Эти «пару» уже вылились в добрые полчаса!
Кинув еще один взгляд на часы, Иван Петрович направился к двери, намереваясь высказать накопившееся недовольство. Когда он был уже в двух метрах от выхода, позади раздался противный скрип. Профессор обернулся. Дверь в противоположном конце помещения, скрытая до того громадным зеркалом отварилась и в лабораторию вошел высокий пожилой мужчина без волос, с глубокими морщинами, небольшой седой бородой, непомерно большими очками и белом халате, хотя тот был скорее желтым.
Иван Петрович его сразу узнал.
Григорий!
Ваня!
Подойдя друг к другу они обменялись не слишком крепким рукопожатием, в силу возраста.
Ты не слишком спешил Иван Петрович сел на стул перед столом заведующего лабораторией.
Перепроверял данные по предстоящему эксперименту.
Новый проект?
Что-нибудь слышал об опыте Миллера-Юри? вместо ответа спросил Григорий.
Конечно. Проведенный в 1953 году эксперимент американскими ученными Стэнли Миллером и Гарольдом Юри, в котором моделировались гипотетические условия раннего периода развития Земли для проверки возможности химической эволюции.
Верно. Однако они облажались. Результат 5 аминокислот в конечной смеси, и отсутствие у них единой хиральности сомнительный результат для национальной гордости.
Иван Петрович вскинул брови:
Хотите повторить эксперимент?
Григорий покачал головой.
Не просто повторить. Мы добавим другие компоненты, которые не были учтены тридцать лет назад. Например, высокая вулканическая активность того времени, когда только зарождалась жизнь способствовала выбросу таких компонентов, как диоксид углерода, азот, сероводород, двуокись серы Кроме того, ученный загадочно улыбнулся. Миллер и Юри не понимали самого стержня эксперимента
Так профессор потер виски. Григорий любил поболтать, однако сейчас на это совершенно не было времени. Нужно изучить результаты, и представить их вечером на встрече с министрами. Никаких лишних разговоров. Ладно Эксперимент Миллера и Юри конечно интересен, но я все же биолог, а не химик или физик Потому, без обид, Гриш, однако давай перейдем к делу, хорошо?
Череп?
Да. Вы провели анализ, верно?
Ага, Григорий встал, кряхтя подошел к холодильной камере, и открыв прозрачную дверцу достал находку. Этот, верно?
Есть еще? удивился Иван Петрович.
Нет, Григорий слабо улыбнулся. вопрос был риторическим.
Ааа
Он знал, что у химика, сколько они были знакомы, а это добрые лет сорок отсутствовало чувство юмора. Очередное подтверждение.
Знаешь, ученный тронул его за локоть. Моя лаборатория провела не один анализ.
Я догадался. Еще две недели назад
Точно, Григорий поднял палец вверх. с того времени вопросов стало только больше
Иван Петрович почувствовал, как сердце заполняет тревога, желудок предательски скрутило. Он застонал.
Глава лаборатории оторвался от черепа и недоуменно посмотрел на собеседника.
Вам плохо?
Нет, профессор выпрямился, и постарался придать лицу бодрое выражение лица. Он не был уверен, что это получилось. Только не томи! Скажи, какой результат? Что в итоге удалось выяснить?
Понимаю твое нетерпение, Вань Григорий протянул ему череп, завернутый в пакет с голубой биркой. Возьми.
Хорошо. ученный с осторожностью забрал находку и принялся ждать.
Григорий отвел глаза, и начал сосредоточенно рассматривать не слишком аккуратно подстриженные ногти обеих рук, как будто видел это явление впервые.
Пауза затягивалась.
Профессор чувствовал, как напряжение внутри нарастает с каждой сотой долей секунды. За те сорок лет, что они знали друг друга такое поведение он видел впервые. Да, мать твою, Григорий и отличался тем, что говорил прямо, в лоб, нисколько не смягчая информацию. Именно поэтому место в государственном комитете, которое ему пророчили в научных кругах досталось другому. Для политики Григорий был слишком прямолинеен. Что же тогда происходит сейчас?
Иван Петрович придвинулся вперед, и кашлянул.
Итак? Череп
Заведующий лабораторией наконец перестал рассматривать пальцы рук и посмотрел на друга.
М-да, он самый ученный пожевал губу. понимаешь Вань, тут такое дело
Маркс твою Энгельс! профессор побледнел и спросил уже совсем тихо:
Маркс твою Энгельс! профессор побледнел и спросил уже совсем тихо:
Я ошибся, да? Череп принадлежит обезьяне, верно? Или человеку, но не представителю древнейшего рода людей О Боже
Стоп! Стоп! Григорий помахал рукой перед глазами коллеги, привлекая внимания. Подожди убиваться, я ведь не сказал, что находка представляет собой пустышку.
