Долина широкая, но находится между двумя почти отвесными склонами. Хребты уже поднимаются к горному ущелью, откуда вырывается стремительным потоком Байгол. Склоны покрыты мелким кустарничком спиреи, изборождены каменными россыпями-курумами. Рядом с такой осыпью ко мне в гости спускался медведь. Большое тёмное пятно неторопливо переваливалось по склону, выбирало, где удобнее. И иногда урчало в предвкушении вкусных стеблей, которые восполнят нехватку витаминов, порадуют ссохшийся за долгую зимнюю спячку желудок. Маленькая двустволка моя, к тому времени уже доказавшая свою силу, могла б остановить гостя. Но зачем? Разве мне мало колбы? Разве нам не хватит на двоих, да еще и всем остальным обитателям останется. А медведя я никогда и не стрелял, хотя и видел много. Уважение к хозяину тайги, которое и им не нарушалось. Мирное сосуществование. Я медленно отошёл назад, забрав полный рюкзак. Медведь спустился и исчез в зарослях на противоположном краю поляны.
Вершину Байгола я исследовал уже позднее, летом. Первый раз мы прошли ущельем с Валеркой. Потом я ходил пару раз один. В последний раз проводил нас с Кулером до самых заветных мест Яков Рожин. Летние экспедиции были не сложнее весенних. Тайга не зарастала тут травами, как в более низинных местах холодно тут. Внизу тайга просыпалась от сна, набирали силу травы, поднималась пучка вдоль речек, осинки раскрывали свои листочки, деревья набирали цвет, а птицы садилась на гнезда. Гомон в тайге уже стихал, забота о гнёздах стала приглушать радостное весеннее пение. На отводах мы часто поднимали копалух с гнезд, старались поскорее отойти, не мешать. Рябчики тоже садились на яйца. Самочка на гнезде, а самец неподалёку. На манок самец не прочь откликнуться. Я любил такую охоту, хоть и противозаконна она. Интересно было подманить рябчика так, чтоб аж чуть ли ни на голову садится. Даже мой институтский учитель «Биологии лесных зверей и птиц» не видел в том особого нарушения законов тайги. Главное гнездо с рябушкой сохранить.
Начало лета всегда было тёплым. Солнце жарило, доставляло тепло, заставляло расти бурно всё живое. Наступало сибирское таёжное лето. С комарами.
Лето
Сибирские комары начинают звенеть уже по весне. Старые, проснувшиеся от зимней спячки, отогретые лучами солнца. Они пытаются напиться свежей кровушки для продолжения рода и попадают по удары хвоста скотины, ладони человека из-за своей ленности и медлительности. Крупные, серые. Всё-таки часть из них успевает отложить яйца в отогретые болотца и мочажинки из которых к середине лета и выводятся те полчища кровососов, что терроризируют городских заезжих туристов. Для самого сибирского лесного жителя комары часть обыденности. К укусам комаров привыкают, их не замечают уже, что с удивлением воспринимается сторонним наблюдателем. В деревне на Енисее студенты из стройотряда с восхищением смотрят на чалдонов, которые ходят в открытых рубахах светлым вечером. Именно вечером наступает время гнуса, но вдоль реки на угорах ветерок отдувает его, а немногие комары досады не вызывают.
Иное дело в лесу под прикрытием тени деревьев. Тут комары и днём в активной стадии. Время сбора черники, да и места чернижные, как раз совпадают с комариным царством. В самый разгар покосов, в вызревшей траве и мошка уже начинает досаждать. Чалдоны разводят специальное средство против них. Берёзовый дёготь с подсолнечным маслом самое верное средство. Позднее стали примешивать и Дэту, которая сама против гнуса помогает слабо, как бы ни старалась химическая промышленность. Приходишь вечером на танцы в клуб, а от тебя как от нового бродня пахнет. Хотя запах этот, чуть подвыветрившийся к вечеру, не так уж и противен. В моей экспедиционной поездке в Туруханск северный гнус предстал во всём своём многообразии и мощи. Комаров было столько, что горячий суп в чашке мгновенно покрывался слоем насекомых. По-первости мы пытались отчерпывать это дополнение к рациону, затем махнули на всё рукой и ели прямо так, с комарами.
Как и следует по законам природы, комары более активны с утра и к закату. Днём, при повышении температуры они прячутся в траву, их место занимают пауты. К середине лета, к его разгару появляется настоящий гнус. Бич всего живого. Мошка. Маленькие мошки, которые прокусывают кожу, которых полчища, могут заесть насмерть обнажённого человека, малого телёнка марали или лося. Дикие животные в такое время уходят на открытые места, подальше от болот. В горах на хребты, в долинах на берега рек. В Алтае на покосе в первый год жена посмеялась надо мной вот де увидишь гнус. На самом деле алтайские комары по злости и количеству сильно уступали тем, что я видел в своём детстве и юности. Я не отмахивался от назойливых насекомых, а продолжал работать, что явилось лучшим доказательством моего тесного знакомства с этим явлением.
Как и следует по законам природы, комары более активны с утра и к закату. Днём, при повышении температуры они прячутся в траву, их место занимают пауты. К середине лета, к его разгару появляется настоящий гнус. Бич всего живого. Мошка. Маленькие мошки, которые прокусывают кожу, которых полчища, могут заесть насмерть обнажённого человека, малого телёнка марали или лося. Дикие животные в такое время уходят на открытые места, подальше от болот. В горах на хребты, в долинах на берега рек. В Алтае на покосе в первый год жена посмеялась надо мной вот де увидишь гнус. На самом деле алтайские комары по злости и количеству сильно уступали тем, что я видел в своём детстве и юности. Я не отмахивался от назойливых насекомых, а продолжал работать, что явилось лучшим доказательством моего тесного знакомства с этим явлением.