Было очень холодно и темно. Выбравшись из сарая, мы побрели по деревне искать помощи у людей. Проходя мимо одного дома, мы услышали детский смех. Решили постучать именно в эту дверь. Нам открыла женщина и без вопросов провела в комнату, где было тепло и вкусно пахло свежим хлебом. Четверо детей с любопытством смотрели на нас. Старшему, его зовут Ваня, было лет двенадцать, как и мне. Когда меня раздели, и мальчик увидел на моей груди прибор.
Ой! Что это за железо на тебе? Ухты! Это рыцарские доспехи? удивился он. А в это время мама рассматривала две дыры на кофточках, курточках, пальто и платке, которым был привязан к моей груди прибор.
Это не рыцарские доспехи, ответила я ему, а прибор для письма слепых. Сегодня он спас мою жизнь.
Последние слова он пропустил мимо ушей, разглядывая со всех сторон прибор.
Ты шутишь! Две железные пластины с дырками, какие-то точки по краю одной железки. Разве можно на этом что-нибудь написать?
Дай листок бумаги и скажи, что написать.
Ваня подумал и предложил:
Я хочу, чтобы папа скорее вернулся с войны домой.
Он рассматривал точки и удивлялся:
Как можно что-то писать, а потом по точкам читать? А кто придумал этот прибор? спросил Ваня.
Луи Брайль. В возрасте трех лет острым предметом он ранил свои глаза. И потом полностью ослеп. Вот он и создал систему письма и чтения для слепых всего мира. Он работал в Париже, обучая незрячих. Жил он в прошлом столетии с 1809 по 1852 год. Этот прибор назван его именем: прибор Брайля для письма слепых. Слепые всего земного шара с благодарностью помнят о нем.
Ваня внимательно выслушал и попросил:
Ты подари мне этот листок на память. Я сохраню его, друзьям покажу и расскажу об этом французе.
Война разделила мою жизнь на «до» счастливую, и на «после» трудную. Поэтому я не люблю читать книги о войне и смотреть военные фильмы.
Мой спаситель был со мною в партизанском отряде, расположившемся в лесу, перелетал через линию фронта на самолете У-2, несколько месяцев находился со мной в госпитале, десятки лет служил мне как рабочий инструмент. Теперь он хранится в музее истории школы слепых и слабовидящих в Санкт-Петербурге.
© Андреева Т., 2020
Мария Амфилохиева
Семь чудес блокады
Поэма
Вступление
1Эта тема ко мне подступала,
Окружала, брала на измор,
Поднималась подобием вала
И, нацелясь, взглянула в упор.
Может, в генах заложено прочно?
Снимки блеклы, рассказы тихи.
Я войну не видала воочию,
Но об этом пришли мне стихи.
На Четвертой Советской виденье
Ледяной фейерверк сквозь туман
Мне четыре лишь было с рожденья,
Но я помню во дворике кран.
Углового зеленого дома
Вижу: ребра разрыв обнажил.
Мне откуда-то так все знакомо,
Будто я из тех лет старожил.
Но не ужасы и не увечья
Привлекают вниманье мое
Повседневное и человечье
Непростое житье-бытье.
То, что в нем оказалось сверхпрочным
И в аду невозможных лет
Самой темной блокадной ночью
Приносило надежды свет
Может, и правда чудо,
Вера: поможет Бог.
Спорить ни с кем не буду,
Зная один итог:
Выжили в Ленинграде
Бабушка, мама моя.
Памяти этой ради,
Строки слагаю я,
Словно венки к пьедесталу,
Словно цветы к обелиску.
Время коснуться настало
Памяти смутной, неблизкой
Мифам семейным в угоду,
Тронутым патиной страха
Знаю, не в ногу, не в моду,
Строй нарушая, с размаха
Таинств касаюсь сакральных.
Можно ли речью досужей
Так при свечах поминальных
Там, где трагедии кружат,
В прошлом пытаться ловить
Чуда заветную нить?..
Запев
Нет, не выжить бы нам в блокаду,
Но случаются чудеса.
Не просить их, а верить надо,
Хоть креститься на образа
И не каждый теперь захочет
Только истина чудо есть
Подтверждается правдой точной:
Мы ведь выжили. Ты ведь здесь.
А погибли бы и не стало
Ни тебя, ни твоих детей
Ветви рода бы обломало,
Оборвало чредой смертей.
Не метафора, не рисовка,
Не фиглярство пустых словес
Просто памяти установка:
Жизнь бы кончилась без чудес
Говорила об этом мама,
Доказательства приводя.
И мистерия, а не драма
Представляется, в суть вводя.
Часть 1
Часть 1
Чудо о хлебе с салом
Помню с детства под Новый год
В дом посылочка попадала:
Хрен в кореньях, орехи, мед
И брусок непременный сала.
Это сало в семье у нас
Все «блокадным» с улыбкой звали
И на хлеб ритуально пласт
Очень тоненький отрезали
Той истории зарожденье
В довоенный уводит быт.
Дело по́д вечер. Воскресенье.
У окна Анюта сидит.
Вдруг как торкнуло что-то, ойкнув,
Из квартиры идет во двор
А у двери старик какой-то.