Нет? голос Ивана Петровича хоть и прозвучал надтреснуто, в нем появилась надежда.
Знаешь, собеседник встал из-за стола, издав при этом кряхтящий звук, и указал линейкой на череп. эта находка вызывает огромное колличество вопросов. Начнем с того, что нельзя с уверенностью сказать, какому виду принадлежит череп, поскольку он гм как бы это сказать ученный задумался, приложив палец к губам. слишком странный
Профессор нахмурился.
И, как это понимать?
Я не знаю, Григорий развел руками. по объему череп не сильно отличается от представителей homo sapiens, однако есть некоторые моменты, которые могут заинтересовать, и в общем, вот возьми, он открыл нижний ящик стола и протянул толстую папку, с выбивающимися листами, которые не соответствовали формату обложки. тут представлен подробный анализ, в том числе и тех моментов, кхм ученный издал неопределенный смешок. скажем так, смущающих
Иван Петрович взял папку и встал.
На самом деле, я так ничего и не понял
Заведующий лабораторий усмехнулся.
Не ты один друг. Не ты один.
И все же, профессор пытливым взглядом посмотрел на коллегу. На твой взгляд. Что это за вид? он кивнул в сторону черепа, лежащего на столе. Должен же я дать хоть какую-нибудь информацию комитету. Иначе, они не отстанут.
Григорий пожал плечами.
Я указал процентное соотношение вероятности в итоговом анализе. 45% кроманьонец, 25% новый вид, 25% homo sapiens и 5% homo neanderthalensis. Однако, учитывая расклад идентификации при котором вероятность того, что находка является ничем иным, как черепом обычного человека равна всего 25 процентам, я бы рискнул сказать, что на данном этапе, происхождение меньшая из твоих проблем.
Профессор напрягся, предчувствуя недоброе.
О чем это ты?
Да вот об этом, ученный подошел к другу и раскрыл папку, указав на то, что заменяло титульный лист. радиоуглеродный анализ находки.
Иван Петрович поморщился.
И что с ним не так?
Ну заведующий лабораторией провел пальцем по расположенным столбцами диаграммам. Например тот факт, что твоему черепу всего 30 лет!
Чего? профессор тупо уставился на коллегу.
30 лет. повторил Григорий. Заирский череп гораздо младше нас с тобой.
Иван Петрович отчаянно тряхнул головой, силясь разобраться в услышанном. Несколько десятков лет? Доисторическому черепу? Да ведь этого
Не может быть!
Может. Мои сотрудники семь раз проводили анализ. И я еще пять. Результаты идентичны. С разностью в 35 лет, что, как ты понимаешь, несущественно. Таким образом, ошибка исключена!
Погоди! профессор поднес руку ко лбу. 30 лет? Не 30 тысяч, а просто 30?
Именно. Я тоже слегка, скажем так, удивился.
Нет это какой-то бред Не хочешь же ты сказать, что в джунглях Африки до сих пор в XX веке обитает первобытная форма человека?
Да я вообще ничего не хочу сказать, Вань. Григорий покачал головой. Об этом говорят результаты. Делать какие-то выводы это уже твоя работа.
Черт! Иван Петрович покрываясь холодным потом и дрожа всем телом, опустился на тот же стул, с которого встал минуту назад. Черт!
И я того же мнения. Пойду, налью тебе чай!
19 мая 1987 года.
ЮАР
Кейптаун.
14:46.
Юрий вышел из вестибюля отеля всего несколько шагов и вместо приятного прохладного воздуха тебя окутывает тяжелая духота в союзе с беспощадно палящем солнцем. На родине бытовала поговорка: «лучше прилипнуть, чем примерзнуть». Он не был с этим согласен. Особенно сейчас, когда термометр показывал 38 градусов, а на голубом небе ни единого признака облаков.
Остановившись в нескольких шагах от выхода в отель, Юрий цепким взглядом посмотрел по сторонам. В его обязанности входило сопровождение и охрана профессора Ивана Петровича из Москвы в Кейптаун, на научную конференцию между дружественными Советам странами; оттуда в Киншасу; и уже из столицы Заира в городок Бута, где их ожидает вертолет, который доставит до лагеря. Конференция в Кейптауне затянулась на три дня, чем профессор был явно недоволен. Несколько минут назад прозвучали последние слова заключительной сессии и Иван Петрович потребовал, чтобы Юрий немедленно вызвал водителя. Он так и сделал.