По радио объявили, что до отправления поезда осталось пять минут, и всех провожающих попросили покинуть вагоны. Ирину никто не провожал, но ей захотелось взглянуть в окно и почувствовать последние минуты всеобщего прощания. В коридоре у всех окон теснились пассажиры. Под окном напротив их купе стояли военный, наверное, отец ее попутчика, дама лет около пятидесяти и две молодые женщины, одна держала на руках ребенка. Женщины что-то бестолково объясняли жестами, пытались кричать, но через двойные стекла закрытых рам ничего не было слышно. Да и все наверняка не раз было сказано, просто стояла обычная суета перед отъездом. Вот поезд тронулся, все провожающие как по команде дружно замахали руками. Коридор вскоре опустел.
Молодой лейтенант взял со стола пачку сигарет и отправился в тамбур. Ирина воспользовалась отсутствием соседа, быстро переоделась в дорожный костюм, достала из сумки пакетик с мылом, зубной пастой и прочими мелочами, которые в любой момент могли понадобиться, и «Белую перчатку», что выбрала для чтения в поезде. Когда попутчик вернулся в купе, Ирина пыталась поставить сумку в ящик под нижней полкой. Длинные, заплетенные в косу волосы мешали ей. Ирина откидывала косу назад, наклонялась за сумкой, коса падала ей на грудь. После второй неудачной попытки военный сказал:
Давайте я или сумку поставлю, или косу подержу.
Ирина резко обернулась, разозлившись на шутку. Но сосед тут же извинился, сообразив, что напрасно взял такой тон в общении с незнакомкой, и обезоруживающе улыбнулся.
Лучше поставьте сумку, улыбнулась в ответ Ирина. Она взяла книгу и вышла в коридор, дав возможность соседу тоже переодеться.
Минут через десять дверь купе снова распахнулась. Стол был заставлен салатами, печеньями, вареньями. Попутчик пригласил Ирину вместе с ним поесть. Она отказалась.
А я вроде два часа назад пообедал и опять проголодался. Мама вон сколько еды собрала, до самого Хабаровска хватит, молодой человек показал на объемную сумку, пристроенную под столом.
Вы ешьте, не обращайте на меня внимания, Ирина села на полку в уголке и уткнулась в книгу.
Когда попутчик убрал все со стола и вернулся с вымытой чашкой, сказал:
Давайте знакомиться, нам ведь все-таки долго ехать вместе. Меня зовут Николай. После окончания летного училища направляюсь к месту службы в Хабаровск.
Ирина. Была в Москве на практике, домой приеду через сутки завтра вечером. Это ваш отец был, он тоже летчик?
Ага. У нас в семье все мужчины летают. Дед воевал на истребителе. Отец 25 лет в небе. Я нынче закончил летное, а младший брат только поступил.
Летчик, а едете на поезде. На самолете-то до Хабаровска можно долететь за один день.
Еще успею, налетаюсь. Отец посоветовал хотя бы раз проехать всю Россию поездом, чтобы понять, какая она большая.
Я не очень разбираюсь в звездах, но ваш отец, похоже, большой чин. Что же в Москве было не остаться? В такую даль сына загнал.
Хабаровск я сам выбрал. Там отец начинал службу, там с мамой познакомился. В детстве я несколько раз к бабе с дедом в гости ездил, пока они были живы. Отец сейчас генерал-лейтенант, служит в штабе военно-воздушных войск. Наверное, при желании мог бы при своем штабе пристроить. А что там делать: бумажки разносить да чай подавать генералам? Я боевым летчиком хочу быть, как дед, на истребителе летать. И против Хабаровска отец не возражает, скорее наоборот доволен моим направлением.
А что за женщины вас провожали?
Мама, сестра и мой любимый племяш тоже Колька. Все старшие сыновья в нашем роду Николаи: дед, отец, я, вот теперь племянник. Для семьи Томилиных это имя как талисман считается счастливым.
А высокая девушка в шляпе, с длинным шарфом?
Это моя невеста Светлана.
Светлана? Волосы черные, как смоль.
Вот-вот. В школе над ней издевались: Света не увидишь без света. Со Светкой мы с четвертого класса за одной партой сидели. Отца тогда в Подмосковье перевели. Ее семья месяцем раньше в Жуковском поселилась, жили в соседних домах, познакомились во дворе.
В одной песочнице играли, не удержалась, съязвила Ирина.
Ну, если фигурально выражаться. В сентябре в школу пошли, нас было двое новичков в классе, так за одну парту и сели. За год до окончания школы отца Светки перевели в Москву, но к тому времени мы уже были не разлей вода для всех жених и невеста. Виделись, правда, эти годы нечасто: я в летном училище, она в институте иностранных языков. Решили, как закончим учебу, поженимся. В этом году, наконец, оба получили дипломы.
