Светлана Алешина
Двуликий ангелочек (сборник)
Двуликий ангелочек
Глава 1
Последние дни мне совершенно не хотелось работать. Привыкнув к мысли, что моя газета «Свидетель» держится исключительно на мне, я вдруг поняла, что последние номера выходили практически без моего участия. Опытнейший Сергей Иванович Кряжимский, который формально числился у меня ответственным секретарем, на деле руководил работой всей редакции. Он давал задания корреспондентам, правил материалы, заказывал снимки нашему фотографу Виктору, ругался с корректорами, пропускавшими ошибки, договаривался с типографией о переносе графика печатания тиража, принимал посетителей, все это успевал, а мне приносил только готовый номер, чтобы я подписала его в печать.
Что самое удивительное, меня это нисколько не раздражало, хотя я и видела, что газета за несколько последних выпусков немного изменилась. Но я не могла бы сказать, что изменилась она в худшую сторону. Пожалуй, наоборот. И редакция стала работать спокойнее, прекратились авралы, которыми при моем руководстве сопровождался выпуск каждого номера. Тираж не падал, и мы прочно удерживали тридцать тысяч экземпляров. Начал работать даже рекламный отдел, до которого у меня никогда руки не доходили. Прибыли вполне хватало на расчеты с типографией, на гонорары, зарплату и бумагу для следующего номера.
Короче говоря, «Свидетель» превратился в стабильно работающую газету, информации которой читатели доверяли и уже не искали в каждом ее номере сногсшибательной сенсации, как было еще недавно. Да, сенсации стали появляться у нас не часто, зато прибавилось аналитических статей, которые выходили у Кряжимского просто превосходно. Ему даже и материал не нужно было собирать, настолько хорошо он знал жизнь нашего Тарасова. Он все успевал, руководил людьми четко, номера выпускал без срывов и без серьезных фактических ошибок. Претензий к нему у меня не было никаких. Ну, проскакивало иногда вместо слова «можно», например, слово «модно» или там вместо «прибыл» «прибил», так ведь от таких ошибок избавиться, по-моему, практически невозможно. Они случались у нас всегда и всегда, наверное, будут.
Претензии у меня были к самой себе. Я впала в апатию, тихо себя за это ненавидела, но сделать с собой ничего не могла. Моя секретарша, Маринка Да какая она, впрочем, секретарша! Она моя подруга, и я ей простила бы, если бы она устроила мне взбучку и заставила встряхнуться и начать работать в полную силу. Но она, принося мне кофе, который я поглощала стаканами и все равно часто впадала в какое-то подобие спячки, только хмурилась, поджимала губы и укоризненно вздыхала.
Что-то было не так в моей жизни, и я уже начала думать, что журналистика не для меня. Когда мы готовили наши сенсационные номера, меня гораздо больше увлекал процесс сбора материалов, чем все то, что начиналось после этого в редакции.
Я кисла, сидя в своем редакторском кресле, и тихо радовалась, что меня мало последнее время беспокоят. Работают люди и пусть работают, а я посижу, с мыслями соберусь, газету свою почитаю. А то она в последнее время немножко чужая для меня стала.
Принявшись читать Ромкин репортаж о налете милиции на подпольный завод по производству «левой» водки, я порадовалась явным успехам моего «крестника» в журналистике, но опять задремала в кресле, так и не дочитав до конца.
Разбудил меня телефонный звонок.
Я с досадой посмотрела на свой сотовый, лежавший на столе, и протянула к нему руку.
«Кто бы это еще?» подумала я раздраженно. Номер свой я не разрешала никому давать, только в случае крайней необходимости. По редакционным делам Маринка всех переключала на Сергея Ивановича. Если уж звонят мне это означает, что кому-то понадобилась именно я.
Бойкова, ответила я тусклым голосом до конца не проснувшегося человека. Ольга Юрьевна. Редактор газеты «Свидетель». Представьтесь, пожалуйста.
Эти фразы въелись в меня до автоматизма, и сейчас я повторила их совершенно машинально, хотя в этом, судя по всему, никакой необходимости не было. Раз звонили на мой телефон, значит, знали, кому звонят.
Алло! сказала я, раздражаясь на саму себя. Кто это?
Простите Низкий женский голос в трубке звучал неуверенно. Я, собственно Не знаю, удобно ли к вам обращаться
Кто это? повторила я уже не столько с раздражением, сколько с недоумением. Что вы хотите?
Помогите мне, Ольга Юрьевна сказала вдруг женщина, и мне показалось, что она плачет там, у своего телефона.
