Дядю Пашу я знаю еще с детства. Помню, как мы каждый день заходили к нему в магазинчик и покупали мороженое. За красивые глаза и детскую непосредственность он часто бесплатно угощал меня конфетами и фруктами. А я рассказывала ему то один, то другой стишок, выученный специально для такого случая. Но чем старше я становилась, тем реже появлялась в продуктовом магазине. А последние несколько лет я даже не приезжала на лето, так что сейчас была уверена, что он меня и не вспомнит. Однако, он не только меня вспомнил, но еще и егозой назвал, как делал это несколько лет назад. На душе сразу стало тепло, захотелось поверить, что все может быть как раньше. Вот только беззаботное детство уже не вернуть.
На пляж иду, вот книгу писать буду, показываю тяжелую сумку, что била меня всю дорогу по бедру.
Дядя Паша цокает недовольно языком и качает головой.
Нельзя на пляж, Моренка. В море отходы выбросили. В лес лучше прогуляйся, его шикарные ранее усы от жары словно поникли, обвисли.
В лес мне не хочется. Совсем. А в голову действительно печет, права была тетка, следовало все же взять эту глупую белую панамку. Выглядела бы как дурочка, зато макушка осталась бы цела и не пеклась сейчас, словно картошка на углях.
Так я плавать и не собираюсь. Посижу в теньке под обрывом. Тетка разрешила.
Ну, она же не сказала ничего против моего сидения. Так что фактически можно считать, что она была согласна.
Вот все думают, что люди в двадцать лет уже взрослые, самостоятельные и умные. Не делают каких-то ребяческих поступков. Как бы не так. Если бы только эти все заглянули к нам в группу университетскую. Сразу бы стало ясно, что от шестнадцатилетних подростков мы вообще мало чем отличаемся. Разве что на четыре года дольше прожили. Те же шуточки, те же компьютерные игры и громкий гогот при упоминании определенных тем.
И вот сейчас я, словно дите малое, пытаюсь прокрасться на пляж, когда туда нельзя.
Тетка разрешила? Эх, не дай бог, что-нибудь с тобой случится. С меня же потом три шкуры сдерут, вздыхает мужчина и снова обтирает макушку, лицо и шею платком.
Вы бы сходили домой, охладились. А то смотреть больно. Сколько так сидите уже, дядь Паш? мне его жалко. Мужик хороший. Добрый. Чего ему на этом солнцепеке сидеть. А я могу на пляже людей прогонять. А здесь мы объявление повесим. Хотите?
По мужчине видно, что он уже давно готов сбежать со своего поста. Пойти, попить холодного кваса или даже пива. Принять освежающий душ.
Его глаза загораются надеждой на скорое избавление. А я достаю из сумки листок с ручкой и быстро карябаю слова: «ОПАСНО! Проход закрыт! В воде отходы. Не приближаться!» несколько раз обвожу буквы, чтобы заметнее было. Кое-как прикрепляем с дядей Пашей объявление к зонту и, довольные работой, расходимся. Я спускаюсь по тропинке вниз к пляжу, а он спешит в сторону своего дома, едва не приплясывая.
***
Здесь в тени от обрыва, нависающего надо мной, свежо и хорошо. Немного выше моей головы гнездятся ласточки. Почти вся земляная стена состоит из круглых отверстий, в которых пищат голодные птенцы. А ласточки снуют туда-сюда, приносят пропитание своим детям.
У меня на коленях расположился ноутбук. Яркости экрана не хватает, чтобы было хорошо видно, так что приходится набирать текст вслепую. Потом уже, дома, за чашкой чая я исправлю опечатки, добавлю запятых.
Я оказываюсь слишком увлечена выдуманной историей и не сразу замечаю девицу, радостно плещущуюся в нескольких метрах от берега. Как она прошла мимо меня? Я сижу почти у самой тропинки. Второй вход на пляж где-то в километре отсюда. И там тоже, наверное, должен быть смотритель.
Аккуратно откладываю в сторону ноутбук и поднимаюсь. Ноги увязают в горячем песке, но я иду к морю, чтобы прогнать из воды глупую девушку, верно, не умеющую читать. Надо было снять босоножки, сейчас они только мешают, загребая носами горсти песка.
Ты что там делаешь?! кричу я девушке. Внешне она не старше меня. Не видела объявления? В море нельзя! Опасно!
Блондинка удивленно замирает и хлопает большими голубыми глазами.
Как это нельзя? А почему? она вновь ныряет и подплывает ближе к берегу. Теперь я могу разглядеть ее идеальную тонкую кожу, сквозь которую просвечивают венки.
Смотрю с завистью на чистое личико. Только сегодня утром я увидела в зеркале на носу у себя прыщик. Девушка надувает пухлые губы и склоняет вопросительно голову набок.
В воду вылили какие-то отходы. Ты можешь навредить себе. На табличке было написано. Ты как сюда попала?