Ну, если фигурально выражаться. В сентябре в школу пошли, нас было двое новичков в классе, так за одну парту и сели. За год до окончания школы отца Светки перевели в Москву, но к тому времени мы уже были не разлей вода для всех жених и невеста. Виделись, правда, эти годы нечасто: я в летном училище, она в институте иностранных языков. Решили, как закончим учебу, поженимся. В этом году, наконец, оба получили дипломы.
Что же она вместе с вами не поехала?
Собиралась. Но Света считает, что на свадьбе все должно быть необыкновенное. Увидела в каком-то американском фильме потрясающий свадебный наряд. Платье портниха обещала ей такое же сшить. А в поисках туфель объездили всю Москву, за три дня у меня в глазах рябило от обилия женской обуви, но то, что хотя бы приблизительно походило на Светкину мечту, не нашли. Она уперлась: пока не найду туфли и не сошью платье, из Москвы ни ногой.
Значит, тот единственный билет из брони был ее, и я еду на месте Светы.
Может быть.
Неужели с такими запросами да еще после иняза она поедет жить в Хабаровск?
Запросто. Ей просто хочется свадьбы необыкновенной. А так она готова жить даже в маленьком военном городке. Это сейчас отец в Москве, а всю жизнь Светка с родителями тоже моталась по гарнизонам, знает, что такое жизнь военных. На Дальнем Востоке она никогда не была. Сопки, тайга, Амур романтика. А иностранному можно детей в школе учить. Так Светка говорит. Свадьбу решили делать у нас под Новый год. Родители, если захотят, приедут. Всю родню на самолет посадят или вон забронируют вагон в поезде Москва Владивосток. Шучу.
Здорово. На самом деле, романтика, Ирина поймала себя на мысли, что ей интересно слушать, как Николай рассказывает о себе и своей невесте.
А в твоей жизни разве не было ничего романтичного? Николай незаметно перешел в разговоре на ты.
Ну, почему. Хоть отбавляй. Вот ты летаешь над землей на какой высоте: десять, двенадцать тысяч метров? А мой жених астроном, он изучает звезды, до которых не долететь за десятки световых лет. Кстати, зовут его Владимир, что означает «владей миром», что понесло Ирину, она и сама не знала. Еще не решив окончательно, жених ей Володя или нет, она назвала его именно так. Значит, где-то в глубине души это решение уже созрело. Или хотелось предстать в глазах случайного попутчика не хуже: у него есть невеста, значит, у нее должен быть жених.
До позднего вечера они болтали обо всем на свете: о книгах, фильмах, последних увиденных спектаклях в театре, городах, где бывали, спорте, политике, друзьях. Ирина убеждала Николая, как интересно открывать то, что было сотни лет до нас, чуть ли не прочитала ему лекцию экскурсовода музея. Николай пытался как можно доступнее объяснить теорию воздухоплавания и рассказывал курьезы из своей летной практики. И с особенным упоением Николай все время возвращался к истории их со Светкой любви, их мечтах о будущей жизни. Утром, слово за слово, беседа поплыла в том же русле. Казалось, они знакомы много лет. Всего на несколько минут погрузившись она в книгу, он в газету, снова возобновляли разговор и не могли наговориться, узнавая все новые и новые детали жизни друг друга.
Сутки промелькнули, как один час. За окном спустились сумерки, огни мелькавших фонарей высвечивали знакомые окрестности: путь Ирины подходил к концу. Проводница разнесла билеты тем, кто готовился выходить. Только что беспрестанно болтавшие Николай и Ирина притихли. Он взял сигареты и ушел курить. Она переоделась, наскоро уложила вещи в сумку и вышла в коридор.
Ну, что же, прощай. Желаю счастья тебе со Светой, сказала Ирина. Увидев за окном остановившегося у перрона поезда жениха с букетом белых хризантем, сказала: А вот и мой Володя.
Владимир сначала не узнал ее в новом пуховике, потом бросился со счастливой улыбкой, подхватил сумку. В сумасшедшем порыве обнял ее, поцелуй скользнул по щеке куда-то к уху, капюшон сполз, коса, высвободившись, упала за спину. Ирина не разделила этой щенячьей радости. У нее было такое чувство, что она попала из сказки в реальность. И ей жаль было, что этот переход произошел. Хотелось вернуться, но было невозможно. Хотелось оглянуться, хоть на миг увидеть окно поезда, где она жила в сказке. Но она не сделала этого, только запрятала косу и натянула на голову капюшон.
Николай смотрел в окно, и ему казалось, что он потерял что-то очень-очень дорогое. «Обернись, обернись», заклинал он. Нет, ушла, скрылась в темноте, как будто ее и не было никогда. Поезд тронулся. «Почему, почему я не спросил ее адреса, телефона родных или какой-нибудь подруги? билась мысль в голове. В этом городе тысячи девушек по имени Ирина. Ее никогда больше не найти».