О. Митрофан пишет:
«Спустившись с горы, мы увидели среди леса на лужайке развевающийся флаг, большой стол, накрытый белой скатертью, с винами, закусками. По сторонам стола два костра. Картина дивная! Это уполномоченный великой княгини Елисаветы Феодоровны г. Второв угощал нас. Только около 2 часов ночи, на рассвете, тронулись мы далее в путь. Глаз не пришлось сомкнуть даже на одну секунду».
А что же 52-й Нежинский?
В прибавлении к «Московскому Листку» ( 263 от 22 сентября 1905 г.) обнаружена любопытнейшая фотография. Подпись: «Угощение, предложенное А. А. Второвым эшелону 52-го Нежинского Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны полка, близ Иркутска». Несомненно, это фотография еще июля 1904 года. И, разумеется, присоединение имени Великой княгини к названию Нежинского драгунского полка нелепая ошибка. Тут явная путаница с 51-м драгунским Черниговским полком, шефом которого Елисавета Феодоровна, действительно, являлась. Как следует из только что приведенного фрагмента «Дневника» о. Митрофана, Черниговцы добрались до места стоянки уже поздно вечером. И ушли засветло. Время для съемок неподходящее. Но место то самое: есть и флаг, и стол, и коробки с угощениями. Потому уверен: на фотографии, как и подписано, именно Нежинцы, пришедшие или в тот же день, 3-го июля, засветло, или на следующий день, когда солнце взошло. Всякие сомнения отлетают, когда отчетливо видишь кряжистую фигуру Константина Васильевича Дарагана, которую ни с какой другой спутать невозможно. На снимке ротмистр 2-го эскадрона Нежинцев третий справа.
На привале под Иркутском. 1904 г.
А кто такой А. А. Второв? Александр Александрович был сыном известного сибирского торговца-миллионера Александра Федоровича Второва. Капитал созданного им «Товарищества А. Ф. Второва с сыновьями» в 1904 году превышал 10 миллионов рублей. А. А. Второв, являясь совладельцем фирмы, руководил ее отделением в Иркутске.
2-я Отдельная кавалерийская бригада двинулась от Иркутска по так называемому Большому сибирскому тракту. Через каждые 20 верст имелись станции с большими комнатами для проезжающих и питанием. Тогда на многих участках ускоренными темпами строилась параллельная тракту железнодорожная ветка, направленная к южной оконечности Байкала, к селению Култук. Сквозного железнодорожного движения еще не было.
Путь по горам оказался трудным. Затяжные подъемы, иногда верст по семь, чередовались с крутыми спусками, когда лошадей и повозки приходилось изо всех сил тормозить. О. Митрофан отметил:
«Леса девственны вполне и настолько непроходимы, что к некоторым местам на крутизнах нет возможности пробраться. Да и по сторонам дороги та же чаща; едва сделаешь несколько шагов вглубь, уже должен остановиться дальше нет возможности двигаться: лежат сваленные ветром огромные сухие деревья, переплетаясь между собой ветвями и какими-то ползучими растениями»
Впоследствии офицеры Нежинского полка рассказывали, что они видели в этой чаще медведей. Да и местные жители жаловались, что медведи посещают их хозяйства и давят скот.
Первая большая остановка была 4 июля в селе Введенское (Введенщина) на берегу реки Иркут. Тут имелось пять огромных деревянных бараков с нарами для солдат. После отдыха драгуны вновь тронулись в путь, и очередные подъемы оказались так круты, что двуколки приходилось тащить на руках. Заночевали Черниговцы в селении Моты. Полагаю, что и Нежинцы были неподалеку.
