Письмо от Саши пришло почти через год. Был он в окружении, воевал в партизанах, потому и не было от него так долго никаких известий. Саше я про дочку не написала. Из соседок никто ничего не видел. Дети маленькие, несмышленые, куда сестричка делась, и не поняли. Цыганский табор уехал, неизвестно куда. Одна я знала тайну. Да еще не кончилась война. Останется ли жив Саша? Да не умерла ли у цыган девочка, больно уж она была слабенькая?
Муж, слава Богу, вернулся. Раненый, контуженный, но живой. Уж в самом конце войны сильно его ранило, полгода в госпитале лежал. Да и дома еще сколько поправлялся. На завод по здоровью не взяли, на лошади в больнице работал до самой смерти. Да ты сама знаешь.
Все хотела рассказать Саше о дочке. Да сначала жалела, что он болеет очень. Потом боялась, ругать будет. А в 49-м Вова родился, я и сама о дочери, отданной цыганам, забыла. А тут они и приехали.
Да почем ты знаешь, что твоя эта дочь?
Так ведь старуха-то и есть та цыганка, которой я отдала ребенка. Я ее сразу узнала. Да и дочка на меня похожа: в молодости из-за таких же темно-рыжих кудрявых волос влюбился в меня Саша.
Когда Роза выросла, спрашивала мать, почему она не такая, как все цыганки: и кожа белая, и волосы светлые. Та сказала ей, что мать у нее русская. Сколько лет упрашивала Роза поехать в город, где останавливался в тот военный год табор: вдруг жива ее русская мать. Так хотела увидеть она меня. Уломала старуху. Приехали. Узнали, что и дом как раз продается по соседству, вот и поселились.
Детки Розины это ж внуки мои, родные, хоть и цыгане. Ведь хорошо-то как: жили рядом, я внучков своих полюбила, они ко мне привязались. Но разве могут усидеть на месте, раз уж всю жизнь привыкли кочевать. Вот и засобиралась старуха, как холода подошли. Уж как я уговаривала Розу остаться. А она только сказала:
Я ведь цыганка, мама.
Алькина любовь
Любовь первая (Письмо)
«Здравствуй, дорогая подружка».
Что это случилось с Алькой? Никогда не было в наших отношениях с лучшей школьной подругой этого «сиропу»: мы не ходили, как другие девчонки, под руку на переменках и не сюсюкали. Гораздо больше признательности и верности было в привычных «Алька»«Лидка».
Первую разлуку мы с ней пережили тяжело: восемь лет за одной партой и все домашние задания вместе, а тут я в девятый класс, а она в строительный техникум. Но была у моей Альки мечта работать, как и отец, прорабом на стройке. Все равно мы каждый вечер встречались, и новостям не было конца.
Не судьба была сбыться Алькиной мечте. Не ее личная судьба, родственников. Старшую сестру Галю с маленьким сыном бросил муж. Однажды вечером пришла она домой, а там записка: «Я уехал, не ищи». Как это не ищи? Конечно, искала. По слухам, сбежал он с двоюродной сестрой жены в Киргизию к дальним родственникам. Галя, не посоветовавшись с отцом-матерью, собрала малыша и махнула разыскивать беглеца. Нашла, а что толку: все равно он к ней не вернулся. Галя в письмах жаловалась матери, что жить ей тяжело, работу нашла, а с ребенком посидеть некому.
Мать уговорила Альку поехать на помощь к сестре. Та бросила в середине первого курса строительный техникум, правда, вместе с документами взяла справку и на следующий год начала учиться в плодово-ягодном техникуме об этом она, конечно, в школе не мечтала.
Расставаясь по-настоящему, мы пообещали писать друг другу часто-часто. И обещания выполняли. Алька присылала мне фотокарточки, где она снималась с племянником Андрюшей вдвоем. Я удивлялась: кто больше мать Галя или моя Алька?
Все потихоньку утряслось. Андрюшу отдали в детсад. У Альки появились новые друзья, я не ревновала к ним. А очень хотела как-нибудь откликнуться на настойчивое приглашение подруги и приехать к ней в гости, познакомиться с теми девчонками и ребятами, о которых она рассказывала в письмах.
Конечно, влюбившись впервые в жизни, Алька сообщила об этом мне. В каждом письме она находила новые слова, какой хороший, внимательный, ласковый ее избранник, каждая строка просто излучала любовь. Забыв написать необходимое «здравствуй», мимоходом сообщив о своих делах и проказах племянника, она подробно описывала, как он держал ее за руку, как на нее смотрел.
Открывая конверт, надписанный Алькиной рукой, я рассчитывала прочитать очередную серию истории ее первой любви, оказалось, серия была последней.
