривала зубы как могла, и он понемногу успокоился, дал умыть себя и переодеть и теперь сидел на кровати, играя телефонной трубкой. Коваль переодевалась, поглядывая в сторону сына, и едва не упала, заметив, как он прикладывает трубку к уху и бормочет в нее:
Папа папа
«Надо же, как привязался он к Хохлу, про меня, небось, и не вспомнил!» Подхватив сына на руки, она спустилась на кухню, где за столом сидела Веточка, а у плиты колдовала Даша, то и дело сбрасывая со сковородки румяные блинчики.
Доброе утро, Марина Викторовна! улыбнулась она, отрываясь от своего занятия и подавая чашку кофе. Сейчас я Егоркину кашу принесу, остывает.
Привет, мой сладкий! Ветка потянулась к посаженному в стул Егору, чтобы поцеловать его в щеку, но он отвернулся. Мы не в духе сегодня?
Все утро вопит папа, папа! с досадой высказалась Марина, отпивая кофе.
А где, кстати, Хохол? Бегает?
Где-то бегает, наверное.
Что значит «где-то»? удивилась Ветка, отставив чашку.
Ой, отвали хоть ты! сморщилась Коваль. Не знаю я, где он, вот и все!
Поругались?
Не знаю даже. Как в анекдоте выхожу утром из ванной, а мы, оказывается, уже в разводе! Егор, не балуйся! она отняла у мальчика салфетку, которой он возил по столу. Он дома не ночевал, я даже не знаю, где он.
Ты смотри-ка, характер демонстрирует, быдло уголовное, протянула Веточка, и Марина вдруг моментально озверела:
Заткнись!
Ты чего, Коваль? захлопала накрашенными глазками Веточка.
Я же сказала не сметь говорить хоть что-то про Женьку при мне! Плохо доходит, Ветуля?
Ты точно крышей двинула, подруга! Что я сказала-то такого? Можно подумать, что-то новое открыла!
Я больше на эту тему не говорю, отрезала Марина, вытаскивая Егорку из стульчика и вытирая его мордашку. Пойдем, мой маленький, Лиду поищем, а то у мамы дела, а тебе гулять нужно.
Лида обнаружилась в детской, сидела на маленьком стульчике и задумчиво крутила в руках Егоркину машинку. При Маринином появлении она даже головы не повернула, так и сидела, уставившись в одну точку, и Коваль это очень не понравилось. Она подошла ближе, тронула няню за плечо:
Лида, что с вами?
Она вздрогнула, бросила машинку на пол и посмотрела на хозяйку совершенно пустыми глазами:
А? Здравствуйте, Марина Викторовна
Лида, вам плохо?
Нет-нет, все в порядке, задумалась просто. Егорушка, пойдем, маленький, оденемся и на улицу, дождик кончился.
Взяв у Марины мальчика, Лида пошла к шкафу с одеждой, начала доставать оттуда какие-то вещи, и Коваль немного успокоилась, чмокнула Егорку в щеку и пошла к Ветке.
Та уже перестала обижаться, характер у нее был такой легкий, что Марина всякий раз удивлялась. Если бы с ней кто-то обошелся подобным образом, она вообще бы больше слова не сказала, даже не посмотрела бы, а Ветка прощала все и всем на удивление быстро, совсем не помня зла. Коваль села рядом с ней, обняла, положив голову на худое плечико:
Ветулечка, прости меня, родная, я не хотела просто я отвыкла жить одна, понимаешь? А Женька он ведь один у меня остался, нет больше никого, никому я не нужна
Не плачь, Маринка, поглаживая ее по голове, проговорила Ветка. Я же не потому так сказала, что хочу повлиять на ваши отношения, я прекрасно понимаю, что ты не такая, как я, ты не можешь жить без мужика, а Хохол, какой бы он ни был, любит тебя и делает счастливой. Ты не переживай, он никуда не денется, пофыркает и вернется куда ему идти?
И тут до них донесся душераздирающий вопль кричал Егорка где-то во дворе, Марина вскочила, схватила с вешалки куртку и, выбежав на улицу, замерла прямо на крыльце от жуткой картины. Посреди двора стоял сын в окружении оскалившихся собак Они замерли, ожидая неверного движения со стороны ребенка, чтобы наброситься и
Дальше раздумывать было некогда, она закричала, но собаки не реагировали, наблюдая за плачущим мальчиком. Марина сунула руку в карман куртки, вспомнив, что ее «вальтер» должен быть там, позавчера упражнялась в стрельбе и забыла убрать его. Так и было, пистолет лег в руку сам, Коваль достала его, и сзади заорала Лида.
Заткнись, идиотка! процедила Марина, вскидывая руку и думая только о том, как не напугать ребенка выстрелом.
Марина Викторовна, не надо, лучше я! крикнул Кот, высовываясь из сторожки у ворот и щелкая затвором «калаша», но она запретила:
Марина Викторовна, не надо, лучше я! крикнул Кот, высовываясь из сторожки у ворот и щелкая затвором «калаша», но она запретила:
Не смей, придурок, в ребенка попадешь! И сама выстрелила в ближайшего к ней пса тот завизжал и упал, остальные двое отскочили, залившись лаем.