Я, честно говоря, растерялась. Я выпрямилась в своем кресле, отодвинула чашку с недопитым кофе и посмотрела в зеркало на стене. На меня смотрела очень симпатичная, спору нет, хотя и весьма сонная физиономия.
Кто это? повторила я в третий раз, но уже мягко и осторожно. И чем, собственно, я могу вам
Меня зовут Ксения Давыдовна, сказала женщина. Понимаете, Ольга Юрьевна, я не верю, что моя девочка могла это сделать
Подождите, подождите, перебила я ее. А что, собственно, она сделала?
«Привязалось ко мне это дурацкое слово! рассердилась я на себя. И вообще, почему я ее об этом спрашиваю, мне нужно было спросить, почему она звонит именно мне?»
Она выбросилась с одиннадцатого этажа На асфальт Теперь женщина точно плакала. Она не могла этого сделать.
А Я хотела спросить, чем я могу ей помочь в таком случае, но Ксения Давыдовна меня перебила.
В милицию я уже обращалась, сказала она, всхлипывая. Они не верят. Они говорят, что это типичное самоубийство. Но она не могла этого сделать!
Я уже пришла в себя, но в ситуации так и не разобралась пока.
Так это было не самоубийство? спросила я. Тогда что же, несчастный случай?
Я не знаю, как это случилось! воскликнула женщина. Но это не самоубийство и не несчастный случай!
Вы хотите сказать, что вашу дочь убили? спросила я. Я правильно вас поняла?
Правильно, прошептала она в трубку. Убили моего тихого ангелочка
Что, простите? не поняла я. Вы что-то сказали?
Ее звали Гелечка, сказала Ксения Давыдовна. Ангелина. Я не знаю, кому это понадобилось. Она была тихой и ласковой девочкой
А мне вы звоните начала я в надежде, что она продолжит, и не ошиблась.
Чтобы вы разобрались, сказала она.
Чтобы я нашла убийцу? спросила я с некоторым удивлением. Я всего однажды попыталась работать частным детективом, но из этого вышла целая история, в которой принимала активное участие вся редакция.
Не знаю, пробормотала она. Наверное.
Но протянула я, собираясь отказаться, но она меня перебила.
Я заплачу! воскликнула она нервно. Я заплачу столько, сколько вы скажете! Для меня это не существенно. Но я не могу думать о том, что ей со мной было плохо! И не думать об этом тоже не могу! Вы меня понимаете?
Понимаю, пробормотала я, представив, как терзается мать, считая, что она чем-нибудь спровоцировала дочь на самоубийство. Но почему вы ко мне обратились? Ведь я журналистка!
Разве? искренне удивилась она и вдруг заявила: Я регулярно читаю газету «Свидетель». И мне показалось, что вы самый лучший детектив из всей вашей команды.
«Вот черт! воскликнула я про себя. Вот так имидж у меня сформировался! Интересно, многие ли из читателей считают меня детективом?»
Я вдруг почувствовала, что проснулась. Я поняла, что мне интересно, и что я хочу помочь этой женщине, и что мне приятно ее мнение обо мне.
А знаете, давайте встретимся, сказала я, оставляя себе путь к отступлению. Вы мне расскажете все подробно, и тогда я уже решу, смогу ли я вам помочь. Вам удобно будет прийти ко мне домой? спросила она. Видите ли, я не выхожу сейчас из дома
Давайте адрес, ответила я. Через час вас устроит?
Когда в телефоне послышались сигналы отбоя, я поймала себя на том, что нахожусь в состоянии какого-то странного возбуждения. Со мною давно уже такого не было, пожалуй, пару недель, не меньше. Я с некоторым даже удивлением отметила в себе желание работать. Но только не редактором газеты и не журналистом. Мне хотелось столкнуться с какой-нибудь непонятной Загадкой и найти ее решение. Наверное, нечто подобное испытывает любитель кроссвордов, беря в руки свежий номер газеты с традиционной головоломкой на последней странице.
«Вот черт! усмехнулась я про себя. Опять я на газету съехала. Нет, не хочу никаких газет! Да и сравнение мое, конечно, хромает, причем на обе ноги сразу. Преступление это вовсе не кроссворд. Тут за каждым неизвестным фактом стоит не изящная интеллектуальная головоломка, а судьбы реальных людей. И ошибки стоят тут гораздо дороже. К раскрытию преступления нельзя относиться как к интеллектуальному развлечению. Это работа, чаще всего тяжелая и опасная. А все эти мои сравнения с кроссвордами сплошное пижонство»