Блондинка заливается звонким смехом и опять погружается в воду с головой и выныривает.
Тебя обманули, смеется она. Море чистое. Как и всегда. Идем, поплаваем.
Я отрицательно качаю головой.
Сказали есть, значит, есть. Вылезай или я позову кого-нибудь, они вытащат тебя отсюда.
Упираю руки в бока. Девушка определенно младше меня. Ей где-то восемнадцать. Наверное, только школу закончила. Приехала, как и я, к родственникам или знакомым отдыхать. И теперь считает, что ей все можно, что она взрослая.
И тут вдруг девушка подскакивает на ноги, хватает меня за руку и тащит в воду. Я лишь запоздало отмечаю, что она полностью обнажена и ничуть этого не стесняется.
Пошли играть! Поплаваем! для хрупкой девушки у нее слишком сильные руки. И даже то, что я всеми силами упираюсь ногами в песок, не сильно помогает. Ее ногти больно впиваются мне в кожу, того гляди проткнут ее.
Отпусти меня! пытаюсь вырваться и краем глаза вижу, как от больших валунов, что вальяжно расположились в воде недалеко отсюда, отделяются тени. Поворачиваю голову, но вместо ожидаемых еще троих девушек, вижу лишь расходящиеся по воде круги. Показалось? Но чей-то тихий хохот мне удается различить.
Поиграй! незнакомка делает сильный рывок, и я, теряя равновесие, почти лечу в воду, но крепкая ладонь неожиданного спасителя хватает меня за свободную руку и не позволяет даже намочить платье.
VI
Дина, отпусти девушку, этот голос я уже научилась узнавать. Обладатель этой фразы всегда немногословен, холоден и отстранен.
Блондинка пожимает обиженно плечами и опускается в воду, но далеко не отплывает. Она деланно надувает губки и смотрит пристально в нашу сторону.
Я просто хотела поиграть, говорит она оправдываясь.
Но Ден ее не слушает, он разворачивает меня к себе лицом. Его руки оказываются на моих оголенных плечах.
Ты чего здесь забыла? Сказали же, что к пляжу нельзя, он разговаривает со мной, как с маленькой девочкой, хотя сам всего на год старше.
Это к воде нельзя, а не к пляжу. К воде я и не ходила. Только твою подругу выгнать оттуда пыталась. Между прочим, ей ты почему-то ничего не говоришь, я отталкиваю Дена в грудь, но лишь сама отшатываюсь, он продолжает крепко стоять на ногах. Что вообще ты здесь делаешь?
Парень лишь устало смотрит на меня. Как будто все беды исключительно из-за Морены Лазуровой.
Я шел подменять дядю Пашу. Куда он подевался? Как ты прошла на пляж?
Он ее и пропустил. Я все видела, Дина, обвиняя, указывает на меня пальцем и ухмыляется. Она ему разрешила уйти. Сказала, что присмотрит за пляжем. А я думала, что она знает. А она не знает, да? Она не из ваших?
Поймав мой удивленный взгляд, Ден лишь предостерегающе смотрит на Дину, пытается предупредить, чтобы она не сболтнула лишнего.
Из ваших, из наших фыркаю я. Из своих собственных. Она так и будет в воде болтаться?
Ден словно спохватывается.
Вылезай! требовательно говорит Дине, но девушка отплывает дальше и мотает головой, улыбается, показывая зубы.
А ты мне что? она полностью погружается в воду, затем на поверхности появляется лоб и большие хитрые глаза.
М-м, задумчиво тянет Ден, прикидывая, чем может удивить подружку. Я уже давно обещал тебя покатать на своем байке.
Ба-а-айк, тянет Дина и расплывается в довольной ухмылке. Ну, хорошо.
Девушка послушно, склонив голову, начинает вставать из воды. Длиннющие мокрые светлые волосы практически полностью прикрывают ее наготу.
А Ден стоит, ничуть не смущаясь, скрестил руки на груди и ждет, пока девушка из моря полностью выберется на берег.
Эм, бормочу я, стыдливо отводя взгляд от девушки. Тебя вообще ничего не смущает?
Парень небрежно пожимает плечами.
Дина, где опять твоя одежда осталась? тяжело выдыхает он, будто такие ее проделки ему уже надоели.
Она на другом берегу, надувая губки, наигранно опускает глаза вниз. Длинные ресницы оставляют тени на ее щеках. Волосы девушки волочатся по воде за ней следом.
В какой-то момент я понимаю, что совершенно лишняя здесь. Пусть Ден сам разбирается со своей голой длинноволосой подружкой, а я пойду лучше.
Ну, это. Пока, пожалуй, неловко говорю я, чуть ли не с открытым ртом, наблюдая, как Ден стягивает с себя рубашку, оставаясь с голым торсом, и отдает ее Дине.