А парочку хороших отрезвляющих тумаков?! возмущался Корнеев, провожая оперативников. Кто даст Бекетову хороших отрезвляющих тумаков? Пиво они пошли пить!
Разговаривать с Бекетовым было бесполезно. Он совершенно меня не видел. Своим пьяным взглядом он гонял Корнеева по кабинету из угла в угол и кричал:
Дипломат? Какой такой дипломат? Подбросили! Черти! Мать вашу! Он махал руками и вертел головой по сторонам, как рассерженный павиан. Пришлось мне вызвать конвой и отправить Бекетова в следственный изолятор. Работать сейчас с ним было бесполезно. Кроме чертей, похоже, он никого не видел.
Заключение криминалистической экспертизы меня удивило. Отпечатки пальцев на дипломате принадлежали другому лицу. Пьяница Бекетов спрятал дипломат с деньгами под своей кроватью, но предварительно стёр с него отпечатки своих пальцев и дал подержать его постороннему человеку так, что ли, получается? Странно, ничего не скажешь. На моей памяти бывали случаи, конечно, когда прибывшие на место происшествия генералы заляпывали своими шаловливыми ручками орудие убийства и другие важные улики. Но в этом случае я сразу исключил такую возможность. Теперь остаётся только предположить, что дипломат Бекетову действительно подбросили. Хотя если бы хитроумный убийца решил подкинуть чемодан, то почему он не сделал такую простую вещь не избавился от своих отпечатков пальцев? Да ещё и деньги, два миллиона. Из-за купюр убить человека и затем их выбросить, только чтобы ловчее замести следы? Достаточно оставить пустой дипломат.
Новая встреча с задержанным мне ничего не дала. На этот раз он, наоборот, был очень немногословен. Только устало отрицал свою причастность к убийству. Я распорядился, чтобы принесли одну из полторашек пива, изъятых при задержании, и один стакан. Бекетов широко улыбнулся при виде хмурого милиционера с пластиковой бутылкой. Тот нёс пиво, как от себя отрывал.
А чего стакан-то один? удивился подозреваемый. Тащи второй!
Ну-ну! урезонил я Бекетова. Ты пей своё пиво, нас угощать не надо!
Вот это я понимаю, гражданин следователь! По-человечески! радовался он, распечатывая бутыль и торопливо заполняя стакан тёплым, пенистым напитком.
Ох, и скользкая эта рыба, Бекетов! сказал Корнеев, сопровождая взглядом стакан.
Нет, не может человек так ловко притворяться! Не мог он меня перехитрить! Похоже, думал я, он ведёт себя вполне искренне и естественно. Уж больно глупо как-то получается. По-серьёзному, значит, замочил бизнесмена, а затем бросил деньги под кровать и пирует где-то с синявками и дешёвым пивом?
А почему бы и нет, господин следователь? крутился рядом со мной Корнеев. Разве это не вы говорили, что в жизни всё идёт рядом, рука об руку? И глупость, и мудрость. И святая простота, и изощрённое лукавство Колите, колите его, пока он тёпленький! Не дайте ему выскользнуть! Ох, чувствую по его тухлому взгляду это ещё та рыба!
Ну что? Я так понял, дело раскрыто? Брагин жестом пригласил меня присесть, продолжая набирать номер на массивном, стилизованном под старину телефонном аппарате. Не дозвонившись, он положил трубку и уставился в угол, словно видел сидевшего там своего предшественника, горемыку Вадима Потапова. Нет, конечно, Вадима он не видел, хотя тот смотрел на Брагина в упор. Это просто манера у начальника была такая, не смотреть собеседнику в глаза. Я уже догадывался, начальнику не очень комфортно было со мной в одном отделе. Подозреваю, что из его памяти не выветрились те щелчки по носу, которые я давал ему, когда он ходил у меня в стажёрах.
Сейчас начнёт, предупредил меня из своего угла Вадим. Будет склонять тебя на фальсификацию.
Иван Иванович, когда статистическую карточку на раскрытие убийства выставишь? Ты что, обвинение Бекетову ещё не предъявил? Чего тянем-то? Я уже шефу доложил, что дело раскрыто
Лизоблюд! не выдержал Вадим, вскочив со стула. Мало того что на моём месте оказался случайно, он ещё подчиненных подбивает на должностное преступление! Как дал бы ему в нос сейчас!
В бешенстве Вадим скинул на пол пепельницу из под локтя Брагина.
Чёрт! выругался Брагин и стал, пыхтя, собирать окурки с пола. В общем, так, Иван Иванович. Предъявляй обвинение Бекетову, выставляй карточку на раскрытие. Он поднял на меня раскрасневшееся лицо и добавил: Иначе неприятности будут у нас обоих.
В бешенстве Вадим скинул на пол пепельницу из под локтя Брагина.
