Девушка смотрит на меня серьезно, изучающе. Словно я не клиент, которого ей придется обслуживать, а действительно гость, которого можно принять, а можно и выгнать в ночь.
Меня сегодня весь день называли Стрелком, говорю я. Но ты лучше зови меня Леонидом.
Она кивает, соглашаясь.
И если можно, добавляю я, если можно, я буду звать тебя Викой.
Девушка очень долго молчит, и я решаю, что невольно обидел ее. Но она лишь спрашивает.
Почему? Я кого-то тебе напоминаю?
Да, признаюсь я. Все равно я забудусь и назову тебя так. Давай лучше избежим этого.
Давай, соглашается она, садясь рядом, протягивает руки, греет их над фонарем, как над костром. Я легко привыкаю к именам.
Я тоже.
Мы сидим и молчим. Я чувствую, как потихоньку проваливаюсь все глубже и глубже
Вика.
Что, Леонид?
Я буду большим дураком, если усну сейчас?
Не знаю, говорит она. Тяжелый был день?
Тяжелые еще будут.
В доме есть кровать как ты понимаешь.
Я киваю. Не хочется вставать и уходить из живой тишины в мертвую.
А если хочешь, я принесу тебе одеяло, продолжает Вика.
Спасибо. Это будет просто здорово.
Она встает, и я собираю остатки сил. Глубина-глубина, я не твой отпусти меня, глубина
Вначале я сходил в туалет. Слава богу, провода от костюма и шлема достаточно длинные. Потом добрел до тахты, упал на постель, отшвыривая подушку. В виртуальном шлеме и так голова задрана. К утру занемеет шея, но я не хочу сейчас уходить.
Вика, включай дип прошептал я «Виндоус-Хоум». Цветная метель, и я вновь в глубине.
Что ты сказал? Вика стоит рядом. Та Вика, которая живая почти.
Нет, ничего.
Я беру одеяло, расстилаю на траве, ложусь. Девушка садится рядом.
Смотрю на звезды. Они так близко, они так заманчиво ярки. Мне не хватает лишь прозрачных тонких крыльев чтобы взлететь и разбиться о невидимое стекло
Вика, тебе не одиноко здесь, в глуши?
А почему ты решил, что это глушь?
Звезды слишком яркие.
Нет. Здесь хорошо
Она ложится рядом, и я сдвигаюсь на одеяле, чтобы нам хватило места.
Ты любишь небо? спрашивает Вика.
Да. Я люблю смотреть на звезды. Только совершенно не знаю, как они называются.
А зачем им наши имена Вика касается моей руки. Смотри, упала звезда. Прямо над нами.
Мы можем пойти и поискать ее, серьезно говорю я. Вика отвечает не сразу, и я с ужасом понимаю, что сейчас придется вставать.
Нет, решает она. Ты на ногах не держишься, Стрелок. Мы ее поищем утром. Звезда как раз остынет, и можно будет взять ее в руки.
Утром слишком светло, замечаю я. Лучше завтра вечером.
Ты странный, тихо говорит девушка. Хорошо. Поищем завтра.
Ты находила когда-нибудь упавшую звезду?
Вика молчит, но я чувствую, что она качает головой.
Виртуальность отняла у нас небо, шепчу я.
Ты тоже это понял?
Конечно. Мир уходит в глубину. В отражение реальности. Зачем летать к Луне или Марсу, если здесь уже доступны любые планеты? Пропал азарт. Пропал интерес.
Зато развиваются электронные технологии.
Разве? «Восьмерка» это просто очень крутой «686» Я намеренно называю «пентиум-про» непринятым именем. Ничего нового не родилось за последние пять лет. Топчемся на месте.
Вика тихо смеется:
Господи спор о развитии технологий Леонид, ты ведь в борделе.
Знаю. Тебе неинтересно?
Интересно. Я я просто отвыкла от таких разговоров.
Она молчит, потом легонько касается моей щеки губами.
Спи. У тебя язык заплетается, Леня.
Не спорю. Мне не хочется с ней спорить.
Тем более что она права.
Я закрываю глаза и засыпаю мгновенно.
110
Я вижу сон. Я часто вижу сны за день сознание выматывается так, что разгрузка просто необходима. А сны для того и приходят, чтобы спасти нас от обилия впечатлений, досказать несказанное.
Обычно я не запоминаю снов. Лишь сумбурные остатки вертятся в голове, так и не осознанные до конца. Но сейчас сон ярок и впечатывается в сознание. Может быть, потому, что я сплю в виртуальности.
Я стою на сцене, за тяжелыми полотнищами занавесей. На сцене человек с гитарой, он неподвижен, словно скован невидимыми цепями. Он поет, но до меня не доносится слов. Между нами глубина, ожившая, ставшая прозрачной стеной. И я напрягаюсь, пытаясь шагнуть к нему, разбить стену и услышать слова. Но глубина тяжела и упруга, словно резиновая плита. Меня отшвыривает обратно, я падаю на колени, замираю, не в силах пошевелиться.
