Не торопясь мангальщик выстроил над скомканными листами бумаги пирамидку щепок. Над пирамидкой, словно шампуры, с опорой на бортики мангала, разложил поленца вишни, а уже перекрёст вишне положил несколько бревнышек подсушенной акации.
Двумя пальцами извлек из зеленого кармана шортов коробок спичек. Чиркнул раз-другой. В промокших шортах спички отсырели получилось с третьего раза. Потянулся дымок, вспыхнули щепы, запахло костром. Эстафету подхватила вишня, за нею акация. Запах из каменной трубы над крышей веранды, соревнуясь с терпко-свежим ароматом летнего дождя, стал заполнять двор, улицу Кисельную, весь пригородный поселок. Антон вернулся к бокалу очень хорошо! Разве не это вкус жизни? Он это, именно он вкус жизни.
Чтоб толковый бедуин да верблюда не прогрел? удовлетворенно сказал Антон мангалу, дыму, зарождающемуся огню.
Любил Антон свой мангал, беседку над ним, свой двор не во всем аккуратный, но оттого еще более родной; любил домик в два этажа с подвалом, где хранились замечательные вина; любил улицу Кисельную, где прошли часть его детства и вся юность. И закат жизни, что теперь не вызывало сомнений, тоже пройдет здесь. Замилю тоже по-своему любил. Не так, как сбежавшую Машу, но все-таки
Познакомились они до банальности просто. Замиля, скромная (эту скромность спутница Антона чудом сумела сохранить и поныне), с опущенными ресничками, пришла справиться о месте горничной в «Венере и Дионисе». «ВиД» первая открытая Антоном Несторовичем гостиница у моря. Ему тогда, на момент открытия, было около сорока пяти. Антон улыбнулся, вспомнив старую песню Зои Бень:
В нафталиновом пальтишке,
Под шафе слегка,
Шел поэт, почти мальчишка,
Лет примерно сорока
Замиля пришла много позже когда «ВиД» стал популярной, но по-прежнему уютной гостиницей. Антону Несторовичу было уже без пяти шестьдесят. Он не занимался отбором персонала, администраторы брали такую работу на себя. Но Замиля почему-то привлекла внимание случайно оказавшегося в гостинице шефа.
«Взять», последовало распоряжение, и двадцатилетнее сокровище приступило к работе горничной. За пять лет Замиля совершила путь от уборщицы номеров, через начальницу смены, через должность кастелянши к должности администратора. И вот только тогда удостоилась особого внимания Антона Несторовича.
Маша к тому времени уже была чьей-то чужой супругой (или любовницей, что, по сути, не важно), Антон Несторович был свободен, а потому легко и с радостью окунулся в новые отношения. Пуританином Антон никогда не был, но в этот раз поставил исключительно на Замилю. Всю силу своего имени Антон «вступающий бой» обрушил на новые отношения. И Замиля не подвела. Вот уже десять лет была верной спутницей, любящей женщиной, незаменимой помощницей в делах и замечательной хозяйкой. Не единственной, конечно, какой же мужчина в здравом уме и здравом же теле сам себе ограничивает возможности самовыражения? но главной, генеральной, жизнеобразующей.
16:25
Окно кухни отворилось. Негромко, но четко, так, чтобы Антон услышал, Замиля не крикнула сказала:
Звонила Альвина, сказала, что будут через пять минут. Накрывать дома или на веранде?
На веранде, решил Антон. Ветра нет, здесь свежо и сухо. Я сейчас помогу.
Антона не раз поражала в голосе Замили эта скрытая улыбка, словно женщина всегда радовалась жизни и передавала эту радость своему мужчине, а через него всем вокруг. И дом, добрый дом на Кисельной, 8, который никогда не был простым нагромождением камней, чувствовал эту радость хозяйки и преобразовывал ее в неповторимую атмосферу. Сделав еще один глоток вина, хозяин дома принялся за дело.
Дел, собственно, было немного: принять из окна разнос с нанизанным загодя на шампура маринованным мясом да еще одну бутылку вина впрок. Все это Антон доставил к ароматному мангалу. Бутылку откупорил штопором перочинного ножа пусть вино подышит.
Альвина Странное имя носила новая спутница Саввы. С самим Саввой было все понятно «старик, старец, мудрец» на древнеарамейском. А вот Альвина Но, покопавшись в справочных ресурсах (к таким вопросам он всегда относился с особым тщанием), Антон обнаружил несколько версий происхождения.
Первая версия гласила, что Альвина лишь вариант имени Альбина, от латинского «альба», белая. Собственно, Альбион получил название по той же причине из-за стены белых туманов, скрывавших от моряков его берега. Альвина, как рассказывал Савва по телефону, была блондинкой. Правда, крашеной. Крашеный Альбион. Однако
Вторая версия оказалась интересней. Согласно ей происхождение имени Альвина пояснялось древнегерманским словом Albwin. Это двукоренное имя, состоящее из корня alb (alf) «альф» (эльф) и корня wini «друг». Выходило, что Альвина, она же Эльфина, друг эльфа. Савва вполне мог оказаться эльфом, по внутренней сказочной терминологии Антона, так что вторая версия казалась даже более правдоподобной.
