Суворов безостановочно шёл всю ночь.
На рассвете 1 (11) сентября он встретил патруль фон Рённе 50 каргопольских карабинеров и 30 казаков под начальством ротмистра графа Кастелли и присоединил его к себе, доведя численность своих сил до 320 чел.
Пройдя за ночь 35 вёрст, ок. полудня 2 сентября Суворов настиг 22.5 тыс. конфедератов под началом братьев Пулавских, Аржевского, Мальчевского, близ деревни Орехово, в глухой лесисто-болотистой местности неподалеку от Ореховского озера. Конфедераты (конные ополченцы с двумя орудиями) расположились в четырёх верстах от Орехова в урочище Кривно на небольшой поляне, окружённой болотами. Там они надеялись не подпустить к себе русских, но и ретироваться (сбежать) со своей «выгодной позиции» было непросто: по флангам болота и густейшие леса, а за спиной озеро.
Именно здесь в этот день 1769 г. Александр Васильевич дал своепервоесражение бунташным полякам.
Он сходу послал свои войска в атаку. Подойдя к болоту, через которое были перекинуты 4 (либо лишь 3?) моста, его гренадеры бросились по ним на поляков, а егеря, развернувшись вправо и влево, открыли ружейный огонь. Сильный огонь вражеских орудий не остановил солдат. Русские артиллеристы катили вперед свои пушки на руках, попеременно останавливаясь и ведя огонь, тем самым, спасая множество жизней своих «братьев по оружию».
Проскочив болото, пехотинцы выстроились тылом к густому лесу, непроходимому для кавалерии. По флангам рассыпались егеря, ружейным огнем прикрывавших переход по гати своих карабинеров и драгун. Казаки остались за болотом для слежения за тылом.
Неприятельская батарея, причиняла своим обстрелом серьезный вред суворовцам и Александр Васильевич лично повел в атаку на нее 36 драгун. А карабинеры тут же обрушились на охранявшую польские пушки конницу. Конфедераты, боясь потерять орудия, сняли их с позиции, увезли в тыл после чего напали на гренадер с фронта. Те встретили поляков быстрыми ружейными залпами и отбросили. Но потрепанные польские эскадроны сменили свежие, правда, опять безрезультатно. Четыре раза кидались поляки в атаку, причем, каждый раз свежими силами, но все разы безуспешно. В результате они понесли серьезный урон от отменно организованного залпового ружейного огня и картечи в упор. Их поредевшую кавалерию энергично преследовали карабинеры графа Кастелли, на скаку рубя бегущих.
Стремясь поскорее добить врага, Суворов скомандовал своим артиллеристам, зажечь гранатами находившееся в тылу польской позиции Орехово. После того как оно загорелось среди поляков началась сумятица. Русскому полководцу только это и надо было: он стремительно бросил всю свою пехоту в штыки, прикрывшись с флангов карабинерами. «Суздальские гренадеры рвали штыками конницу под Ореховом» вспоминал в 1771 г. в письме И. И. Веймарну Александр Васильевич.
Пришлось полякам после тяжелого четырехчасового боя, подгоняемым русскими штыками, бежать сквозь пылавшее селение. Кавалерия Суворова (всего лишь 200 палашей) кинулась им вдогонку, «но малая часть моих войск, все сплошь пехота, их спасла» сокрушался потом в своем рапорте на недостаток кавалерии Суворов. В ходе боя он не мог позволить себе брать пленных их некому было бы охранять. «В сражении, поскольку людей у меня весьма мало, не велел никому давать пардону. Таким образом, не знаю двести, не знаю триста, перерублено, переколото и перестреляно» констатировал позднее Суворов.
В общем, a la guerre comme a la guerre
Пленных поляков оказалось всего лишь 40 человек. А вот артиллерию свою они, все же, эвакуировать успели.
Лишь на следующий день «пулавцы» были окончательно разбиты у Влодавы подоспевшими карабинерами фон Рённе. В том бою был смертельно ранен один из братьев Пулавских 23-летний Франц-Ксаверий один из главных бунтарей и кумиров польской шляхты. Ротмистр каргопольских карабинеров Кастелли наскочил на Казимира Пулавского, но того успел выручить старший брат, Франц: с саблей наголо он кинулся на Кастелли. Казимир спасся, а вот Франц погиб, схлопотав пистолетную пулю в упор. Впрочем, есть и другие трактовки гибели одного из вождей конфедератов. Так или иначе, но конница Пулавских рассеялась по окрестностям.
Потери русских войск были незначительными: 5 человек убитыми и 911 ранеными.
