А, точно! дядя Вася посмотрел на меня. Я сидел с открытым ртом и вертел головой то на дядю Валеру, то на дядю Лёню. И неожиданно вылетели вон там, правее километров на двадцать. Да вертикально вверх с бешеной скоростью. Там под звездами и пропали. Слились с ними как будто.
Ну да, тут, в тургайских местах, чудес всяких не пересчитаешь. Вечный грузовик с мёртвым шофером так и мотается по пустыне, да по степи. Где его только ни встречали наши мужики. Дядя Валера допил квас и вытер губы скатертью. ЗиС-5. Военного выпуска ещё. И, главное, никто остановить его не может. Один наш его обогнал и поперек дороги встал. Перегородил путь. Выскакивает и к этому ЗиСу бегом с монтировкой. А никакой машины нет. Пусто. А след есть. Свежий, как молоко парное. Ну, он там натурально в штаны наложил и заикался пару месяцев. Страшное дело!
Мне стало жутко. Я машинально прислонился к Дяде Васе, взял его за руку и посмотрел ему в глаза. Он тоже мельком глянул на меня. После чего вставил своё увесистое слово.
Это ладно. Вот грузовик этот однажды, лет пять назад, за мной шел. След в след. Отставал метров на пятьдесят. Но я в боковое и заднее зеркала всё видел. Да, ЗиС-5. Краска облезла почти вся на железе и на дереве. Фары включены. И сигналит мне. Ну, вроде намекает давай, тормози! Я гляжу, а за рулем скелет сидит. В фуражке военной. Китель на нем офицерский, но полностью расстегнутый. А под ним кости белые. И пальцы на руле кости одни. И, главное, пыль за ним летает как и за моим бензовозом. А звука от мотора нет. А он сигналит и фарит моргает, сигналит и фарит. Ну, я тогда выжал со своего коня скорость под сто километров. Нет, прилип ко мне и не отстаёт. ЗиС 5, бляха! Он на скорости восемьдесят должен был на мелкие детали рассыпаться. А этот идет ровно, дистанцию одну держит. Причём скелет даже головой своей, с дырьями вместо глаз и носа, ни разу не пошевелил. А тут вдруг в стороне аул небольшой из-за бугра увиделся. Так я прямо через бугор, без дороги, прямиком в этот аул на всём газу. Только долетел до первой мазанки, смотрю, а сзади нет никого. Вышел, лопату отцепил позади кабины и бегом назад. Думаю, наверное, за мою машину спрятался. Нет. Пусто там было. Пошел я след смотреть. Так вот, мужики, подумайте, как так: за мной он ехал, след оставил. Видно не мой протектор. А обратного следа нету! Вот как это?
Дядя Вася в паузе закурил и отвернулся чуть в сторону от обалдевших дядей Валеры и Лёни. Они наклонились в сторону рассказчика напряженными лицами, с которых на скатерть лились ручьями любопытство и испуг.
Дядя Вася паузу продержал как артист. Столько, сколько надо. Потом воткнул папиросу в зубы и добавил жути, добил товарищей по профессии:
Иду с лопатой обратно, удивляюсь на ходу, что привидения, выходит, есть натурально. И тут бац, на окурок какой-то наступил, а из под сапога искры в разные стороны. Я не курил сам. Вокруг ни души. Получается, после того скелета окурок остался. Я прыжком за руль и ходу в аул этот. Примостился к какому-то домику в середине улицы и никуда больше не поехал. Дождался когда хозяин выйдет. Попросился у него переночевать. Амантай, хозяин, постелил мне на полу в сенях. До ночи простоял я на улице возле машины, а поздно стало, пошел спать. У него дверь из толстых досок, а на ней засов здоровенный, литой, чугунный. Задвинул я его накрепко, лёг, а уснул где-то под утро уже. Не шел сон. Стоит этот ЗиС-5 перед глазами, и всё. Короче, той дорогой не езжу больше.
Мужики посопели, пожевали, кто что подхватил со скатерти, по очереди сказали «Ну, ни хрена себе!» и тоже стали вспоминать. Кто-то из их товарищей в этой местности видел город большой. Дома по пятнадцать этажей, машин не пересчитать на улицах, фонтаны бьют, купола золотые видно, но без крестов. С месяцем на верхушке. А ещё месяц назад не было там ничего. Степь до края Земли. Решили заехать в город. Чудно ведь: за месяц такую красоту отгрохать! Подъезжают ближе, а город как мороженое на солнце, на глазах расплавился и пропал.
А ещё сам дядя Лёня в прошлом году ехал с коровами по нижней дороге от Тургая, которая потом в Кызыл-Кумы уходит. Случайно в левое окно глянул и остолбенел. Машину осадил как коня, она чуть в землю по самые диски не закопалась. Перед ним, метров за пятьсот, стоял поезд на станции. Люди ходили по перрону, носильщики тележки с чемоданами катали, поезд стоял длинный с красным паровозом в голове. Пар из трубы, отблески солнца от окон, за перроном рельсы, стрелка полосатая, черно-белая и семафор с круглым красным стеклом, прикрученным к белой штанге, висел параллельно путям. Таких семафоров лет сорок уже как не выпускают. Сейчас везде электрические, в которых за красными и зелеными стеклами лампочки. Получается, поезд-то из прошлого века ещё! Ну, дядя Лёня посмотрел издали, ехать туда поостерегся. А рванул вперед, прямо по своей дороге. Через пару километров повернул голову в окно, а поезд как стоял, так и стоит ровно напротив. И люди точно так же ходят, и носильщики те же, семафор на месте, красный паровоз из трубы пар пускает. Солнце от окон разбрызгивается.