5 июля седлать начали очень рано, в 3 часа ночи. Наспех позавтракали и вновь выступили в поход. Подъемы и спуски оказались еще длиннее и круче, чем накануне. Лошади выбивались из сил, но люди проявляли выдержку и упорство. Ночлег был устроен в селе Глубоком. Вот какая картина представала перед участниками похода:
«В котловине между гор и на склоне горы расположилось 1800 лошадей, море лошадей и людей; масса костров точно звездочки; песни Вдруг всё смолкло: труба заиграла зарю, и понеслась по нашему огромному лагерю священная песнь, молитва»
6 июля кавалеристы опять встали в начале четвертого часа утра. Пройдя 24 версты по горам, спустились по неимоверно крутому склону к станции Култук. Отсюда уже ходили железнодорожные составы. Погрузка большой массы людей и лошадей затянулась. Наконец во второй половине дня эшелоны, один за другим, стали покидать станцию. Дорога пролегала в основном по вырубленным в скалах карнизам: слева холодные байкальские волны, справа отвесная каменная стена. Поезда шли со скоростью 10 верст в час, часто ныряя в длинные туннели. 7 июля останавливались в Выдрино, Танхое. Трактиров или хотя бы буфетов тут не водилось, поэтому спешно разворачивались походные солдатские кухни.
5 июля седлать начали очень рано, в 3 часа ночи. Наспех позавтракали и вновь выступили в поход. Подъемы и спуски оказались еще длиннее и круче, чем накануне. Лошади выбивались из сил, но люди проявляли выдержку и упорство. Ночлег был устроен в селе Глубоком. Вот какая картина представала перед участниками похода:
«В котловине между гор и на склоне горы расположилось 1800 лошадей, море лошадей и людей; масса костров точно звездочки; песни Вдруг всё смолкло: труба заиграла зарю, и понеслась по нашему огромному лагерю священная песнь, молитва»
6 июля кавалеристы опять встали в начале четвертого часа утра. Пройдя 24 версты по горам, спустились по неимоверно крутому склону к станции Култук. Отсюда уже ходили железнодорожные составы. Погрузка большой массы людей и лошадей затянулась. Наконец во второй половине дня эшелоны, один за другим, стали покидать станцию. Дорога пролегала в основном по вырубленным в скалах карнизам: слева холодные байкальские волны, справа отвесная каменная стена. Поезда шли со скоростью 10 верст в час, часто ныряя в длинные туннели. 7 июля останавливались в Выдрино, Танхое. Трактиров или хотя бы буфетов тут не водилось, поэтому спешно разворачивались походные солдатские кухни.
8 июля проехали Верхнеудинск. По Забайкальской железной дороге проследовали до Читы (9 июля), оттуда колея поворачивала на юго-восток. В «Послужных списках» ротмистров 52-го драгунского Нежинского полка И. И. Смирнова (1 эскадрон) и А. Д. Дросси (4 эскадрон) в разделе XIV «Бытность в походах и делах противу неприятеля» указано, что они перешли китайскую границу 10 июля 1904 года. В «Послужных списках» других командиров эскадронов (К. В. Дарагана, Н. П. Коломнина, А. Я. Загорского, К.-Б. В. Тупальского), а также штаб-офицеров (командира полка полковника П. А. Стаховича, подполковников В. В. Нарбутта и Н. Н. Мирбаха) указано 11 июля. Очевидно, это соответствует действительности: составы с двумя эскадронами шли по расписанию впереди остальных.
Последним пунктом на российской территории была станция «Мациевская». Затем граница. На китайской стороне первая станция «Маньчжурия». Отсюда начиналась Китайско-Восточная железная дорога. С большим трудом и огромными денежными затратами строительство КВЖД было завершено только в 1903 году. Как раз к этому времени и подготовка Японии к войне вступила в заключительную фазу.
Офицеры и рядовые драгуны, конечно, обо всех тонкостях политики тогда не задумывались. Для них бесспорны были агрессивные действия Японии, направленные на вытеснение России с ее позиций на Дальнем Востоке. Война представлялась справедливой ответом на дерзкое нападение.
Из «Дневника» о. Митрофана:
«От ст. Манчжурии стража еще более усилена. Довольно часто расставлены часовые; появляются разъезды пограничников, да везде по линии, на определенном расстоянии один от другого стоят столбы, обмотанные соломой; к каждому такому столбу привязана бутылка с нефтью. В случае появления или нападения где-либо хунхузов, сейчас в таком опасном месте обливают солому нефтью и таким образом зажигают сигнальный столб Было уже несколько случаев нападений на дорогу и на воинские поезда; поэтому нашим солдатам со ст. Манчжурии розданы боевые патроны, и на ночь назначается дежурная часть»