«Здравствуй, дорогая подружка.
Ты не можешь себе представить, что случилось за последнюю неделю. Как я любила (наверное, все еще люблю) Алика! Я даже не задавала себе вопроса, почему он выбрал меня: я ведь обыкновенная, никакая не красавица, а ему столько девчонок глазки строили. Я даже гордилась: вы хоть из кожи лезьте, а выбрал он меня, значит, нашел что-то особенное.
А потом и про это не вспоминала, только мы двое существовали на свете, даже нет: он один! Алик сказал, Алик решил, Алик велел Ведь он, правда, был очень внимательным: цветы дарил, на руках носил, всегда тут как тут, если в чем-то помочь надо. Сестра говорила: «Он твоя судьба, у вас даже имена одинаковые».
Я чувствовала: Алик вот-вот сделает мне предложение, представляла, как это произойдет и что я ему отвечу, нет, пожалуй, ничего говорить не буду, просто крепко-крепко поцелую, и он все поймет, ведь мы уже научились понимать друг друга без слов. А потом я пришлю тебе на самой красивой открытке приглашение на свадьбу, и на этот раз ты обязательно приедешь. А потом представляла, какая у нас будет свадьба. Я была такая счастливая в своих мечтах.
Он сделал мне предложение. Пришел однажды под вечер. Таким растерянным я его еще не видела. Молчал, но я же чувствовала: что-то случилось. Спросила. Оказалось, что в дом его родителей пришла молодая женщина, оставила новорожденного ребенка и записку. Мол, вот, Алик, твоя дочь, а я уехала. Ребенок, действительно, его, он встречался с этой женщиной и бросил ее. Родители велели Алику срочно жениться, чтобы у девочки была мать. Вот он и пришел ко мне. Я отказалась.
Знаешь, я тогда еще не думала о том, что он мне изменял или делил свою любовь на нескольких, просто вместо сердца я почувствовала внутри тяжелый камень, он становился все больше и больше и уже невозможно было ни о чем другом думать, кроме этой тяжести. Утром я проснулась, но не хотелось одеваться, куда-то идти, что-то делать: какое несчастье свалилось на меня и за что?
Алик нашел себе невесту. За него согласилась выйти замуж моя техникумовская подруга. Оказывается, его любви хватало на всех: и на меня, и на мою однокурсницу, и на ту, что родила и оставила ему ребенка, может, еще на кого.
Они пригласили меня на свадьбу. Сначала я восприняла это как насмешку. Потом подумала: а почему нет? И пошла. До сегодняшнего дня я не проронила ни слезинки. А сегодня сидела на этой свадьбе какая-то отрешенная, хотя улыбалась, шутила, делала вид, что мне все равно, даже пыталась изображать равнодушную, когда на крики «горько» он целовал свою невесту не меня. И вдруг мне так захотелось плакать, кому-то рассказать, как мне плохо. Я ушла со свадьбы, пишу тебе, а сама никак не могу остановить слезы».
Любовь вторая, она же последняя
Кончался сентябрь, но во Фрунзе еще совсем не чувствовалась осень. Было жарко, рынки переполнены фруктами. Алька знала, что все это уже не ее, что пора возвращаться домой на холодный, дождливый Урал.
Вот-вот начнутся занятия в техникуме. Алька не могла представить, как она встретится на занятиях со своей техникумовской подругой (бывшей подругой!). Она не хотела видеть ни ее, ни своего бывшего жениха, не хотела вспоминать о их свадьбе, высидеть на которой даже час было большим мучением. Ее не обрадовало бы даже известие о том, что их семейная жизнь не заладилась. Вот чего Альке хотелось, так это забыть о своей сначала такой счастливой, а оказалось, такой несчастной первой любви.
Сестра Галя окончательно поставила крест на бросившем ее муже. Все чаще проводила вечера в компании друзей, благо маленького сына Андрея было с кем оставить последний месяц Алька из дому почти не выходила. Потом Галя намекнула сестре, что уже давно встречается с Сашей, он их земляк, тоже жил на Урале. Они, наверное, поженятся. Хорошо бы отправить Андрюшу к матери, хотя бы на первое время.
Алька сходила в техникум и забрала документы. В тот же день купила билет на поезд. Сестра сама вызвала мать на переговоры. Чтобы та не волновалась, наврала с три короба: Алька едет домой, потому что не переносит жару, во Фрунзе ей не климат. Между делом предупредила, что Андрюшу отправляет бабушке, не уточнив, надолго ли. А уже потом дома уговорила сестру взять ребенка с собой, сказав, что мама соскучилась по внуку и просила его привезти, раз уж Алька все равно едет. А потом видно будет, как забрать Андрея. Может, она сама скоро приедет в отпуск.