Дядя Лёня не останавливается, едет, газу прибавил, скорей побежал. Едет и в окно поглядывает. И ему становится не по себе. Поезд, перрон, семафор, стрелка, люди всё на месте снова. Но останавливаться не стал больше. Какая-то сила заставила его поехать ещё быстрее. Думал, машину раскурочит на кочках при такой скорости и коровы все из кузова повылетают. А только через десять километров глянул степь лежит пустая. Беркут парит. Назад оглянулся из кабины степь ровная, голая, только редкие невысокие деревца саксаула торчат. Он в Бога, как положено советскому человеку, не верил, но всё равно перекрестился для верности и больше не оглядывался. Доехал потом нормально. Ничего больше не попадалось на глаза кроме сусликов да шакалов.
Дядя Валера почесал затылок, пригладил сивый длинный волос назад и тоже, как-то нехотя, припомнил встречу на дороге с ротой солдат в форме, какую в войну носили. Рота шла по степи, впереди сержант с красным маленьким флажком. Метров тоже пятьсот до них было. Глаз у дяди Валеры острый, зрение отличное. Смотрит, у каждого солдата под мышками свертки белые. Кальсоны свежие нательные рубашки и чистые портянки. В баню, значит, рота шла. А до ближайшей бани, в Аральске которая, ещё километров двести.
Он поехал в степь, чтобы поближе к ним, и крикнул: Мужики, там позади меня четыре машины идут. Если подождать их, то вся рота между коровами спокойно встанет и долетим в баньку за три часика. А так вам ещё пару дней телепаться. А они как шли, так и идут. Даже сержант не повернул головы.
Дядя Валера подумал. Что его не услышали. Ветер дул в обратную сторону. Ну, он тогда обогнал строй и остановился подождать. А их нет и нет. Вышел из кабины, смотрит пропали солдаты. И пыли никакой, поднимавшейся под сапогами. Тоже нет. Сухо, тихо, гладко, кустики не примяты в степи. Только ветер низкий тоненько свистит и суслики бегают.
Рассказал это дядя Валера, налил из своего бидона кружку кваса и мне протянул. Давай, пацан, на костянике настоянный квасок!
Пока я пил, все встали, потянулись, а дядя Вася сказал, зевая.
Ну, хорошо посидели. Ложиться надо. Пошли стелить.
А еду убрать? оторвался я от кружки.
Не, не надо, дядя Лёня присел три раза и громко выдохнул. Фаланги, да гюрзы это не едят. А под утро пойдем с Валерой эфу искать. Поймаем для нашего живого уголка клубного.
У них эфы нет. Гадюки, ужи, полозы, гюрзы две, лягушки всякие. А мы им красавицу эфу подарим!
Тут щитомордники одни. И гюрза. Полно вон там. Дядя Вася показал пальцем. Эфы, они в Кызыл-Кумах. И то ближе к туркменам.
Ну, попробуем все равно. Денег никто с нас за посмотреть не попросит. Пошли стелиться.
Дядя Валера побежал за грузовик, на ходу расстегивая ремень: Давайте хором всё оправились за дорогой, да ложимся.
Мы тоже сбегали за дорогу и вернулись каждый к своей машине. Между кабиной и баком у нас брезентом было укрыто что-то высокое.
Все, что надо в дальнем рейсе, объяснил дядя.
Кое-как стянул толстый брезент, потом начал доставать сложенные сверху стопкой большие бараньи шкуры. Вытащил шесть штук и бросил мне под ноги. Давай, стели их под машиной. Стели оттуда, где кабина кончается, да под бак, в сторону раздатки.
Я тогда не знал, что такое «раздатка», но направление понял. Ползал быстро, шкуры разложил ровно и одна к одной.
Дядя Вася втиснулся под машину и раскинулся на шкурах, как на пляже загорают: руки ноги в разные стороны, а голова у самого конца шкуры.
А почему шкуры-то? я нашел для себя довольно много места. Шерсть пахла пимокатной мастерской деда Паньки и потому лежалось мне в этом привычном аромате уютно и спокойно.
Фаланги, тарантулы и змеи от этого запаха шарахаются, не лезут. Так, может, кузнечики какие запрыгнут или ящерка маленькая. Спи не обращай внимания.
А волки, шакалы? в полусне вяло спросил я.
Волк близко к машинам не подойдет, хоть в них полно коров. И шакалы тоже. Бензином тут на километр вокруг прёт. Это для них страшный запах.
Дядя Вася зевнул так громко, что из-под соседней машины голос дяди Лёни тревожно прошептал: Вася, нормально всё?
Всё путём. Спим, ответил мой дядя, тоже шепотом.
И минут через десять мы уже крепко спали. Может, даже храпели. Но я этого не слышал. Я спал крепко и набирался сил на завтрашний интересный, увлекательный и полезный день, наполненный запахом бензина, степных трав, дорожной пыли и предчувствием новых приключений.