Он наполнился смелостью, а затем и яростью, подошел к входной двери и постучал кулаком выше замочной скважины. Гул был внушительным, но безответным.
Эй, вы, откройте и выходите с поднятыми руками! Все равно, я знаю, кто вы такие и что вам нужно! Мы в своих рабочих столах ничего не оставляем, когда уходим: ни денег, ни ценных бумаг. Даже бутерброды не остаются. Выходите честно руки на затылок, кричал он так громко, что на доме неподалеку открылось окно, и высунулась голова хозяйки в халате с распущенными волосами и все еще сонным голосом, спросила:
Что случилось, господин голова, на вас нападение, или сельсовет горит?
Какое твое собачье дело, про себя сказал Лимон, а потом поднял голову, посмотрел на добрую гражданку, готовую прийти на помощь, выдавил из себя улыбку и уже громко, так чтоб она слышала, но чтоб не слышали бандиты внутри здания, продолжил: Видите ли, почетная гражданка нашего села, мне раньше всех приходится приходить на работу, потому что забота о людях требует много времени, сил и энергии и вот я пришел, уже довольно давно, сторожа нет, а изнутри ключ: замочная скважина занята. Кто бы там мог находиться, как выдумаете? Конечно же, не посетители, верно?
Чудак, сказала почетная гражданка села. Да там, внутри, ваш сторож и есть. Он с вечера на ногах не держался, грозил тут всем, что печать из сейфа похитит, и никто справки не получит, если ему не нальют еще хоть рюмку. Мальчишки его дразнили, пока он не скрылся за дверью и не заперся на замок. Постучите еще. А что касается заботы о нас бедных гражданах, то все чиновники, от председателя сельсовета до президента включительно твердят, что заботятся о собственном народе, неудачно шутят, конечно. Все вы заботитесь о себе в первую и в последнюю очередь, так что не вешайте мне лапшу на уши, Лорикерик Семенович.
Да я пузом своим клянусь, гражданочка хорошая, как бишь вас зовут?
Как же вы обо мне заботитесь, если даже не знаете, как меня зовут, Лорикерик Семенович? Ну и плут вы, каких свет белый не видел.
Она тут же закрыла окно и задернула его шторой, а председатель остался один на один с закрытой дверью.
Не доверяя сообщению, с которым выступила почетная хозяйка через открытое окно, Лимон решил руководствоваться собственным умом, и стал обходить здание сельсовета с тыльной стороны. Именно с тыльной стороны видны окна его кабинета. И тут его ждал маленький успех: одна из форточек большого окна оказалась приоткрытой на столько, что свободно можно просунуть руку. Ага, там ктото есть. Нужна небольшая лестница, срочно. Но где ее найти? Только у почетной гражданки, она еще не успела заснуть, да и вставать уже пора, а то спят, как господа до девяти утра, не желают стать капиталистами. Он подошел к крыльцу и громко произнес:
Клавдия Петровна, вспомнил, как вас зовут, дайте мне, пожалуйста, лестницу! Даю слово председателя, что тут же вам верну.
Упадешь ить, ответила Клавдия Петровна, почетная гражданка. У меня садовая лестница, раздвижная, бери, мне не жалко.
А где ее найти?
За сараем. Кур, гляди, не испужай.
Лимон достал раздвижную лестницу, приложил к стене, медленно и очень осторожно взобрался, открыл окно и, убедившись, что кабинет пуст, пробрался к своему креслу. Дверь кабинета оказалась заперта, в коридоре темно и тихо. Он везде включил свет и услышал храп на первом этаже, когда подошел к винтовой лестнице, ведущий вниз, на первый этаж. Он машинально спустился вниз, сдернул полушубок со сторожа и левой ногой надавил на живот ниже пупка. Сторож Дрымбалко Иван Васильевич сквозь сон выругался матом и повернулся на правый бок.
Подъем! скомандовал Лимон.
Идиите вы все на
Вставай, показывай, где сейф с печатью!
Уйдите вы все к такойто матери! Я трудящийся, я воевал, награды имею, а вы тут пошли к ядреной бабушке.
Лимон взял сторожа за шиворот и прислонил к перилам.
Ты узнаешь меня?
Узнаю, так что же? Ты есть х. собачий, а я фронтовик.
Я Лорикэрик, твой начальник.
Ну и что же? ты преседатель, а я ветеран.
Проснись и иди домой. Твоя смена кончилась.
Хочу пойду, не хочу не пойду, а что ты мне сделаешь, а?
Уволю тебя. Ты спишь на работе.
А у тебя бутылка есть?
Есть, вставай!
