Пищу заключенным давали два раза в день, на обед и ужин. Кормили впроголодь. Специальной тюремной одежды не суще- ствовало. Арестанты из лиц духовного звания носили подряс-
ники, тулупы, лица светские кафтаны, халаты, тулупы. Белье холщовое, обувь сапоги, валенки. Уж какими становились все эти одежонки за много лет страшно и представить.
Узники проводили в крепости десятки лет, лишались разума, молодости, умирали от чахотки, от истощения сил, гнили от цинги.
Воинская команда монастырской тюрьмы это рядовые инвалидных команд, т. е. солдаты нестроевой службы. В карауле числилось десять солдат и один унтер-офицер.
Архимандриту Серафиму удалось в конце своего настоя- тельства заменить караул вольнонаемной стражей из четырех человек.
Дверь одной из камер распахнули перед архимандритом Серафимом. Пахнуло спертым воздухом. В камере находился бледный человек, обросший бородой. Возраст трудно опреде- лить.
Вставай! Новый настоятель к тебе пожаловал! Доклады- вай, кто ты! скомандовал охранник.
Что новый, что старый, усмехнулся узник. Что-то разве изменится? Ну, Василий я. Рахов.
Давно сидишь? спросил отец настоятель, по хозяйски оглядывая грязную, провонявшую плесенью камеру.
Что в ней находилось? Койка без белья, войлок да табурет.
Седьмой год.
Православный?
Православный. Оговорили меня. Свои же, православные, и оговорили.
Разберемся. Узник махнул рукой:
Да что разбираться. Прежний настоятель, Царство ему Небесное, прошение составлял. Бумаги в Синод посылал, а толку Все вернулось назад.
Если невиновен составим еще бумаги. Никто уже разбираться не будет. Посмотрю твое дело, раб Божий Василий.Узник не пожелал подойти под благословение. А настоя- тель пошел дальше, открывая дверь за дверью, смотря в глаза каждому
Осмотревшись, архимандрит Серафим приступил к ремонту тюремного корпуса. Начал с наведения чистоты, улучшил пита- ние узников, упорядочил посещения ими богослужений, устро- ил библиотеки, а главное, начал изучать дела заключенных и готовить их документы на пересмотр в Святейший Синод. Многие из невольников содержались в тюрьме без решения суда, а только по распоряжению Синода. Да и вина некоторых из них имела весьма сомнительные доказательства
Усилиями настоятеля стало происходить то, во что никто не верил: начали освобождаться узники, находящиеся в тюрьме десятки лет. Документы на некоторых из них, например на крестьянина Василия Рахова, на сектанта Фёдора Ковалёва и других подавались по нескольку раз. У многих бы опустились руки, но не у архимандрита Серафима. Дело Василия Рахова вернулось с положительным решением только после третьей подачи! Василий был отпущен домой. На этот раз, под благо- словение подойдя. И поцеловав руку настоятеля. Не просто так, а от благодарного сердца.
С раскольниками и сектантами игумен Серафим беседовал лично, и не раз.
Дар убеждения у настоятеля был от Бога, потому и усилия увенчались успехом. Около двадцати сектантов были освобож- дены, из них девять вернулись в лоно Православной Церкви. Некоторые пожелали остаться в обители монахами.
Игумен Серафим сумел обратить в Православие закорене- лого сектанта-изувера Фёдора Ковалёва, который в 1897 году во время первой всеобщей переписи заживо замуровал девять человек, в том числе всю свою семью. Слёзно и искренне каялся Фёдор перед Господом.
Так последний заключенный был отпущен на волю, тюрьма закончила свое существование и была обращена в скит.
Не меньшего настоятельского труда и заботы требовала организация хозяйственной стороны жизни в обители.
На монастырском дворе запахло досками, красками. На- шлась работа и для монахов, и для пришлых рабочих. Рабочие регулярно стали получать жалованье.
Смотри, не филонь! предупреждал приходящих в оби- тель секретарь настоятеля иеродиакон Филарет. Вот отец Серафим придет работу проверять все заставит переделы- вать, если что не так!
Неужто сам придет рамы щупать?
Не сомневайся!
Да, сомневаться не стоило. Ни в строгости настоятеля, ни в справедливости его решений.
Пришлось заново обустроить двухэтажный братский корпус, начиная с рам, полов, дверей, балок, так как жить в нем было невозможно пришлось громоздкие здания с четырех сторон отрыть из земли из-за того, что они веками засыпались мусо- ром и даже отдушины нижнего этажа оказались под землей.
