Ей тоже было за сорок, но лишь чуть сорок один или сорок два, что против моих пятидесяти одного! И я как-то не решался даже ухаживать за ней был научен не слишком успешным личным опытом. Оставалось надеяться на счастливый случай. Правда, иногда небезосновательно корил себя за нерешительность.
***
Итак, вернулся Вадим, и стал нас подгонять, чтобы не заблудились. Я рассмеялся, и теперь мы шли втроём. Разговор свернул на гуманитарные темы, у приятеля язык подвешен, может свободно включаться и говорить на любую тему. И не пропустить симпатичную женщину, при непременном обоюдном согласии, которое достигалось вполне успешно. А жена, естественно, возражала, из-за чего периодически возникали проблемы, иногда переходящие в малые семейные учения. Но он обладал невероятной способностью сглаживать любые ситуации, в последнее время угомонился, и в семье всё наладилось.
Вскоре мы догнали основной контингент, всё перемешалось, и я расстался со своими попутчиками, включился в общие дела. А план был прост и заранее известен сначала слегка выпить и закусить, подготовить стол, потом пошляться по лесу, потом выпить уже основательно, и действовать по заранее намеченной программе. Каждый по своей, индивидуальной, или ранее согласованной с заинтересованной стороной. Спонтанно или давно образовавшиеся парочки то и дело покидали общий стол, развёрнутый под тентом.
И костёр не затухал, благо чурок и пеньков хватало, и валежника было в избытке.
Выпили, я лишь символически приложился к стакану, а потом наполнил его минералкой, к непьющим относятся подозрительно. Поговорил с Петровичем, так и не собравшимся на пенсию кто ж работать будет? С народом только перебрасывался словами у каждого были свои планы на сегодняшний пикник.
Выполнил заданный мне урок насадить шашлык на шампуры, и пошёл прогуляться.
Бабье лето, чистый лес. Этим всё сказано. Сухой мох хрустит под ногами, подосиновики-переростки, беленькие, где вы, ау! Я пробрался на заветное место по узенькой, почти незаметной тропинке. Оно есть у каждого, только многие об этом не догадываются. И вдруг нахлынут грустные воспоминания, от которых невозможно избавиться.
Я сел на вросший в землю камень, часть которого уходила под воду, задумался. Как же хорошо было тогда, и что же я сделал не так? И поправить уже нельзя. Или?
Всё также свисали над водой бессмертные ивы, с краю поляны костёр и брошенный мангал, укрытый полиэтиленом мешок углей, в вырытой, но не засыпанной ямке отходы давешнего пикника.
Я нагнулся, чтобы присыпать её землей, и тут увидел семейку белых. Вот это удача! Я не был азартен, не стал прочёсывать лес, лишь немного походил вокруг поляны и кинул десяток крепышей в корзинку, а потом вернулся за стол. Как раз к началу второго действия. Поставил корзинку в тень и прикрыл папоротником.
***
Особенностью нашего выезда, и, вообще, последних лет, стало то, что никто никого не принуждал пить, и не останавливал. И это хорошо, создавало некую иллюзию свободы выбора.
Шеф сегодня в его роли выступал заместитель генерального по кадрам, произнёс речь во славу и , о новых перспективах, о том, что нас объединяет и так далее. Подчеркнув, что мы движемся вперёд, будут преобразования, но никто не останется без работы, про новые направления. Заливал, конечно, и понимал, что слушали его вполуха, и не верили. Ведь обычно бывает совсем наоборот. К тому же зам был профессиональным функционером и мало понимал и в технике, и в производстве. Но пришла пора приступать к основному процессу, а там разберёмся.
Наступил тот момент, когда всем стало весело и радостно, и мир казался прекрасным. Каким-то образом Женя снова оказалась рядом со мной, что-то говорила, я, признаться, лишь поддакивал и подливал ей коварную вишневую настойку. Неугомонный же Вадим увлёкся одной из мастериц моего бывшего участка, и заливался соловьём.
После нескольких стаканов ситуация переменилась. Женя оставила меня и зацепилась языком с кем-то из присутствующих. И я был избавлен от необходимости поддерживать длинный и пустой, не интересный мне разговор. Через некоторое время началось выяснение производственных проблем, потом свернули к импортозамещению, в общем, если бы премьер мог слышать, что о нём говорили! Хотя не услышал бы зачем ему голос плебса! Двадцать, а теперь уже и двадцать пять лет провала подготовки кадров.
И я сам не знаю, как выбраться из тупика проблемы, несмотря на победные реляции и передовые статьи в духе времён застоя, не только не решались, а накатывались снежным комом. Правда, на моей новой работе было немного иначе.