Дрымбалко поднялся, послюнявил пальцы, протер глаза, и уставился на председателя. Через какоето время, мобилизуя все свои силы, он принял стойку смирно, приложил руку к голове и произнес:
Лимон взял сторожа за шиворот и прислонил к перилам.
Ты узнаешь меня?
Узнаю, так что же? Ты есть х. собачий, а я фронтовик.
Я Лорикэрик, твой начальник.
Ну и что же? ты преседатель, а я ветеран.
Проснись и иди домой. Твоя смена кончилась.
Хочу пойду, не хочу не пойду, а что ты мне сделаешь, а?
Уволю тебя. Ты спишь на работе.
А у тебя бутылка есть?
Есть, вставай!
Дрымбалко поднялся, послюнявил пальцы, протер глаза, и уставился на председателя. Через какоето время, мобилизуя все свои силы, он принял стойку смирно, приложил руку к голове и произнес:
Разрешите идти.
Идите.
Виноват
Идите.
Виноват
Идите.
Мне бы стаканчик, без опохмелки не дойду. Упаду, гденибудь: смеяться будут; у такого передового преседателя, такой, можно сказать, негодный сторож.
Иван Васильевич сжал кулаки, приблизился к своему начальнику, обдал его винными парами и, вытаращив глаза, повторил:
Иди, я жду.
Лорикэрик покорно повернулся, поднялся к себе в кабинет, достал бутылку водки из холодильника, взял стакан и рюмку, спустился на первый этаж.
Чтоб не последняя, Василий Иванович. А теперь идите, отдыхайте.
Виноват
Что еще?
Мине пять мешков цемента бы
Для чего?
Кум просит. К тому же я ему задолжал.
За водку? раздражительно спросил Лимон.
Приблизительно, а что не ндравится?
А кум знает, откуда у вас цемент?
Никада никто не узнает, раз я обещал. А ежели я обещал, то хучь режь, никому не скажу. Ты можешь хранить у меня не только цемент, но и золото, вернее долаллы, никто знать не будет, клянусь. У меня есть не только недостатки, но и достоинства, которых ты не замечаешь. А это, ох, как обидно.
Ладно, согласился Лимон, отдавай цемент, только мне в ведомость надо занести.
Заноси. А для чего? боишься, что украду, эх ты, хонурик, а ишшо преседатель. В гробу я видал таких преседателей.
Иди, иди, Василий Иванович, потом разберемся, сказал Лимон и дружески похлопал сторожа по плечу.
«Он надежный человек и в этом его ценность, думал Лорикэрик, поднимаясь к себе в кабинет. Если бы не умел молчать, я бы его давно выкинул, а так приходится терпеть. У него в сараях сто тонн моего цемента. Пять мешков это капля в море, пусть берет. И не только цемента. У него вся благотворительная помощь, предназначенная для жителей села».
К девяти часам утра коридор заполнили граждане, желающие попасть на прием. Лимон наполнился радостью. Именно в дни приема он наиболее полно мог реализовать себя, как избранник народа, нужный каждому человеку и богатому, и бедному, и старому, и молодому.
3
Первым в очереди был Иван Ткаченко из многодетной, очень бедной семьи, недавно отслуживший армию, и страстно мечтавший построить свой домик, чтобы жить отдельно от родителей, а затем, имея свой угол, попытаться завести семью. Смастерить лачугу Иванко намеревался на земле деда. Но вот беда: землю деда прихватил не кто-нибудь, а сам председатель Лимон. Довольно солидный кусок земли находился как бы в резерве, но урожай забирал Лимон, даже не обрабатывая его. Он отдавал одному мужику на пятьдесят процентов, и тот обрабатывал участок без претензий.
Пойти на конфликт с председателем сельсовета не всякий бы решился, но Иванка настропалили недоброжелатели Лимона, заверив его в том, что Лимон не всемогущ, как утверждают многие и что у него, как и у любого человека есть уязвимые места.
Обычно посетители, заходя в кабинет председателя, сами садились на стул, не ожидая приглашения, потому что Лимон не предлагал им садиться, за исключением бизнесменов и вышестоящих начальников из Рухова. Но Иванко, как молодой и скромный мальчик, стал в конце длинного стола, как бы думая о чемто постороннем, и только мусолил зеленое сукно, что накрывало стол.
Говори, зачем пришел, что стоишь как пенек? Почему не отработал на ремонте сельского совета хотя бы дней пять? Ты знаешь, что каждый житель села обязан отработать, это его гражданский долг. А ты что?
Будете платить деньги приду работать, не поднимая головы, произнес Иванко.
Грамотный ты, однако. Зачем пришел?
Я хочу построить дом на дедушкиной земле, и потому пришел просить разрешение, выдать такую бумагу, в которой сказано: разрешено строить домик в квадрате номер девять.