Ты их что на ощупь выбирал? поинтересовалась она, закинув ногу на ногу и покуривая сигарету. Да, сиськи классные, кто бы спорил, а еще-то что? Они ж от танца так же далеки, как я от космических спутников, чем ты думал вообще?
Марина Викторовна, мне их рекомендовал один знакомый оправдывался Барон, опасливо глядя на хозяйку и ожидая реакции.
Добрый какой знакомый у тебя! Целую бригаду проституток подогнал! Хоть сейчас на трассу! Послушай, дорогой ты мой Андрей Михайлович, подавшись к нему, проговорила Марина. Ведь это не первый такой косяк, я уже выкидывала набранный тобой шоу-балет из «Трех сотен», помнишь? И ты снова с упрямством барана набираешь толпу «дорожниц»! Что, в этом городе не стало нормальных танцовщиц, чтобы они хоть внешне не напоминали шлюх? Ни за что не поверю!
Я не разбираюсь в этих чертовых телках! заорал вдруг Барон, вскакивая из-за стола. Я экономист, а не учитель танцев!
Розан разбирался во всем! спокойно отрезала она, помрачнев ее погибший заместитель Серега Розанов действительно разбирался почти во всем, и не было головной боли по пустякам. Когда я ставила тебя на его место, ты обещал, что сделаешь все, чтобы дела шли так, как шли до тебя. Так что?
Я понимаю, вы хотите, чтобы совсем дел не касаться, а так не выходит, угрюмо проговорил, успокаиваясь, Барон. Но, Марина Викторовна, я ведь тоже не могу успеть везде и всюду один, а вы сейчас совсем ничем не интересуетесь
Это было справедливо и обоснованно, Марина в последнее время редко заглядывала в свои заведения, предпочитала проводить время дома, лежа в постели с книгой, или просто спать, напившись какой-нибудь успокаивающей травы, которую заваривала ей заботливая Даша.
Ты что, не знаешь причину моего безразличия? Я жить-то и то не каждый день хочу, а уж кабаками заниматься и вовсе Марина взяла новую сигарету, щелкнула золотой зажигалкой, принадлежавшей раньше Малышу, повертела ее в пальцах. Потерпи, пусть все уляжется, я снова начну все волочь, тебе полегче будет.
Эти слова вернули Барону мозги он налил ей кофе, вздохнул:
Вы простите меня, Марина Викторовна, я ж это не со зла. А с балетом ну, не рублю я в этом, не моя тема!
Дай телефон, попросила Коваль, и он протянул ей трубку.
Она позвонила в «Латину», попросила директора позвать Карлоса. Ее учитель танцев и неизменный партнер, когда Марине вдруг того хотелось, ставил в «Латине» красивейшие шоу. Кто-кто, а он знал о танцовщицах этого города все.
Привет, моя красавица! раздался его голос с едва заметным акцентом. Я рад слышать тебя, а уж увидеть вообще за счастье почту!
Извини, дорогой, не могу пока. У меня к тебе дело, поможешь?
Тебе все, что пожелаешь, ты ведь знаешь, засмеялся он, вспомнив, видимо, как несколько раз оказывался с ней в постели и уползал потом на полусогнутых.
Карлос, я прошу совсем немного помоги моему управляющему с подбором девчонок, а то ему вечно лярвы какие-то попадаются, а я ж этого терпеть не могу.
Не вопрос, дорогая, но в обмен ты со мной что-нибудь станцуешь, потребовал Карлос, и не осталось ничего, как согласиться, предупредив:
Только наедине, в пустом зале и не очень быстро, хорошо? Я снова хромаю.
Кошка ленивая, давно бы уже все прошло, но ты ведь никак времени не найдешь, чтобы ногу свою в порядок привести!
Не ругайся свои достали, попросила она, договорившись увидеться с ним вечером.
Коваль попрощалась с Бароном и пошла к машинам, где ждала охрана.
Обедать поедем? спросил Хохол, открывая дверку.
Проголодался?
Я-то нет, а вот ты опять забываешь, что еда дело обязательное. Давай в «Шар», Юрка, решил он за нее, и Марина только рукой махнула.
Разумеется, татами-рум была пуста во время обеда мэтр не пускал туда никого, ожидая появления хозяйки в любой момент, так было заведено уже много лет и исполнялось беспрекословно. Коваль прошла туда и развалилась на диванчике, подставив Хохлу ноги в ботинках. Он снял их, привычным жестом размял правую ногу и заметил:
С завтрашнего дня массажиста вызываю, ты опять хромать стала, скоро будет очень заметно, лучше сразу перестраховаться.
Ой, да делай ты, что хочешь, отмахнулась Марина. Пристанет же! И вообще я с завтрашнего дня танцами снова займусь, будешь к Карлосу меня возить.
