Но ведь тебя в конце концов перевели, уточнил Фокдан. Значит, что-то все-таки произошло?
Да нет, неловко пожал плечами Исли. Он бы и руками развел, да мешали носилки. Я просто оказался слишком приметным. Вот Ракли и распорядился меня отправить туда, где я был нужнее.
Что, сам Ракли? не поверил рассказчику Фокдан. Не слыхал, чтобы он принимал такие решения просто так да еще собственнолично. У него на это другие начальники имеются. Я в свое время тоже при замке начинал, так ни разу с ним даже поговорить не пришлось. Не желаешь рассказывать правду не надо, но я тебе не верю.
Исли надулся и некоторое время молчал. Наконец не выдержал и неохотно сообщил:
Ракли запретил мне об этом говорить.
Фокдан чуть не расхохотался, но спохватился.
Давай подменю тебя, внезапно предложил он. Уж больно ты меня развеселил своими штучками.
Это не штучки, продолжал тащить носилки Исли. Не могу же я все выбалтывать первому встречному. Я даже от матери до поры до времени скрывал, что у отца появилась новая женщина мать Мадлоха.
До поры до времени? А потом, знать, все-таки раскололся?
Он сам ей во всем признался.
Фокдан не нашел, чем возразить, и тема была закрыта. Что до него самого, то Фокдан не баловал слушателей подробностями своего жития-бытия. Родился при замке, служил при замке, потом вместе с отцом скитался от заставы к заставе, пока не осел там, где теперь царило пепелище. Воспоминание об отце вынудило Фокдана закончить и без того немногословный рассказ и погрузиться в себя. И он, и его теперешние товарищи по несчастью не сомневались в том, что все прочие защитники заставы погибли. Да и не нуждался старый Шиган, отец Фокдана, в лишних представлениях. На заставе его знали и уважали как мудрого помощника Граки и проповедника культа Кедика, его убиенного брата.
А ты, если не ошибаюсь, каменщик? прервал затянувшееся молчание Мадлох, уступая Хейзиту свое место у носилок.
Строитель, поправил тот и поправился сам: Пока что в чине подмастерья.
«В чине подмастерья» звучит впечатляюще, хохотнул Исли. С таким чином впору замки возводить. Я вашего брата, извини, не слишком жалую, добавил он, смачно сплевывая в сторону. Может, хоть ты теперь сможешь доказать кому следует, что вабонам в Пограничье нужны настоящие заставы, а не те деревянные игрушки, что горят ты и сам видел как.
У нас мало каменоломен, пробурчал Хейзит, самолюбие которого было больно задето.
Но на замок, похоже, хватило? снова сплюнул Исли.
Без замка нам всем была бы хана, неожиданно заступился за юношу Фокдан. А деревянные заставы вон уже сколько времени служили нам верой и правдой. Его вины тут нет.
Вина будет, если я не скажу об этом Ракли. Голос Хейзита прозвучал на удивление твердо. Я прекрасно знаю, что вы все думаете о нас, строителях, а тем более после того, что произошло. И хочу сказать, что это несправедливо, потому что мы говорим об одном и том же. Надеюсь, теперь у нас, к сожалению, есть неопровержимые доказательства нашей правоты. Нужно добиться незамедлительной встречи с Ракли.
Исли нам поможет, усмехнулся Фокдан. У него с Ракли общие секреты. Правда, Исли?
Кривда! Толстяк от обиды тряхнул носилками так, что Фейли застонал и проснулся. Ракли любого примет, если сочтет нужным.
Надо добиться этого во что бы то ни стало, повторил Хейзит. Мой отец был у него мастером по постройке стен. Я сам рассказывал ему о своих задумках насчет укрепления нынешних застав. Он не может меня не выслушать и на этот раз.
Вот ты куда хватил! протянул Мадлох. Уж не с Локланом ли ты дружен, что у тебя все так запросто выходит?
А вам то что с того? Пусть и с Локланом. Хейзит перевел дух. Он не привык пререкаться со старшими, и начавшийся спор давался ему нелегко. Локлан ничуть не хуже, а то и получше отца знает, что нужно делать.
Локлан знает, что нужно ему, подал слабый голос Фейли, приподнимаясь на локте и с интересом разглядывая своих носильщиков. В остальном я не был бы настолько уверен. Где мы находимся?
Его прямой вопрос поставил всех в тупик. Путники переглянулись.
Я не вижу тропы, продолжал Фейли. Если вы умудрились ее потерять, то в лучшем случае мы ходим по кругу. Лес не прощает невнимательности к себе.