Он молчит. И глядит в упор.
Испугалась. А дед бормочет:
Не узнала, Анюрка? Я
Тихо всхлипнула:
Ох, нет мочи!
Дядю Колю узнать нельзя
Улыбнулся печально, криво:
Вот, отпущен. Срок отсидел.
Как добрался?
Судьбы извивы
Уж не рад, что остался цел.
Вышла женушка за другого
Вот такие, Нюрок, дела,
А сестра ее слова злого
Удостоила прогнала
Заходи же ко мне, дядь Коля,
Погости мы с тобой родня!
Заночую, Анюта. Доле
Не могу прокаженный я.
Не болезнь, а дурная слава
Враг народа
Молчи, чумной!
Быть с родными святое право,
Ты считай, что пришел домой.
Он наутро ушел. Рубаху
Нюрка мужнюю отдала,
Узелок собрала, без страху
Проводила
Таки дела,
Знай, племянница, помнить стану
Я добро до скончанья дней.
Излечила на сердце рану,
Возвратила веру в людей!
Вот такая случилась встреча.
С той поры прошло года три.
Темен долгий блокадный вечер,
Не горят в окне фонари.
У буржуйки сидит Анюта,
На кровати больная дочь.
Муж на фронте. Черна минута.
Холод. Голод. Пугает ночь.
Вдруг как будто толкнуло что-то
Поднимается и к дверям.
А за дверью и стук, и шепот:
Вы Анюта? Я, значит, к вам.
Есть гостинец от дяди Коли.
Проходите же в дом скорей.
Он живой, дядя Коля, что ли?!
Жив. И много последних дней
Вспоминал вас довольно часто.
Волновался. Посылка вот.
Адрес верный, дошла на счастье
И из торбочки достает
Круглый хлеб деревенский, мерзлый,
В марле сала большой брусок.
Побегу я. Уже ведь поздно.
Нет, присядьте хоть на часок.
Расскажите
А что рассказы?
Живы чудом. Прощай, сестра.
Да не ешьте все сало сразу
Худо будет
Судьба пестра
Черной ночью шмат сала белый
Вывел к жизни судьбу семьи
Круг добра продолжайте смело
Будет отклик добром вдали.
Часть 2
Чудо о воде из крана
На Четвертой Советской, во дворике,
Перед первой блокадной зимой
Заклинаньем «скорики-морики»
Вырос кран с холодной водой.
Маме семь. Фантазерке кажется,
Что труба проросла сама.
Весел смех. Но уже куражиться
Над людьми начала война.
Чудо было лишь в том единственно,
Что в блокадный шальной мороз,
В злую ночь беспросветно-льдистую,
Кран во дворике не замерз.
Без воды как без хлеба, может быть,
Даже хуже совсем беда.
И путями смертельно-сложными
Доставалась другим вода.
Потянулись с ведром на саночках,
По ступенькам к Неве скользя.
Погибали так мама-мамочка
Всех и вспомнить уже нельзя.
Сколько сил сохранил, воистину
Скольких спас от тяжелых ран
Тот волшебный, увы, единственный
На десятки кварталов кран?!
Выжить в зиму помог холодную,
Но не сам же он впрямь пророс!
Кто же воду водопроводную
Людям вывел во двор вопрос.
И по сей день мама не ведает,
Чудо кто сотворил из тех,
Не пришедших домой с Победою,
И молиться идет за всех.
Часть 3
Чудо о неразорвавшейся бомбе
Сколько бомб упало в блокаду,
Разрушенья неся и смерть?
Подсчитать это точно надо,
Только надо в виду иметь,
Что встречались средь них порою
Те, чья внутренность подвиг тех,
Кто в Германии был с войною
Не согласен, и часто в цех
Приходя, рисковал отважно,
Чтоб смертельной беды запал
Не сработал.
Ах, если б каждый
Против смерти вот так вставал!..
Дом соседний был в роли штаба
Для домкома. Собранья шли,
Жизнь блокадную злую дабы
Чуть улучшить. Ведь феврали
Пред весной завывают круто,
Снег сгребать леденеет дух.
Силы нет. Нет людей. Минута
Размышленья
Вдруг сверху
бух!
Сквозь разбитые перекрытья
Видят люди железный бок.
Эту бомбу остановить бы
Мог единственно русский Бог.
Председатель вдруг поднял руку:
Все на месте. И бомба тут.
Не волнуйтесь! сказал с испугу.
Позже шуткою назовут.
Смерти с жизнью тонка межа:
Бомба встала меж досок прочно,
Продырявив три этажа,
И саперы в дом едут срочно.
Посмотрели: чудней чудес
Нет взрывателя в бомбе этой,
Но зато в ней записка есть,
А в записке слова привета.
От германских рабочих дар,
От фашистов с приставкой «анти».
Вы, спасенные, взрыва жар
Не познавшие, тихо встаньте.
Кто-то там рисковал собой,
Чтобы здесь выживали чаще,
Чтоб давали порою сбой
Механизмы смертей разящих.
В том собранье была Анюта
Что тут лишнее говорить?
Миновала ее минута
Лютой смерти и надо жить.