Временами мы пролетали над возделанными полями. Иногда они были безлюдны, иногда на них работали восставшие под присмотром кваzи. Конечно, ни о каком животноводстве речи идти не могло. Но простейшие работы по вспашке полей и уборке зерновых восставшие могли выполнять. Всё, что требовало интеллектуальных усилий, приходилось на долю кваzи, но в сельском труде хватает однообразной механической работы. Можно использовать трактор или культиватор. А можно восставших, если вы способны ими управлять.
Неужели и впрямь эти люди десять лет не имели контактов с внешним миром? Отсиживались где-то в глухомани?
Нет, не могу поверить. Чушь собачья! Есть телевидение, остались спутники-ретрансляторы на орбитах. Вокруг крупных городов (Вологде не повезло, но многие-то города уцелели) работает мобильная связь.
Радио!
В конце концов обычное радио существует! На всяких длинных-коротких волнах. К моменту катастрофы интернет его почти вытеснил, но потом в годы хаоса и паники оно возродилось и стало модным. Люди должны были слушать радио.
А самолёты? Конечно, их летает меньше. Но они летают, их видно!
Хотя на Севере наверняка есть районы, над которыми воздушных трасс не пролегает. Север у нас такой, суровый. Там и восставшие-то чувствуют себя неуютно. Всю зиму лежат в летаргии в снегах, лишь когда потеплеет, начинают слоняться в поисках добычи.
Ладно, долетим разберёмся.
Пилотировала вертолёт кваzи. Совсем ещё подросток, лет шестнадцати, наверное. Удивительно, что в таком юном возрасте она интересовалась не мальчиками и нарядами, а мечтала летать.
А вот врач был человек. Сутулый, с бородкой и залысиной, несмотря на молодость, в очках и с кожаным саквояжем я подумал, что когда он состарится, то вполне сможет играть Айболита без грима. В начале полёта он сидел напряжённо, будто Айболит на спине орла, потом расслабился. Спросил меня:
Это вы были в приюте, когда там восставшие вырвались?
Мы, признался я.
С вами ещё священник был, погиб?
Погиб, кивнул я и подумал, что манера общения кваzи заразительна.
Жалко человека, сказал врач. Окончательная смерть без надежды возвыситься.
А вы хотите после смерти возвыситься? спросил я.
Конечно, хладнокровно ответил доктор.
Вон, под нами толпы тех, кто десять лет бродит и остаётся без разума, заметил я.
Кому-то везёт, кому-то нет, согласился доктор.
Петру, если исходить из этой точки зрения, не повезло. Он пробрался в комнату охраны, откуда смог заблокировать вход. Но выйти уже не успел. Восставшие и впрямь отвлеклись на Михаила, но то ли их было слишком много, то ли приказ Виктории уже ослаб часть всё-таки бросилась на Петра. Немаленькая часть несколько десятков.
Пробираясь к посту охраны, Пётр без колебаний застрелил несколько восставших. Но когда дверь была заблокирована, он отбросил оружие и не защищался. Его растерзали, а когда прибыли другие кваzи и общими усилиями восставших загнали по палатам, то Петру восставать уже было не из чего.
Но самое гнусное, с моей точки зрения, было то, что Викторию мы не поймали.
Она ушла через тот самый «никому не известный» ход в бойлерной, через который прошли мы. Выпустила на охранявших проход полицейских два десятка восставших и в суматохе ушла.
Виктория наперёд рассчитала все наши действия и пропустила нас мимо себя, выжидая в маленькой кладовке при помывочной вместе со своими безропотными рабами. А потом ушла, когда мы доблестно сражались у лаборатории.
Не знаю, что думал по этому поводу Михаил. Я бы рычал, ругался, плевался и колотил кулаками по стене. Он остался спокоен, только остаток вчерашнего дня вообще не хотел разговаривать.
Михаил, ты не в курсе, а мать и брат Анастасии не пострадали? спросил я.
Кваzи кивнул:
В курсе. Они не пострадали.
Хоть что-то хорошее, сказал я. Жалко было бы девчонку.
Они были в той толпе, что растерзала Петра.
Я не выдержал и грязно выругался. В конце концов, девочку-пилота можно было не смущаться.
Меня больше тревожит поведение Виктории, сказал Михаил. Так цинично и безответственно использовать восставших это за гранью морали!
Ага, возмутился я. А нападать на людей нормально?
Фактически она сама никого не убила, заметил Михаил. Только организовала убийство мужа, бросила киллера на съедение, взбунтовала приют Но сама никого не убивала! В её поведении есть какая-то логика.
Ага, возмутился я. А нападать на людей нормально?
