Таня: «когда я болела, я не кричала, что мне больно, и мне было не больно». Это реально ее метод борьбы со всеми неприятностями сказать, что это приятно и она именно этого и хотела. Действенно, на самом деле. Маху бы этому научить, да только это врожденное.
Маха, на вопрос, как ее зовут, с хитрой моськой: «Мария». Так забавно выглядит.
Таня приходит ко мне, когда я лежу тихо подыхаю от их вирусни: «я закрою занавесочку, чтобы ты поспала. Спи, мама!» Потом: «я пойду на кухню и принесу тебе что-нибудь вкусненькое. Птичку хочешь?» Мне сразу от смеха полегчало. А птичка это испеченные из теста жаворонки. Девочки их обожают.
Маха идет, предвкушает жаворонка: «а это настоящий жаворонок? Мясной?» Махе лишь бы мясо лопать. Но она и мышцы растит огого.
Таня: «доктор поехал в больницу, к себе домой». Интересные у них представления о доме.
Маха смотрит в окно: «радуга, мама, просто мечта! И розовые облачка».
Таня: «ты что, они же белые».
Ну прямо стихи и проза, лед и пламень. Радуги там не было, кстати. А вот облака и правда были розовые.
Маха любит обниматься и попутно изучает анатомию. Логично она докопалась до темы грудного вскармливания, и это ее теперь не отпускает: «а я сосала молочко? Дай сейчас!» Я: «нету». Маха: «закончилось?» Таня, не поднимая головы: «всё выпили». И ведь точнее не скажешь. Таню тема не занимает, она умела сосать только бутылочку, а у Махи здорово получалось. Но они же не помнят.
Таня: «у тукана жена была врачом, и он отправил ее жить далеко-далеко, и купил ей машину с докторским прибором, который втыкается концами в уши». Врачебная тема прямо неисчерпаема, только сюжет какой-то драматичный. Но стетоскоп даже по такому описанию узнаваем.
Показала детям их узи фотографии в 13 и 21 неделю. Думала, испугаются монстров, а они стали умиляться, особенно Маха: «какие мииилые, какие рууучки!»
Девочки сидят и разглядывают книжку, Таня по картинкам сочиняет рассказ. Подхожу, Маха: «мама, не мешай, ты так читать не умеешь, так только Таня может». Счастье-то какое. Еще весело прийти к ним, чтобы начать заниматься с Махой, а они говорят: «мы еще 10 минуточек поиграем!» Дети не будут доставать маму, если она достанет их первая.
Маха идет: «я очень люблю лежать в гамаке!» Все любят лежать в гамаке, иди и мечтай.
Таня уже который раз спрашивает: «мама, а я такая же, как ты? Такого же размера?» Таня что-то о нас знает.
Гуляем, говорю: «дети, смотрите, какое синее небо!» Поднимают головы, смотрят, Маха: «синее! Как море. И птицы по нему плывут, как рыбы». Маха поэт. Еще и сказала так нараспев.
Таня: «Пойдем на реку! Я немножечко побаиваюсь здесь ветра. А у реки ни чуточки не страшно». Таня боится ветра панически. Чуть дунет, цепляется за меня изо всех сил. И правильно, ее легко сдует.
Маха: «а где зеленый?» (так называется игрушечный зверь, которого взяла с собой на прогулку). Говорю ей: «у Тани». Маха: «а я думала, что потеряла его навсегда». Мало того, что поэт, так еще и драматического жанра.
Таня играет, надела зверюшкам на морды кукольные валенки: «это наши намордники от запахов всяких». Не иначе, коллективное бессознательное сработало, потому что мы маски не надеваем.
Маха: «большой кусок мне не по вкусу». Важная такая. Услышала про гимназию: «что это, далеко-далеко, где живут дикие звери, гимназия?» Как-то слегка апокалиптически прозвучало.
А вообще давно не было такого живого ощущения жизни. Ветер перемен.
Таня: «мама, а если бы ты тогда, давно, снесла не два яйца, а одно? Была бы только одна девочка, только я». Я: «а может была бы только Маха?» Таня: «нет, я». Маха тут же сидит и не возражает. Я уверила их обеих, что иначе и быть не могло, их могло быть только две. А ради одной я не стала бы и начинать это все. Как вспомню так вздрогну.
Маха дает мне игрушечного зайца: «это тебе подарок, зайчик. Рассматривай его, а я пойду работать читать книжку». Маха деловая сил нет.
Окружающие часто спрашивают, близнецы ли девочки, и сами решают, что да, они одинаковые. Таня, в очередной раз послушав это, потом говорит мне: «когда ты залезла на колесо оборзения, Маня вопила, а я совсем нет. Мы же разные!» Вполне себе доказательство. Разумеется, разные. Я бы сказала, местами прямо противоположные. Да и внешне очень разные. Но им тоже придется привыкнуть никому ничего не доказывать.