Кот уже бежал из сторожки, пинками раскидывая тычущихся ему в ноги собак. Коваль бросилась к Егорке, схватила на руки, прижимая к себе вздрагивающее от плача тельце:
Все-все, котенок, успокойся, мама с тобой. Кот! Привяжи эту кодлу и надень намордники, иначе сейчас сам на цепь сядешь! И труп убери! А ты, обернулась она к стоящей на крыльце Лиде, марш в мой кабинет, я буду через пять минут! Развернувшись на каблуках домашних туфель, пошла в дом, на ходу крикнув Ветке, чтобы поднялась в детскую. Егорка продолжал плакать, вцепившись ручками в ее халат, Марина на ходу раздевала его, швыряя на пол вещи. Детка моя, не плачь, больше никому тебя не доверю, будешь со мной
Ветка прибежала следом, на ее личике было беспокойство:
Господи, кошмар какой! Кто спустил с цепи этих монстров? Ребенок во дворе, а эти звери без намордников! Напугался сильно?
Прилично. Ветуля, побудь с ним пять минут, я только эту идиотку вышвырну и вернусь, а охрану попозже нахлобучу, не до этого
Коваль вошла в кабинет, где на краешке стула сидела бледная как смерть Лида, вытянувшаяся в струнку при ее появлении:
Марина Викторовна
Так, молчать и слушать! отрезала она. Через час чтобы духу твоего здесь не было, иначе не обижайся, скормлю этим самым собакам! Поняла?
Марина Викторовна, я не виновата Это ведь не я собак отпустила не совсем уверенно произнесла Лида. Ведь это не могла быть я, правда же? Она смотрела на хозяйку растерянно и словно спрашивала, а не утверждала.
Ты спятила? Я откуда это должна знать?
Но ведь я не могла не могла же я сама, своими руками, правда же? шептала Лида, глядя на Марину расширившимися от ужаса глазами. Ведь правда, Марина Викторовна, не могла же?..
«Черт возьми, да она же ненормальная! дошло вдруг до Коваль. И этой помешанной я доверила своего ребенка»
Не сводя глаз с по-прежнему бормочущей что-то Лиды, Марина набрала номер мобильного Генки и велела бегом явиться к ней. Когда тот вошел, она молча кивнула в сторону его сестры, и охранник опустился перед стулом, взяв ее за руку:
Лидуся, что с тобой? Но она только бормотала о том, что не могла отпустить собак. Марина Викторовна Гена поднялся и виновато посмотрел на хозяйку. Я подвел вас Она вроде нормальная была, а тут вдруг Видимо, сына вспомнила, его собаки порвали Простите меня.
Да ты-то при чем? Ты ж не психиатр, а ей лечиться нужно. Позвони Валерию Михайловичу, он тебе поможет, в стационар сестру твою определит. И сделай так, чтобы я никогда больше ее не видела.
Марина вышла из кабинета, оставив охранника разбираться с сестрой, и побрела в детскую. Надо же, как бывает, сгорел какой-то предохранитель, и женщина спокойно поставила чужого ребенка в ситуацию, при которой погиб ее собственный малыш Выйди Марина на крыльцо на пять минут позже, не умей она обращаться с оружием и страшно подумать, что могло бы случиться Ее всю трясло, так всегда бывало после сильного нервного напряжения, сейчас еще бы в обморок не упасть, успеть до стула добраться. В детской она бессильно опустилась на пол, чувствуя, как внутри все опустело, никаких эмоций, ничего Ветка испуганно смотрела на подругу, держа на руках успокоившегося Егорку:
На тебе лица нет, что случилось?
Давай не сейчас, попросила Марина, прикрыв глаза. Слишком много событий для одного утра.
Может, ты приляжешь? А я пока с Егором побуду, предложила ведьма, присаживаясь на корточки и заглядывая в глаза. Давай, Маришка, ложись
Она проводила Марину в спальню, прихватив с собой и ребенка, помогла лечь, укрыла одеялом, но та вдруг потребовала:
Дай его мне! и уложила мальчика рядом с собой, прижав к груди и уткнувшись лицом в его макушку.
Я тут, поспите, прошептала Ветка, выходя из спальни и закрывая за собой дверь.
Егорка притих, отходя от пережитого кошмара, прилепился к Марине и только иногда вздыхал со всхлипом. Она поглаживала его по спинке, обтянутой теплой рубашкой, шептала на ухо какую-то чушь, целовала, прижимая к себе, и он уснул, вцепившись ручкой в полу ее халата, чтобы не сбежала ненароком. Они проспали до вечера, встали только к ужину, поели и опять ушли в спальню. Всю ночь Егорка проплакал, то и дело вскакивал с постели, Марина ловила его, пыталась успокоить, но через какое-то время он опять просыпался и начинал плакать. Она мучилась с ним почти неделю, вызывала врача, но и приехавшая Лариса Алексеевна не смогла выявить причину. Егорка потерял аппетит, все время капризничал, выматывая и себя, и Марину, и Дашу, иногда сидевшую с ним. Коваль забросила все свои дела, отменила встречу с Младичем, сославшись на болезнь ребенка, проводила все время рядом с мальчиком, но ему становилось только хуже. Егорка похудел, глазенки ввалились, все больше времени он проводил в кроватке, а не с игрушками. Да Марина и сама стала похожа на привидение, совершенно забыв о себе, отдаваясь только сыну. Наконец, не выдержав этого маразма, Ветка решительно запихала подругу вместе с Егором в джип и велела Юрке везти их в Горелое.