Я готов, я хочу, мне ничего не надо. Просто спокойная жизнь.
Ты ошибаешься. Ты не можешь жить спокойной жизнью.
Могу, могу, могу, синий костюм топал ногой как капризный ребёнок в магазине игрушек.
Кларк отвернулся и уставился в окно.
У тебя статус одного из самых влиятельных людей на этой планете.
Ну и пусть, ну и пусть. Я не хочу умирать. Я не знаю, что с этой планетой делать. Ну почему, ну почему вы это затеяли сейчас, ну почему?
Не разыгрывай сцен. Ты знаешь, что делать. Планета задыхается. Нужно ей помочь. Нужно убрать копоть с ее легких.
Но я не могу, почти захныкал мужчина-мальчик в синем костюме.
Можешь. Ты самый беспринципный и эгоистичный из всех, кого я знаю. Ты не веришь ни в загробный мир, ни в переселение душ, ни в мораль. Сделай то, что должен, и получишь билет на другую планету. А эта пока отдохнёт.
Помнишь, как в писании сказано: «Шесть лет засевайте поле, обрезайте виноградник и собирайте урожай. Но в седьмой год пусть у земли будет суббота покоя».
Синий костюм молча сел в кресло.
Кларк встал, похлопал его по плечу и пошёл к выходу.
Давай дадим земле год покоя.
«Почти готов», подумал он, закрывая дверь.
11. Горячая брюнетка
Красная «Тесла» ехала по взлётной полосе и остановилась возле белого «Джета».
Новая встреча. 9499 километров на восток. 12 часов в небе.
Кларк выскочил из машины и пружинистым шагом вбежал по ступенькам. На широком белом диване полулежала жгучая брюнетка.
Я скучала, промурлыкала она. Как будто целую вечность провела без тебя.
Привет, милая.
Кларк склонился и жадно поцеловал ее в губы.
Она поддалась вперед, вытянула шею.
Я очень скучала, хрипло сказала Эль.
Взяла его руку и положила себе на грудь.
Послышался шум раскручивающихся двигателей.
Она расстегнула ремень.
Через пять минут взлетаем, раздался голос из динамика.
Звук растягивающейся молнии.
Когда шасси оторвались от полосы, сплетенные тела взорвались в едином порыве.
Кларк улыбнулся. Провёл кончиком носа по ее носу. Сочно поцеловал. Она застонала. Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.
Ты мой адреналин. Обожаю тебя.
Люблю тебя, Кларк.
Он улыбнулся. Сел за столик. Уставился в окно.
«Из пяти гипотез пока подтвердилось три. Неплохой результат».
Она смотрела на его обнаженное тело. Гибкое. Жилистое. Подтянутое. Гладкое и полностью лишённое волос, как у ребенка. Идеальное тело.
Она гордилась им. Гордилась тем, что она его женщина. Его муза.
Он ее Зевс. А она его Гера.
Время в полёте 12 часов.
12 часов вместе. Ммм
12. Битва
И сошлись они в схватке.
Старое и новое.
И нет среди них ни абсолютного добра, ни абсолютного зла.
Есть только правда. У каждого своя. Правда.
Ламеры, бумеры, зуммеры.
Молодость всегда презирает бабушкины салфетки.
И заменяет их проекциями. Салфеток.
И так по спирали.
Из поколения в поколение.
Молодое переупаковывает старое. В новое.
Но не в этот раз.
Новое рискует перекроить саму суть мира.
Два мира. Две армии.
А между ними человек.
На какую сторону он перейдет?
13. Серые коридоры
У входа в неприметное серое здание его встретила плотная брюнетка в простой голубой блузке из вискозы и хлопковой серой юбке. Свежая загорелая кожа, ни грамма косметики. Она была из тех женщин, которых не заметишь в толпе. Но если столкнёшься рискуешь утонуть в этих бездонных глазах. И красивых завитках ее танцующих запястий. И запах, этот сладкий запах. Пряный восток.
Здравствуйте, Кларк. Я Мари.
На ее широком лбу поблескивала капелька пота. Над губой, в ложбинке, появилась другая. Похоже, с кондиционерами тут не очень.
Она вела Кларка по длинным серым коридорам. Дважды они поднимались и спускались на лифтах. Потом снова бесконечные коридоры.
Наконец, пришли.
14. Главный 2
Кларк устало прикрыл глаза.
Пошел второй час, а переговоры ни на шаг не продвинулись.
Он сидел в сером кресле. Скромном, неудобном.
В кресле напротив сидел моложавый человек с бледно-василькового цвета волосами и уставшими глазами. Он вёл себя странно. То сидел и молча смотрел на гостя. Пристально, холодно, с улыбкой на губах. То вскакивал и начинал бегать вокруг стола. То замирал и смотрел в окно. То внимательно слушал, наклонив голову к правому плечу.
Сколько вам? спросил Кларк.