Чёрт! выругался Брагин и стал, пыхтя, собирать окурки с пола. В общем, так, Иван Иванович. Предъявляй обвинение Бекетову, выставляй карточку на раскрытие. Он поднял на меня раскрасневшееся лицо и добавил: Иначе неприятности будут у нас обоих.
Валентина куда-то исчезла, а разыскать её не доходили руки. Сейчас я в основном работал с оперативниками Федосеевым и Полушкиным.
Федосеев был уже стар для оперативника, но хитёр как чёрт! Он перебрал все службы в милиции. Начинал с участкового, затем поработал следователем, розыскником, потом сидел в дежурной части. И вот, дослужившись до подполковника, дорабатывал до пенсии оперативным уполномоченным. Управлять им было совершенно невозможно. В группе моего сопровождения на обыск к Бекетову он появился, скорее всего, из любопытства. В дежурке сидеть ему было скучно. Теперь, когда убийство обещало перейти в разряд раскрытых, он проявлял завидную активность. Буквально не покидал мой кабинет, ожидая дальнейших указаний. Второй оперативник, Полушкин, ещё совсем молодой, но не менее хитрый, чем старый Федосеев. Ко мне он напросился, чтобы избежать более трудоёмкого задания этапировать двух опасных преступников из Сургута. И вот они сидели, комфортно устроившись в следственном кабинете, курили свои дешёвые сигареты и пили мой дорогой кофе, ожидая дальнейших указаний. К себе в отдел они уходить не хотели. Подобрались два хитреца!
А может, прессануть его, Иваныч? поинтересовался Полушкин, отхлёбывая из чашки горячий ароматный напиток. Он оседлал стул верхом, так, чтобы можно было удобно облокотиться на спинку стула, удерживая в одной руке чашку, а в другой дымящуюся сигарету. При этом он делал вид, что не замечает, как пепел с его сигареты сыплется прямо на свежевыкрашенный пол. Ему было лень искать пепельницу.
Федосеев закатил глаза к потолку, качая укоризненно головой, как бы говоря: «Ну что с такого взять!» Он отлично знал, что маленький, пухленький, женоподобный Полушкин никогда не участвовал в подобных незаконных и опасных мероприятиях, проводимых иногда по отношению к особо наглым и строптивым подозреваемым.
Надо вот что, сказал я, раздражённо тасуя материалы уголовного дела. Надо очень тщательно, чтобы не пропустить никого, опросить всех жильцов в доме, где проживает Бекетов. И если кто из них что-то может сказать о чужих визитёрах, появлявшихся в доме в последнее время, сразу их тащите на допрос ко мне.
Я замолчал, углубившись в изучение материалов дела. Мне казалось, оперативники после этого должны бегом бежать на Вторчермет и выполнять моё поручение.
И я бы вот что ещё сделал, Иваныч, сказал Полушкин, наполняя, наверное, уже четвёртую или пятую чашку кофе, надавил бы на Бекетова, а не состоял ли он в преступной связи с Корнеевой? В смысле, не был ли он её любовником?
Почувствовав моё недовольство, они поставили чашки на стол и ушли. Ну как с такими бездельниками быстро раскроешь дело? Да ещё когда тупой начальник давит тебе на мозг.
13
Предстояло вызвать Корнееву в следственное управление и передопросить с учётом появившихся в деле обстоятельств. Заодно откатать её пальчики на дактилоскопическую карту для последующей экспертизы. Так, на всякий случай. После наших нескольких встреч Корнеева держалась свободнее, и в кабинет она вошла уверенно, я бы сказал, буднично, словно между делом навещая старого приятеля. И даже кивнула мне, как хорошему знакомому. А я поймал себя на мысли, что уже не мучаюсь перед дилеммой, раскрыться перед ней или нет. Напомнить женщине о наших встречах или сделать вид, что ничего и не было? Откроюсь и что дальше? Допросы будем чередовать с воспоминаниями о прошедших любовных встречах? Теперь я о ней думал исключительно как о потерпевшей. Вдова убитого Корнеева, которую я забуду, как только напишу обвинительное заключение. И лишь иногда, в свободную минуту, когда позволю себе распечатать бутылочку пива дома у телевизора, может быть, вспомню ту осень в общежитии на Июльской.
Упустил ты свою птицу счастья, упрекал меня Роман, стоя у раскрытого окна. Он сплевывал крошки табака и разглаживал свои пышные кавказские усы. Колышущиеся от сквозняка занавески обдавали меня табачным дымом вперемежку с ароматом березовых почек. В последнее время комендант периодически сменял Корнеева, словно они сговорились дежурить возле меня. Надменный чеченец смотрел в окно и, не поворачивая головы в мою сторону, задумчиво смолил сигарету за сигаретой, словно хотел накуриться за всю непрожитую жизнь. Я слышал от сокурсников, что Роман, когда в Чечне началась заварушка, подался в боевики к Басаеву и был убит при захвате больницы в Будённовске. Такую женщину, как Светка, ты больше не встретишь.