Жатва
Сборник повестей и рассказов
Ольга Хомич-Журавлёва
© Ольга Хомич-Журавлёва, 2021
ПОВЕСТИ
ДЕЛИКАТЕС
фантастическая повесть
Глава первая. Давний друг
Интерьер кафе был вполне приличным: мягкие, угловатые диваны, обитые молочным флоком, нежили тело, уставшее от дальней поездки на жёсткой полке купе поезда дальнего следования. Равнодушные официантки не досаждали. Приятным сюрпризом в кафе оказался бесплатный WiFi и неожиданно вкусный «американо».
Аромат кофе, замысловатое и в меру сладкое пирожное, успокаивающая, не навязчивая музыка Ильмера просто млела от наслаждения. К тому же, из-за недавних неприятностей и долгого мотания в поезде она сильно постройнела, и теперь изящная тридцати девятилетняя девушка ощущала себя свободной, беззаботной студенткой. Правда, в студенчестве она не могла себе позволить ни такого дорогого кафе, ни навороченного планшетника и ему подобных гаджетов, которые теперь врассыпную лежали в её необъятной сумке. А если ещё учесть, что она только что вышла из дорогущего салона красоты, где привела себя наконец-то в порядок
Что ещё для счастья надо?
Наманикюренный пальчик водил по экрану сенсорного планшетника. Бесцельно просматривая страницы социальных сетей, она увидела живописное фото белый песок, пальмы, лазурное море и бездонное чистое небо подпись гласила «Побережье Гоа»
Ильмера мечтательно посмотрела в витражное окно, где высоко над многоэтажными бетонными джунглями хмурилась серая масса беспросветных облаков
***
Ириш, привет! молодая дама вздрогнула, оторвавшись от разглядывания неба. Давно ждёшь?
На диван напротив Ильмеры плюхнулся молодящийся мужчина, одетый роскошно-небрежно однокурсник Семён Туманов, который теперь был известен под псевдонимом Афанасия Пятницкого, известного фельетониста, ведущего свою еженедельную колонку в пятничном выпуске популярной областной газеты. Картинно откинув назад короткие вьющиеся русые волосы, и бросив небрежно на спинку соседнего дивана бежевое шевиотовое пальто, оставшись в лёгком бежевом пиджаке и бежевых джинсах в облипочку, расплывшись в прямо таки лучезарной улыбке, Семён вопрошающе уставился на Ильмеру, заставив её на секунду смутиться.
Да нет, не так долго вот, ещё кофе выпить не успела. Привет, привет, Сёма, ты пунктуален как всегда. О, да ты сбрил свою бородку?
Це ж мовитон у меня теперь такой стиль. Все бороды отпускают, должен же я чем-то отличаться от толпы?
Только что скучавшие официантки оживились, наперебой шепча что-то друг другу, кокетливо поглядывая в сторону их столика видно было, что девушки узнали Семёна и одна из них с, насколько это было ей под силу, обворожительной улыбкой, принесла меню, раскрыла перед ним позолоченные корочки и уставилась обожающим взглядом на своего кумира.
Видно было, что Семён привык к подобной реакции окружающих его часто приглашали на телевидение, где он мелькал в субботне-воскресных развлекательных передачах, которые впоследствии собирали сотни тысяч просмотров на ютубе.
Он величественно махнул рукой в знак отказа и произнёс:
Коньяку и сигару!
Ильмера, еле сдерживая смех, уставилась на официантку, которая заморгав глазками, пролепетала:
Афанасий Гордеевич, у нас не курят, простите. И спиртное тоже только после двух.
Семён картинно обратил взор на Ильмеру:
Вот, Ильмера Богдановна, дожили мы до светлых дней не бухнуть, ни покурить красиво, и обратился к улыбающейся официантке, ирландский кофе и жвачку, любезная. Счастливая официантка быстро унеслась выполнять заказ, попутно рассказывая своим коллегам о новой выходке обожаемого «клоуна».
Ильмера, подавив смех, спросила:
Шут гороховый. Тебе не в журналистику, а в театральный надо было. И потом когда это ты курить начал? Да ведь и коньяк ты, помнится не очень
А красиво «понтануть»? Эх, ничего ты, Ириш, не понимаешь!
Куда уж мне. Да каким ты был, таким ты и остался.
Семён уставился на Ильмеру:
Да и ты не изменилась всё такая же красавица-зануда. Как там столица?
Цветёт и пахнет, в тон ему ответила Ильмера.
Жиреет, значит?
Я бы сказала множится и расширяется.
Надолго к нам в глубинку?