Собственно, Альбион тоже мог оказаться не страной белых туманов, а загадочным Эльфионом страной эльфов. Кто разберет? Слова хранят множество тайн. Сумевший разгадать их становится магом, тем более могущественным, чем больше значений стало ему доступно.
16:30
Пропел звонок калитки. Приехали долгожданные гости. Щелкнул электронный замок. Во двор проникли по-летнему одетый молодой человек лет семидесяти и молодая леди лет двадцати в кичливо-эротичном наряде. Савва и Альвина.
С лаем через порог дома рванула черная такса с шоколадными пятнами на груди и морде, кобель. Пес неуемно радовался гостям, кружил, отчаянно виляя прямым длинным хвостом, заливаясь звонким «зарасти» на собачьем, знакомясь, слюнявя, царапая и привыкая к новым запахам.
Юрка, отстань, нестрого пожурил Антон, Юрка даже не подумал прислушаться к приказу хозяина.
Собаки были в доме на Кисельной всегда. Первым был огромный аляскинский маламут Ерофей. Тот самый, что отправил пятнадцатилетнего Антона в трудный и опасный путь к далекой мечте. Когда Антон, уже будучи женатым на Маше, для решения семейных проблем надумал взять кредит в банке, маламут отреагировал чутко заболел, а через некоторое время умер, оставив по себе добрую память и любовь семьи к большим собакам.
Юрка был первой маленькой собакой в доме. Ну как маленькой? Любая такса мнит себя доберманом, разве что лапы покороче. Но смелости и решительности в каждой таксе хоть отбавляй. Юрка не раз заставлял скулить от страха соседских ротвейлеров и на медведя бы ринулся, не раздумывая, только уши назад.
Так назвали питомца случайно. «Какой юркий такс! Настоящий Юрка!» умиленно произнесла Замиля на зверином рынке (этот рынок в городе по старинке величали Староконным), и Антон не возражал: Юркой звали друга еще с первого класса, ушедшего в мир иной несколько лет назад. Пусть будет о нем память.
После традиционных поцелуев и рукопожатий разошлись мужчины к мангалу, колдовать над мясом и вином, женщины на кухню, чародействовать над салатами, закусками, соусами и напитками. И знакомиться не по-собачьи, по-женски. Другая форма, то же содержание. Юрка, конечно, в процессе знакомства был более искренним нет у собак необходимости придерживаться условностей и ритуалов.
Мангалу гореть еще минут пятнадцать, так что хозяин и гость вполне успели плеснуть по бокалам традиционного шабли. Замиля вынесла тарелку мягких и полумягких сыров, кубиками и треугольниками на остриях зубочисток для гармонии вкуса.
Унял бы дождь, дорогой мой Дракон, полушутя-полувсерьез предложил Савва.
Я не Дракон. Да и зачем? удивился Антон. Что плохого сделал тебе дождь? Дождь не мешает. Наоборот, прибивает пыль, отгоняет мух и прикрывает нас вуалью от внешнего мира. Кроме того, волшебство так не работает.
А как работает волшебство? улыбнулся Савва.
Знаешь, чем отличается волшебство от чуда? вместо ответа спросил Антон. Чудо молитвами да чужим хотением. Волшебство исключительно твоим трудом и умением.
За это выпили. Помолчали.
Антон знал Савву пару десятков лет. Когда-то напросился на прием к известному уже тогда ресторатору. Нужны были советы, много советов, о том, как при гостинице открыть достойный ресторан. Савва на удивление легко предложил тут же поехать и оценить ситуацию на месте. Поехали, оценили, завязалась совместная работа. С тех пор Савва помогал организовывать рестораны при каждой новой гостинице Антона. Миновав стадию рабочего партнерства, после первого же удачного старта совместного проекта Антон и Савва стали друзьями. И не пожалели об этом ни одного раза за весь период дружбы.
16:45
Как тебе Альвина? спросил наконец Савва.
Альвина, ушедшая помогать Замиле по кухне, пока в работу не включилась. Она стояла на крыльце дома, мечтательно смотрела поверх забора на желтую улицу и пускала клубы табачного дыма. Длинная тонкая сигарета была зажата меж двумя пальчиками с цветным маникюром. Под желтым топом не было и намека на бюстгальтер. Загорелые бедра прикрывали рваные джинсовые шорты с обнаженными боками. Судя по этим голобедрым шортам, трусиков на Альвине также не было. «Голобедрая, вспомнил Антон. Так называли танцовщиц-лакедемонянок за их характерные наряды».