Фактически она сама никого не убила, заметил Михаил. Только организовала убийство мужа, бросила киллера на съедение, взбунтовала приют Но сама никого не убивала! В её поведении есть какая-то логика.
Простая логика, сказал я. Поверь, пока она сама, лично, не прикончит кого-либо, причём муж тут не считается, искать её будут как бы сказать энергично, конечно, но без экзальтации. Но если бы она убила кого-то, тем более если из наших, вся полиция стояла бы на ушах.
Ты хочешь сказать, она не щадит людей? заинтересовался Михаил. Всего лишь играет в психологические игры, чтобы отсрочить свою поимку?
Я кивнул.
Интересная идея, сказал Михаил и замолчал до самого конца полёта.
Это был не караван. Это был караванище!
Мы сделали два круга над машинами, прежде чем приземлиться метрах в ста. Караван почему-то шёл не по дороге, хотя та выглядела вполне прилично, лишь кое-где ржавели брошенные при катастрофе машины, а чуть в стороне, по заросшему бурьяном полю.
Десяток джипов начиная от «УАЗов» и «хаммеров» и кончая «лексусами», я чуть не прослезился, честное слово, давно не видел японских машин на ходу. Япония, увы, в катастрофе погибла вся, там ни одного человеческого поселения не осталось, только на Хоккайдо был небольшой посёлок кваzи.
(Вот удивительно, две великие азиатские страны, Япония и Китай. С точки зрения обороны от восставших Япония куда предпочтительнее. Но Китай, хоть население и сократилось в три раза, безжалостно вычистил всех восставших (кваzи там тоже не щадили, как я понимаю) и продолжил существовать, хоть им и приходилось постоянно гасить эпидемические вспышки. Как был фабрикой всего мира, так ею и остался, даже рис и рыбу ухитрялся экспортировать. А Япония сгинула. Говорят, что-то в менталитете японцев помешало им безжалостно расправляться с восставшими родственниками)
Помимо джипов они составляли голову колонны в ней был десяток автобусов, несколько грузовиков, забитых всяким скарбом, полсотни мотоциклистов, десяток бензовозов, две машины «скорой помощи», два эвакуатора, несколько военных фургонов защитного цвета и три бронемашины.
Не шарахнули бы «Иглой», сказал я озабоченно. В своё время этой дряни столько наклепали
Их вчера облетали на вертолёте, они не стреляли, успокоил меня Михаил. Давай. Ты идёшь первым, если всё нормально сообщаешь, мы с доктором подходим.
Я кивнул, сунул в карман кителя рацию и выпрыгнул из вертолёта. Винты остановились, моторы стихли, наступила тишина.
Колонна тоже тихо стояла в поле, только из одного автобуса доносился негромкий на таком расстоянии блюз. С музыкой едут, однако
Если что считайте меня идиотом, сказал я и пошёл навстречу колонне. Хотелось достать платок и начать им размахивать в знак мира. Но, во-первых, платок у меня был красный, клетчатый, а во-вторых, не очень свежий.
Блюз доиграл до конца (это был нестареющий «Виват, виват рок-н-ролл» Чака Берри), зазвучал новый «Единственный шанс» Эрика Клэптона.
Кто-то в караване был любителем старой классики.
Наконец-то и мне навстречу вышли несколько человек.
Первым шагал здоровенный мужик в косухе, разукрашенный татуировками на всех открытых частях тела. На поясе у него болтался топор, имелся и пистолет, и нож, и ещё куча всякого железа.
Рядом с ним шли два крепких парня, похожие на предводителя так, как могут быть похожи либо братья, либо дети. По возрасту проходили оба варианта. Третьим был малыш лет восьми, чуть азиатской внешности, но при этом похожий на старших. У малыша тоже был здоровенный нож на поясе, болтающийся у самой земли, будто кавалерийская сабля. Одеты все были в джинсы, кожу и многочисленные татуировки. Лишь у маленького из татуировок был только узорчатый крест на щеке.
Привет! крикнул я, приблизившись. Я Денис Симонов, капитан полиции из Москвы!
Все четверо замерли.
Предводитель опустил руку на рукоять пистолета.
А не пальнут ли сейчас по москвичу-полицейскому?
Москвичей в России не все любят, да и к полиции отношение
Москва жива! торжествующе закричал предводитель. Вскинул свой ствол и принялся палить в небо. Москва жива, русичи!
И тут начался полнейший бедлам. Из-за машин высыпали люди их было больше сотни. Все вооружённые.
Сотни стволов принялись палить в воздух. Гремели выстрелы охотничьих ружей, сухо щелкали пистолеты, раздалось несколько коротких очередей из автоматов. Но восторженные вопли перекрывали стрельбу.