Похоже, теперь надолго, Ильмера вздохнула и, откинувшись на спинку дивана, допила остывший кофе.
Что же так? с деланным удивлением спросил студенческий друг, картинно приподняв бровь.
Не спрашивай. Так вышло Потом как-нибудь расскажу.
Ну да, ну да Я слышал, ты ещё журналистикой занимаешься?
Зам редактора была Ильмера вздохнула, на том и погорела.
Семён хмыкнул. Ткнул пальцем в планшетник:
Что показывают?
Да так, Ильмера показала ему фото. Побережье Гоа, усмехнулась. А помнишь, как ты на выпускном целовал всех однокурсниц подряд и орал: «Поехали на Гоа!» ну и ржачно было.
Да, роскошное время было. Весь мир казался у моих ног А теперь я в этой дыре, усмехнулся, местная знаменитость.
Ну, уж не такая это и дыра один из крупнейших областных центров миллионников.
Но и не столица.
Сём, далась она тебе? Везде люди живут. Я вон, двадцать лет на издательство отпахала, а меня пинком
Девушка почувствовала, как в горле застрял комок. Слёз уже не было одна досада оттого, что Ильмера всю душу вложила в инновационные проекты неблагодарного издательства. А в результате
Семён подозвал официантку и попросил бокал воды. Ильмера, сделав несколько глотков, уставилась на хрустальный бокал, водя пальчиком по его краям.
Семён дотронулся до руки задумавшейся подруги:
Ириш, я ведь и сам всё знаю, что там у тебя случилось. Она удивлённо посмотрела на Семёна, резко сбросившего шутовскую «маску». Тон друга стал внезапно серьёзно печальным. Я отслеживал судьбу всех однокурсников благо теперь есть всемирная паутина. Знаю, что ты была замужем и зам редактора. А некоторое время назад Расколова, помнишь, выскочка была, на курс нас старше, написала, что одна дурочка наехала на депутата одного подмосковного городка, обвинив его в коррупции, да ещё где-то документы раздобыла. Сказать кто эта дурочка неразумная?
Не надо.
Ну, не от большого же ума ты это сделала? Надоело в уютном кабинете сидеть и нехилые деньги получать? Ира, ты что, наивная девочка? Коррупция закон жизни! Вот я гноблю потихоньку этих уродов, под маской эстетствующего шута, а они меня снисходительно по плечу треплют, мол, что с клоуна возьмёшь. Зато народ он всё понимает, что я хотел сказать. А ты сразу в лоб!
Ильмера, зажав губу, отвернулась к окну, за которым с почти беззвучным шелестом падал дождь. Затем повернулась и, глядя в глаза другу медленно, с металлическими нотками в голосе произнесла:
Знаешь, я такого насмотрелась за прошлые годы, что тошно стало от беззакония и цинизма. Вот и решила, что хоть одну гниду выведу на чистую воду.
Ну и что, вывела?
Теперь понимаю не так надо было, а сразу в прокуратуру
Семён с досады стукнул по столу:
Как хорошо, что эта «светлая» мысль тогда не пришла тебе в голову! Иначе бы сейчас не здесь со мной сидела, да кофеёк с пирожным уминала, а за решёткой. По статье за клевету. И это в лучшем случае, если бы жива осталась помолчали. Ир, ведь ты так хорошо начинала одна из немногих после журфака зацепилась в московском издательстве. И на тебе
Ильмера насупилась:
Ты кто такой мне, чтобы нотации читать?! Клоун фельетонист. Иди ты знаешь, куда! Я думала, что ты мой друг Она вскочила.
Стоп! Беру все свои слова обратно. И хватит психовать.. С нуля, значит, всё решила начать?
Девушка кивнула.
Ой ты, горе моё луковое. Ладно, поехали ко мне. А там что-нибудь придумаем.
Да я в гостинице уже остановилась.
Обидеть меня хочешь? Возражения не принимаются! Ко мне, значит ко мне!
Глава вторая. Харлей-Харитон
Прошёл год после позорного бегства из столицы, где на Ильмеру всё же завели дело, но, не найдя доказательств состава преступления, дело закрыли, и неприятная история начала забываться как страшный сон.
Семён, как и обещал, помог устроиться подруге в местную областную газету, где ей выделили собственный кабинет, а так же служебную квартиру на окраине города не у каждого же сотрудника имеется на руках красный диплом журфака МГУ и опыт работы в столичном издательстве.
Как только Ильмера обжилась в отреставрированной двухкомнатной «хрущёвке», заявился Семён, приведя за собой на поводке массивного лабрадора светло-бежевого окраса.