Певец поворачивает голову, смотрит на меня. Кажется, он начинает петь громче. Но я все равно не слышу. Я скован глубиной, спеленут. Я беспомощен.
Певец кивает и отворачивается. Я вдруг понимаю, что это и есть Неудачник из «Лабиринта». Тот, кого я должен спасти спасти, а не валяться на коленях, под незримой резиновой тяжестью.
Но сил все равно нет.
С противоположного конца сцены, из-за занавеса, появляется еще один человек. Он в маскировочном комбинезоне, с винчестером в руках. Усмехается, глядя на меня, поднимает оружие. Это Алекс.
«Нет!» кричу я, но звук вязнет в глубине.
Алекс стреляет. Пуля пробивает гриф гитары, взвизгивают струны, сворачиваясь упругими кольцами, барьер тишины лопается. Я вскакиваю, тяжесть исчезла, и певец недоуменно смотрит на убитую гитару, Алекс передергивает затвор, а я уже бегу, прыгаю, сбиваю певца с ног, заслоняю собой.
Я говорил, что сделаю тебя, произносит Алекс.
Он стреляет, пуля входит мне в грудь, разрывает сердце, проходит насквозь и пронзает певца. Его тело вздрагивает и становится мертвым.
Это значит все. Значит я не успел.
Я поднимаюсь, иду на Алекса. Сердце уже не бьется в груди, но что мне до того. Я дайвер. Единственный враг глубины, страж между мирами, тот, кто должен был успеть Я привык жить без сердца. Меня так просто не убьешь.
Зал за спиной ревет, аплодирует, свистит, топает ногами.
Я сделал тебя, говорит Алекс, опуская винчестер.
Из-за его спины выходит Вика. Протягивает вперед руку в ладони жирный серый пепел.
Я нашла ту звезду, шепчет она. Разжимает ладонь.
Пепел, кружась, стекает на пол.
И тогда я умираю.
Проснувшись, я жадно глотаю воздух. Уже рассвело. Воздух пьяняще свеж. Вика спит, прижавшись к моему плечу, зябко съежившись.
Хороший сон мне приснился.
Как там в анекдоте про Фрейда. «Знаешь, доченька, бывают и просто сны»
А вообще-то говорят, что спать в виртуальности плохая примета.
Вика Я трогаю ее за плечо, она вздрагивает, но не просыпается.
Встаю, укрываю ее краем одеяла. Фонарь на траве потух, догорел. Иду в домик.
Он маленький, там всего одна комната роскошная спальня, ванная, туалет и кухня. Достаю из холодильника сливки, сыр, паштет. Варю кофе на маленькой плите, делаю бутерброды, складываю все на маленький поднос, иду обратно к Вике.
Она еще спит.
Глубина-глубина, я не твой
Что ж, неплохо отдохнул. Три часа дня.
Я сходил в ванную. Привел себя в порядок, даже зубы почистил, стянув шлем и зажав его под мышкой. Вернувшись в комнату, достал из холодильника банку лимонада, йогурт, кусок колбасы. Дурацкий набор, но какая разница, что я буду есть в реальности? Лишь бы набить желудок.
Та Вика, что на дисплее компьютера, тоже дремлет. Я почувствовал легкий стыд, стыд перед программой, которой изменяю с человеком.
deep
Ввод.
Глажу волосы Вики почти настоящей Вики. Шепчу:
Пора вставать
Она просыпается. Недоуменно смотрит на меня, потом улыбается.
Спасибо.
За что?
Ну я так здорово отдохнула. Нечасто получается
Я принес завтрак, говорю я.
Это моя обязанность, с деланным недовольством вздыхает Вика. Спасибо, Леонид.
Пьем кофе, едим бутерброды. Где-то далеко в лесу звенит птичий голос.
Мне снился плохой сон, сообщает Вика.
Про сцену? спрашиваю я, и сердце замирает, словно в него вновь вонзается пуля.
Нет. Словно я нашла упавшую звезду, а она уже догорела. Дотла.
Сердце снова дрожит, отдается в висках, гулко и тоскливо.
Спать в виртуальности дурная примета.
Какие связи протягивались между нами, уснувшими в глубине? Беззвучный шепот и сонные гримасы, напрягшиеся мускулы и качнувшиеся ресницы все, все переплавлялось в электронные импульсы и уносилось сквозь глубину.
Чтобы коснуться той, что была рядом.
Такая же спящая.
Чтобы скользнуть в ее сон.
Плохая примета спать в глубине.
Мы поищем ее завтра, говорю я. Вика иронически смотрит на меня. Спрашивает:
Ты что, племянник миллионера?
Пожимаю плечами.
Я хочу снова тебя увидеть. Просто увидеть.
Она колеблется, прежде чем спросить:
Скажи я не привлекаю тебя?
Сексуально?
Вика кивает.
Привлекаешь.
Тогда почему?
Это не должно быть так легко Я тоже не сразу нахожу силы закончить: И не должно быть товаром.