Потери русских войск были незначительными: 5 человек убитыми и 911 ранеными.
Кстати, в своем рапорте начальству Суворов плохо отозвался о вкладе в победу казаков, тогда как регулярные войска хвалил
1 (12) января 1770 г. за первый же свой бой под Ореховом Суворов был произведен в генерал-майоры, а 30 сентября 1770 г. получил еще и свою первую боевую награду орд. Св. Анны.
Суворов продолжает «зачищать» вверенное ему его новым начальником, дотошно знающим свое кровавое ремесло, лифляндским аристократом, генералом-поручиком Иваном Ивановичем (Гансом) фон Веймарном (17221792), бывшим главным штабным офицером фельдмаршала С. Ф. Апраксина, Люблинское воеводство от «рассеянных» шаек конфедератов. На все про все ему выделялось 33,5 тыс. солдат разных полков и 18 орудий.
Принято считать, что отношения у самолюбивого Александра Васильевича с педантичным Иваном Ивановичем не сложились. Повстанцы сражались на своей земле отчаянно и фанатично русских пленных показательно казнили воевать с поляками следовало стремительно и энергично. Веймарн к такой войне был не готов и, ведя войну из Варшавы, не поспевал за стремительно развивающимися событиями. Зато Суворов чувствовал себя в такой ситуации «словно рыба в воде», взялся воевать по-своему: бить врага, не давая ему опомниться.
Следующей целью стал отряд полковника Юзефа Миончинского (Мащинского/Мощинского) (17431793) в тысячу сабель при 6 орудиях. В апреле 1770 г. противники (у Суворова было 250 чел. и 2 пушки) схлестнулись в грязи под Наводицами. Сшибка была непродолжительной: 23 часа. Все решил отчаянный (любимое выражение Александра Васильевича чаще всего употребляемое им в рапортах начальству!) штыковой удар русских, где пощады врагу не давали, «остервенело наматывая его кишки на русские штыки». Победа Суворова была сокрушительной 500 убитых панов и всего лишь 10 раненных у него. Подобные «расклады» потом стали причиной изображения Суворова в иностранной публицистикекровожадным чудовищем.
Впрочем, «на войне как на войне», особенно когда, в условиях численного превосходства врага, у тебя не хватает людей для охраны недобитых раненных, попавших в плен.
5 ноября с Суворовым случилась беда: при переправе через Вислу он упал и так расшиб себе грудь о понтон, что сильно занемог вплоть до того, что не мог сидеть на лошади. Прошло время (несколько месяцев), прежде чем он смог снова оказаться боеспособным.
После рождества сотни повстанцев укрылись вместе с французским подполковником Левеном влиятельный при французском дворе герцог Этьенн Франсуа де Шуазёль (28.6.1719, Нанси 8.5.1785, замок Шантелу, Амбуаз) «открыл французский кошелек» для восставших поляков в небольшом замке городка Ландскрона (Ланцкроны, Лянцкороны), что в 30 км от Кракова.
Одна из наиболее острых версий событий гласит, что несмотря на явную нехватку сил у Суворова для штурма хорошо укрепленной Ландскроны, честолюбивый русский военачальник попытался-таки овладеть цитаделью. На приступ поочередно двинулись: авангард, две колонны, а затем и резерв. И тут противник показал, что он «не лыком шит»: его стрелки метким огнем очень быстро выбили, «как уток», почти всех русских офицеров (Подладчикова, Дитмарна, Арцыбашева, Сахарова, Мордвинова и др.), вырядившихся для атаки в щегольски нарядные костюмы, захваченные у поляков. Оставшись без офицеров «словно овцы без пастырей» солдаты сначала попятились, а затем и вовсе побежали!
Суворов лишился тогда 19 убитыми, 7 раненными и 2 пропавшими без вести.
И хотя польские потери оказались больше, но с Александром Васильевичем, чья лошадь была ранена, а сам он оцарапан, случился тот самый конфуз, которого он всю жизнь так боялся и всячески избегал ретирада! (Вспомним его категоричное изречение:« изгнать слово ретирада!») «Осталось мне только привести пред вечером людей в военный порядок, оставить все невыигранное дело и тихо отступить(выделено мной Я.Н.)» констатировал потом сам Суворов.
Александр Васильевич потом всячески оправдывался (в том смысле, что офицеров почти всех выбили, а солдаты не проявили инициативы), но свершившегося не воротишь и, по сути дела, в самом начале его самостоятельной военной карьеры отступление с поля боя у него, все же, случилось.