75.
75. Хорошо. Тогда почему бы вам просто не уйти?
Уйти?
Да, уйти. Вы не хотите играть по нашим правилам. Но вы как никто другой знаете, какая сила на нашей стороне.
Да, я знаю. Сокрушительная сила.
Тогда я не понимаю причин вашего упорства. Вы не торгуетесь. Ничего не просите он внезапно замолчал и пристально посмотрел на хозяина кабинета. Не может быть!
Что?
В вас проснулась совесть? расхохотался Кларк.
Очень смешно.
Просто скажите, что вас тревожит. Я помогу вам.
Я не могу, не могу. Не хочу оставаться. И не могу уйти. Она меня съест. Она мне жизни не даст. Она сегодня меня полночи пилила. Устроила такую истерику, что вся прислуга сбежалась. Думали, что террористы напали.
Она нашла записку от любовницы?
Оххх, грустно вздохнул он.
«Да, любовницей там и не пахнет».
Я разбил ее любимую вазу.
Вазу? Так дайте ей денег на десять ваз, и пусть замолчит.
Так разве дело в вазе. Ваза это просто повод. Она постоянно меня пилит. Работа для меня единственное спасение.
О, женщины. Вся сладость в этом мире и вся горечь от женщин.
Да. Только тут кроме горечи ничего не дождёшься. Я все сделаю. Но при одном условии. Она никогда, слышите, никогда не узнаёт, где я. Я все сделаю. А потом вы спрячете меня от неё. Думаете, мне нужно все это? он взмахнул рукой в сторону городских небоскребов. Как бы не так! Я сыт по горло. Я хочу покоя. Как же мне надоело растягиваться между всеми, изворачиваться, манипулировать, и тем пытаться угодить, и этим.
Он остановился и мечтательно закатил глаза.
Хочу бабу, ладненькую такую, с формами. Лежать с ней хочу на песке, обнимать ее, засыпать с ней. И чтобы она молчала. Только улыбалась. И молчала. Представляете. Молча. И я с ней делаю все, что хочу. Хочу глажу, хочу хлопаю. А она улыбается от удовольствия и смотрит так ласково, так нежно.
Вот это рай. Вот за такой бы рай я все отдал. Если вы думаете, что мне нужна эта власть ерунда это все. Мне не власть нужна мне жизнь нормальная нужна. Человеческая. Я почему бываю такой злой? Потому что нет у меня ее, бабоньки моей.
Кларк кивнул. Похоже, друг друга поняли. Договорились.
Но это не точно.
15. Смешной английский
2514 километров на восток. 4 часа в небе.
Третья решающая встреча.
На взлетной полосе его ждал черный «мерседес» и машины с мигалками.
В «мерседесе» сидела густо накрашенная блондинка, которая представилась его правой рукой на время визита. Под облегающим платьем считывалась роскошная фигура.
«Что она там безостановочно щебечет? Наверное, хочет понравиться. Какой же смешной английский», улыбался Кларк.
Да, он слышал, что здешние женщины славятся красотой и покладистым характером. Но нет, спасибо.
Пролетев на большой скорости через весь город, кортеж подъехал к дворцу.
16. Главный 3
Кларк раскинулся в роскошном кресте. Широком. Удобно. Мягком.
Напротив сидел человек с большими руками. Сидел и говорил. Потом стоял и говорил. Потом ходил и говорил.
Шел третий час встречи.
«Интересно, думал Кларк, сколько часов он так может? Фидель Кастро мог пять».
Я готов на все. Все сделаю. Верни только все, как было. Тишь да гладь. Мы маленькая спокойная страна. Сделай что-нибудь с их мозгами. А то взбунтовались как подростки. Я столько лет держу эту страну железной хваткой. Как родитель для них. От врагов защищаю. Кормлю, пою. Говорю, хочешь зарабатывать иди работай. Мне сколько этих бизнесменов спасибо говорили. Говорят, спасибо, Потап Потапыч, и налоги тут маленькие, западу и не снилось такое. И контроль щадящий. И для инвестиций климат хороший. Все для рабочего человека. Сколько их состояние при Потапыче сколотили. Ты посмотри на их дворцы, посмотри на их машины. В ресторанах едят, отдыхать за границу ездят. Разве мне это снилось, пока я Главным не стал.
Сейчас вон какой бардак везде в мире творится. Потапыча на них нет, я бы быстро там порядок навёл.
Резко остановился, пристально посмотрел на Кларка.
Слушай, ты же непростой человек. Многое можешь. В Америке черт-те что творится. Им хороший хозяйственник нужен. Я, ты знаешь, в английском не сильно силён. Надо подтянуть. А вот Главный я огого! Ты знаешь, что я тебе скажу, я старше тебя, опытней, так вот: Главными не становятся, ими рождаются. Потап Потапыч может быть Главным везде, и Америки могу, и Англии могу, и Японии могу.