Неужто сам придет рамы щупать?
Не сомневайся!
Да, сомневаться не стоило. Ни в строгости настоятеля, ни в справедливости его решений.
Пришлось заново обустроить двухэтажный братский корпус, начиная с рам, полов, дверей, балок, так как жить в нем было невозможно пришлось громоздкие здания с четырех сторон отрыть из земли из-за того, что они веками засыпались мусо- ром и даже отдушины нижнего этажа оказались под землей.
Была построена новая ризница, новая трапезная, кухня, хлебопекарня, колодец, проложены дороги, куплено новое иму- щество для келий: стулья, столы, кровати. В облагороженную
обитель можно стало звать новых людей, и количество братии стало увеличиваться.
Новому настоятелю удалось в монастыре построить: «для слепых стариков богадельню, для страждущих больницу, для детей приют, для окрестных жителей школу, для рабочих и скотниц новое жилище, для странников и приез- жающих странноприимный дом, для братии и арестантского отделения две библиотеки, для обширного монастырского архива новое помещение».
Труд в обители требовал от настоятеля напряжения всех его духовных и физических сил. А вот помощи ждать было неоткуда, наоборот, некоторые из «начальствующих» за ним словно наблюдали, посмеиваясь: выдержит ли этот аристократ?
Ни перед кем не мог он открыть душу.
Как же вы справляетесь, батенька? спрашивала одна из немногих, поддерживающих настоятеля, старица Наталия Петровна Киреевская, которая в молодые годы была духовной дочерью батюшки Серафима Саровского.
Не знаю, сознавался настоятель. Одно могу сказать: свои личные финансовые возможности я исчерпал полностью.
Просил ли у кого?
Персонально ни у кого не просил, а прошения подавал, как положено. Долг свой исполнял, не расшаркивался ни перед кем. Но изнемог уже изнемог в скорбях и трудах Жизнь у меня какая-то удивительная и многострадальная и чудес, и горей предостаточно
И много ли вложили в обитель?
Не считал. Все потому, что я дворянин и в духовной ие- рархии протекции не имею.
Жаль, что у нас и для дел духовных протекция надобна, вздыхала старица.
Наталия Петровна была уже очень пожилой и больной. Чувствовала, что дни ее подходят к концу. Но успела написать письмо с предсмертной просьбой к архиепископу Флавиану (Городецкому), чтоб тот взял под свое покровительство архи- мандрита Серафима.
Но и это письмо владыка передал адресату не сразу Поддерживали настоятеля его келейник иеромонах Иона,
его секретарь иеромонах Филарет и многие монахи, поверив-
шие в честность и бескорыстие отца Серафима, увидевшие воочию плоды его трудов. Потому что усилиями архимандрита Серафима обитель совершенно возродилась; он собрал около 100 тысяч на ремонт, упросил Владимира Карловича Саблера дать 6 тысяч на реставрацию тюрьмы, и Евфимиев монастырь удалось возродить.
Тюрьма, как уже было сказано, обратилась в скит, а невин- ные выпущены на волю. «Благодарению Господу я мне назначенное исполнил», писал отец Серафим.
Ольга Ожгибесова (г. Тюмень)
Победитель в номинации «Документальная проза»
Родилась в г. Свердловске (Екатеринбург). Окончила философский факультет Уральского государственного университета. С 1983 по 2001 год старший преподаватель кафедры философии Тюменской медицинской гос. академии. С 1997 внештатный
и штатный автор областных и московских СМИ. Член Союза журналистов, член Союза писателей России, автор 13ти книг поэзии и прозы, лауреат и дипломант ряда международных, всероссийских и региональных конкурсов, автор сценариев нескольких документальных фильмов.
Приказано похоронить с почестями
Отрывок из повести
Герой Советского Союза Николай Кузнецов таинственно исчез на Украине весной сорок четвертого года при попытке выйти с оккупированной территории для соединения с частями Красной армии. Есть две основные версии гибели разведчика, но при более детальном исследовании обе они оказываются не состоятельными. Как погиб легендарный разведчик и погиб ли? Кого похоронили под его именем? Об этом в повести «Приказано похоронить с почестями». Основано на реальных событиях.
Странная история, запутанная Так думал Андрей Пацула, трясясь на заднем сидении армейского газика. Впрочем, вой- на похлещё любого романа. Такие иногда сюжеты закручи- вала И кто знает может, удастся найти хоть какие-то следы пропавших разведчиков, ещё на шаг приблизиться к разгадке тайны их гибели.