Его прямой вопрос поставил всех в тупик. Путники переглянулись.
Я не вижу тропы, продолжал Фейли. Если вы умудрились ее потерять, то в лучшем случае мы ходим по кругу. Лес не прощает невнимательности к себе.
Фокдан понимающе кивнул и скользнул за деревья. По возвращении он с нескрываемым облегчением сообщил, что тропа никуда не делась, хотя и стала шагов на сто правее.
Фейли стало заметно лучше. Он первым предложил сделать привал и, воспользовавшись тем, что его добровольные носильщики устроили передышку с поеданием орехов и набранных по дороге ягод, попытался походить самостоятельно. Ему было по-прежнему больно и неудобно переставлять перевязанную ногу, однако не настолько, чтобы при необходимости отказаться от носилок. Сам он считал, что такая необходимость давно назрела, тогда как остальные полагали обратное и призывали его не гневить судьбу.
В спор вмешался Хейзит, подошедший к Фейли с несколькими сорванными листьями бурого цвета и заостренной формы.
Вот что вам должно обязательно помочь. Это растение называется эколи и листья его просто замечательно заживляют раны. Давайте подложим их под повязку и очень скоро вам будет гораздо лучше.
Где ж ты раньше был со своими эколи? присвистнул, забыв об осторожности, Мадлох.
А вы пойдите и найдите сами, огрызнулся Хейзит, не обращая внимания на успокаивающий жест Фейли. Я, между прочим, искал его всю дорогу от самого холма и случайно обнаружил только здесь. Не нужно обвинять других в том, чего не можете сделать сами.
Парень верно говорит, кивнул Исли. А ты перестань брехать, братец. Мы должны быть ему благодарны за то, что он нас вывел из того пекла, и теперь мы можем надеяться на скорое избавление от этих напастей.
Судя по всему, заметил Фокдан, ты собираешься вернуться в свою деревню и продолжить ремесло рыбака?
А почему бы и нет? С меня всей этих приключений довольно. Можно подумать, вы со мной не согласны. Всем хочется пожить в покое.
Пожить в покое? переспросил Фейли, завязывая на щиколотке последний узел и блаженно вытягивая ногу. Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева и пробегал взглядам по кронам соседних, словно именно оттуда ожидая подвоха. Да, о покое мечтает всякий. Только объясни-ка мне, о каком покое ты говоришь, если нетрудно догадаться, что завтра шеважа будут жечь очередную нашу заставу, отрезанную где-то в лесу, потом еще одну, а потом наведаются и к тебе в деревню. Когда они спалят и ее, со всеми вашими удами, сетями и рыбаками, то подступятся к замку и когда-нибудь возьмут его если не силой, то измором. Для кого тогда наступит покой?
Для всех, в тон ему добавил Фокдан и усмехнулся. И для наших павших братьев и сестер, и для переселившихся в наши дома шеважа.
Исли почесал затылок и хмуро умолк.
А что предлагаете вы? пришел ему на выручку Мадлох. Бегать по лесам целым войском и пытаться побить врага на его же территории? Могу только пожелать вам удачи.
Это уж, во всяком случае, будет полезнее, чем ловить рыбку. Фокдан извлек из ножен кинжал и проверил остроту лезвия.
Если так рассуждать, снова заговорил Фейли, то мы и сейчас на его территории. Только когда-то шеважа в этих местах не водилось. И вабоны могли жить спокойно в покое, как выражается Исли повсюду, а не только вдоль берегов Бехемы. И я бы дорого дал, чтобы эти времена вернуть. Или кто-нибудь будет со мной спорить, что Пограничье должно принадлежать вабонам? Никто спорить не стал, и Фейли продолжал: Пускай шеважа убираются туда, откуда пришли их дикие предки. Не знаю, но думаю, что места на земле хватит всем. Только у каждого она должна быть своя. И, по-моему, сейчас наступает как раз тот момент, когда нам сподручнее всего положить шеважа конец. Ждать еще опасная ошибка. Мы ведь даже не знаем точно, сколько их развелось по лесу. Так что, отвечая на твой вопрос, Мадлох, я бы сказал да, мы должны воспользоваться тем, что в Пограничье пока еще существуют наши заставы, и объявить шеважа войну. Войну до последнего. Быть просто соседями мы больше не можем. За нами наблюдают.
Последнюю фразу он произнес с тем же спокойным выражением на лице, что и все предыдущие, но она заставила всех дружно запрокинуть головы и осмотреться. Никто ничего не увидел. Пели птицы, да кронами деревьев шелестел вечерний бриз.