Опять жеребила этот, недовольно буркнул Женька, и она насмешливо на него посмотрела:
Что, комплексы?
У меня?! С какой темы?
А Карлос мальчик сексуальный, мечтательно протянула Коваль, прикрыв глаза для полноты картины и усиления эффекта. Хохол оправдал ее ожидания:
Не знал, что ты петухов любишь!
А ты проверял?
А ты? отпарировал он, за что тут же был наказан чистой правдой:
Я проверяла, и не раз.
Понравилось?
А сам-то как думаешь? улыбнулась она, с удовольствием наблюдая за тем, как бесится от этого разговора Хохол.
Я думаю, что мне это по фигу, он отвернулся, чуть закусив губу, и Марина не отказала себе в маленькой радости еще потравить его:
Ты ревнуешь, дорогой? Не стоит дело неблагодарное и бесполезное, я ведь всегда делала то, что хотела.
Ты чего сейчас добиваешься, я не пойму чтобы я тебя загасил здесь? Так просто скажи, и нечего меня разводить, зло проговорил он, откидывая на стол хаси. Что ты все ходишь вокруг да около?
У-у, протянула она, отпивая сакэ. Как плохо-то все!
Прекрати! Поесть нормально не даешь!
Да ради бога, я не мешаю, ешь. Марина пожала плечами и решила все же прекратить свои покусывания.
Закончили обед молча, Хохол злился, Коваль обдумывала планы на завтра. Нужно было встретиться с руководством команды, посмотреть отчеты, да и на игроков взглянуть. И еще к Карлосу успеть. Все это она изложила своему телохранителю по дороге домой, и он только пальцем у виска покрутил:
Тебя что, на ксероксе размножили? Как ты успеешь во столько мест сразу?
Не волнуйся успею.
До поздней ночи она просидела на балконе в кресле, укутавшись в плед, курила и смотрела на темное небо. Это успокаивало, а если добавить к этому почти кладбищенскую тишину, стоявшую в поселке
Замерзла? спросил Хохол, когда Марина вышла на кухню, где он сидел перед телевизором с банкой пива.
Что отмечаем? кивнула она на жестянку в его руке.
Кидняк твой.
И кого же это я так приложила?
Зачем порожняк гонишь? поморщился Женька. Не понимаешь или прикидываешься опять? Меня, кого ж еще.
Ой, Женька, прекрати, поморщилась Коваль. Что у тебя за неистребимая страсть к мелодрамам? Пиши сценарии озолотишься, ей-богу.
Мне ничего не надо, только чтобы ты со мной была. А ты снова начала хвостом вертеть, я же вижу. Хохол притянул ее к себе, усадил на колени, обняв за талию. Скажи честно ты ведь замутила с кем-то?
Женя, я ни с кем не замутила, тебе везде черти мерещатся. Она погладила его по лицу, и он потерся щекой о пахнущую гелем руку. Ну, что ты? Совсем измучился, мальчик мой?
Ты меня давно так не звала. Поцелуй меня
Марина прекрасно знала, чем это закончится, поэтому покачала головой:
Не мучай меня, ладно? Я ведь сказала, что ничего не будет.
А вчера?
А вчера ты сам пришел.
Ты не сопротивлялась.
А я никогда не сопротивляюсь это не раз спасало мне жизнь, между прочим. Я пошла спать. Встав с его колен, она, прихрамывая, направилась к себе и вслед услышала:
Захочешь знаешь, где искать.
Не надейся.
Потом, правда, жалела, что отказалась они с Хохлом отлично ладили в постели, но ведь Коваль дала себе слово, что не будет больше с ним спать
Через пару дней она стояла на слабо освещенной сцене «Латины» в короткой юбке и майке в обтяжку, в танцевальных туфлях и длинных гетрах и пыталась повторить за партнером вариацию.
Ну что такое! Неужели это так сложно ча ча раз два три! злился Карлос, пытаясь заставить Марину попадать в такт, но она думала совсем о другом, и это мешало сосредоточиться на танце. Кроме того, правая нога болела и очень мешала, но танцы были своего рода гимнастикой, помогавшей заставить ее двигаться.
Виновато взглянув на своего партнера, Коваль потрясла головой, отгоняя мысли:
Карлос, я что-то отупела совсем, давай снова.
Давай, вздохнул он. И начали! Нью-Йорк Нью-Йорк шоссе алемана! Коваль, ты меня пугаешь раньше ты влегкую это делала, а сейчас как первый раз паркет увидела! Что с тобой? Нога болит?
Ну, не могла же она ему сказать, что в самом углу зала сидит и пьет кофе подполковник Ромашин, неведомо как обошедший ее охрану! Его взгляд нервировал и выбивал из колеи, Марина путала шаги и даже стороны, нервничала и злилась. Ромашин же не сводил с нее восхищенного взгляда, улыбался и всем видом демонстрировал влюбленность.