И я сам не знаю, как выбраться из тупика проблемы, несмотря на победные реляции и передовые статьи в духе времён застоя, не только не решались, а накатывались снежным комом. Правда, на моей новой работе было немного иначе.
Дружно начавшая компания распалась на группы, голоса стали звучать всё громче, костёр то затухал, то разгорался, когда в него подкладывали дрова. Часам к четырём я понял, что делать мне здесь больше нечего. И решил потихоньку уйти, будучи уверенным в том, что моего отсутствия никто не заметит. А если и заметит, то это его или её проблемы. К тому же грибы надо отнести домой и обработать сегодня же. Сварить, а потом заморозить.
Я пошёл знакомой тропкой, чтобы погулять по полянкам и выйти к шоссе не в том месте, где мы заходили дорогу-то я знал хорошо, так путь к станции короче. Не сворачивая с тропинки, нашёл ещё несколько беленьких, подросших к вечеру, перепрыгнул через ручеёк и присел покурить на пенёчке.
И тут услышал, как кто-то следом за мной идёт по тропинке. Кто-то из нашей компании, тоже решивший слинять, или заблудившийся грибник? Оказалось, что это Женя, но тёмненькая, Евгения. С корзиночкой, и рюкзаком за спиной. В этом месте ручей был широкий, сразу не перепрыгнуть. Нужно встать на камешек посредине русла, постараться не поскользнуться. Я протянул руку, взял корзинку. Потом подошёл к краю ручья, подал руку, она встала на камешек, прыгнула и не удержалась.
И тут случилось то тривиальное, что не могло не случиться я поймал её и поцеловал уж слишком близко оказались её губы. Они пахли вишнёвым соком и только что выкуренной сигаретой с ментолом. От удивления она даже не отпрянула, а замерла в ступоре. Однако не отстранялась от меня. И следующий поцелуй был уже долгим и взаимным. Мы прижались друг к другу, и почувствовали тела.
Евгения тяжело задышала и опустила глаза, даже не спросив ты что, Анатолий? Сказала же другое:
Ты что, совсем ушёл? будто наш поцелуй был вполне естественным.
Да, отряд не заметит потери бойца, а я уже нагулялся. И грибы к тому же.
Я тоже. Останешься приставать начнут. А ты совсем не изменился за два года, даже стал уверенней. И не пьёшь.
Почему я такой ненаблюдательный! Мне симпатична и приятна эта женщина, но разве не мог быть некто, заинтересованный в неформальном общении с ней? Вполне. И она, во избежание нежелательных последствий, решила покинуть мероприятие.
Впрочем, после наступления определённого этапа застолья народ постепенно рассасывается и рассеивается, и остаются самые стойкие. А самые-самые ещё и заночуют. Благо, что завтра воскресенье и ещё тепло, а в избушке печка, несколько лавок и оставленные кем-то телогрейки.
А ты знаешь короткую дорогу?
Мне-то не знать!
И мы пошли, обсуждая только погоду, хорошую осень и собственно дорогу. Других общих тем не было ну, не говорить же о работе, или о посещении выставки в манеже. Я больше не решался поцеловать Евгению, да мы уже подошли к станции. На платформе бывших коллег или знакомых не было праздник продолжался, и никто не стремился в город.
Повезло, мы успели на субботнюю электричку, вагон был полупустым кто возвращается с дачи, когда завтра воскресенье! Сиденья мягкие, но в вагоне было прохладно, ещё не топили. Мы заняли свободное купе, поставили рюкзаки и корзинки напротив.
Зябко, единственное, что сказала Евгения, и замолчала.
Я обнял её, и стало необыкновенно хорошо. Но одна только мысль, что вот, минут через двадцать, всё закончится, и у меня не останется ни малейшего шанса. Мы по-прежнему будем встречаться на работе и всё. Однако девушка не отодвигалась от меня, наоборот, я чувствовал, что ей прияты мои объятия.
Я повернулся и поцеловал её в щеку. Сердце забилось так, будто мне не полтинник, а лет восемнадцать.
Она только посмотрела на меня и опустила глаза. Лишь когда до моей станции оставалось минут пять, она сказала тихим голосом, будто всё было решено, и взяла меня за руку:
Я так понимаю, мы поедем к тебе? задумалась. Нет, ко мне. Приезжай через час, адрес запомнишь? И телефон.
Так, спокойно, почти без эмоций. Я погладил её руку и вышел. Оказалось, что до Евгении не так и далеко. Но сердце билось-билось! Как хорошо, что я сегодня не употреблял! Машина на месте, через пять минут дома, грибы в холодильник, займусь, когда дойдут руки. Быстрый душ, я даже успел побриться.
Посмотрел на себя в зеркало. Отражение не слишком обрадовало, но бывает и хуже. И подумал работай мы сейчас вместе, подобное продолжение вряд было возможно.