Маха прошла через весь кабинет медцентра к какому-то хитрому спортивному снаряду, который уже давно присмотрела, и стала его активно изучать. На все мои попытки спасти кабинет от разгрома говорит строго: «мама, не мешай, у меня очень важное дело!» Да уж куда важнее, действительно. Кое-как оторвала ее от этого, Маха пошла обратно, идет и бормочет: «10 миллилитров» Я так поняла, в миллилитрах измеряется важность.
Таня играет: «страшный! Глаза горят, когти блестят!» Не знаю, что это за персонаж такой, но по описанию больше всего похоже на саму Таню, когда она в предприимчивом духе.
Прихожу утром одевать детей, а они сидят в махиной кроватке обе и играют. Маха: «мама, нет! Мы поиграем еще немножечко, чуть-чуть, 10 минуточек». Как-то очень плавно и незаметно кошмарность того, что их две сразу, сменилась кучей бонусов. Помню, когда они орали обе, а взять на руки одновременно можно было только одну, я просто садилась рядом и присоединяла свой голос к их дуэту, и ощущения были самые отчаянные. Зато сейчас они могут играть вдвоем час подряд, и потом еще скажут мама, погоди, мы еще поиграем. Просто мечта. Конечно, это не отменяет периодических казусов, когда надо бегом спасать одну от другой, но по сравнению с общей картиной это такие мелочи.
Маха ест: «а где макароны?»
Таня: «ты же их сама съела. Вон они, на дне».
Если бы так сказала я, Маха подняла бы вой, а Таню послушала и вернулась к тарелке. Красота.
Махе вообще очень нужен куратор в виде Тани. Ездить на машинке с одной Махой невозможно, она постоянно что-то мне говорит, требует ответа, «посмотри сюда, посмотри туда». Таня ее быстро к порядку призывает. Сама Таня к машинке относится серьезно, не отвлекает меня от дороги, и Махе не велит, беспрекословно идет на тротуар, когда высаживаю ее, и стоит ждет. Максимум, подойдет ко мне: «мама, я хочу, чтобы ты меня видела». И стоит в безопасном месте, но чтобы я ее видела. Это врожденное, я такому не учила.
Маха обнимается: «я держу одной рукой папу, другой маму. Ну что, куклики?» И растворяется в благостности.
Дети играют. Таня: «это Христос».
Маха: «а где нимб? Я в церкви видела нимбы».
Таня: «он еще маленький, у него не отросло».
Модернизированное богословие от детей. И главное, все логично.
Маха: «а мы сегодня без костюма? А завтра? А послезавтра? А когда же в костюме будем?!» Доктор временно отменил Махе костюм, и я ожидала большой драмы, а в целом обошлось. Маха конечно вздыхает иногда, что в костюме не ходим, но бунт не поднимает.
Таню зовут одеваться, она: «никакая я не Таня. Я петух. Кукареку!» Все равно одеваться пришлось, кричи не кричи.
Маха: «а почему свинка в штанишках? Она же девочка».
Таня: «так, в штанишках, сложилось исторически».
Вот что получается, когда в семье 5 поколений историков. Но пришлось одеть девочек в штаны разок для профилактики складывания стереотипов.
Маха: «как твой комп называется? Ноутбук? Почему ноут, он ноет, что ли?» Гениальная этимология.
Таня: «когда Маня научится ходить, как я, ей можно будет так сидеть». Танино чувство справедливости ущемляется тем, что ей можно сидеть как угодно, а Махе нет. Но, боюсь, Махе некоторые вещи никогда не будет можно.
Маха продолжает контролировать свою реабилитацию: «а куда он мне тейпы наклеил? Константин Сергеевич?» Потому что тейпы в этот раз у Махи на спине, и ей не видно, а наощупь мало ли, может показалось, надо уточнить. И я всякий раз балдею от того, с какой важностью она называет доктора. Таня с ее подачи тоже начинает. Еще приучить их на Вы обращаться, и вообще будет красота.
Таня: «я несу мисочку для ракушек, специальную. Я их наловила в море». И правда, несет, только наловила не она. Это им привезли с моря.
Маха, разглядывая Робинзона Крузо на карте: «а это что за чувак с бородой?» Ваня пришел в отчаянье мама, это твоя лексика! Ну а кто же еще научит детей плохому?
И теперь везде карантин, самоизоляция и вот это вот все. И то самое чувство, когда ждала от карантина кучи свободного времени, а по факту в жизни не изменилось ничего. Даже слегка обидно.
Маха: «чепчик это такой зверек водяной?» Объяснила ей, что такое чепчик, она слегка разочарованно: «а я думала, зверек» У Махи везде зверьки. Увидела тут квадроцикл на поляне, меньше 100 метров до него было, и как закричит: «корова!» Как только снимут карантин, запишу ее к окулисту. С коровой там было очень мало общего.