Формула счастья
Сборник рассказов
Елена Жуковская
© Елена Жуковская, 2021
КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ
Она бегала по торговому центру, звонко цокая каблучками. Будто и не было за плечами четырёх десятков лет, двух браков и двух разводов, разных нервных работ и переездов, похожих на пожары, и еще всякой всячины, сложившейся в тяжёлый багаж, который приходится таскать в своей голове.
В её сумочке антидепрессанты, настроение на нуле, и шопинг не в радость. А так хочется праздника. Она купила красное платье с оборками. Глупая покупка. В школе, где она работает, такое носить нельзя. А больше ей некуда надеть это платье. Стилисты и психологи говорят, что была бы вещь, а повод надеть её всегда найдётся. Специалистам надо доверять. А значит, следует покупать то, что нравится, невзирая на необходимость и расходы, и жизнь сама подарит случай, счастливый случай.
Она зашла в кафе, присела на мягкий диванчик у окна.
Вы одна? Или ждёте кого-то? спросил официант, милый юноша с фирменной улыбкой.
Нет, никого не жду. Просто что-нибудь выпью.
Ей хотелось облепиховой водки. Неприлично пить водку белым днём, да ещё и в одиночестве. Но что же теперь делать, если хочется красное платье с оборками и облепиховую водку? Покупать платье и пить водку.
Кафе было почти пустым. Две мамочки с детьми шумно трещали и ели мороженое, несколько школьников сидели, уткнувшись в телефоны. За дальним столиком у окна толстый мужчина пил кофе и жевал пиццу.
У вас есть облепиховая водка? спросила она.
Есть. Пятьдесят граммов?
Сто пятьдесят.
Салат, пиццу, горячее?
Сырную тарелку.
Водка, конечно, не вино, чтобы закусывать её сыром, но она не знала меню и не хотела смотреть. Надо было доставать из сумки очки, выискивать что-то, чего совсем не хотелось.
Водку и сыр, повторила она.
Хорошо, официант кивнул и удалился.
Она внимательно посмотрела на толстого мужчину, жующего пиццу. Он ей кого-то напоминал. Всё-таки не всё она таскала за собой в голове. Были тёмные и светлые пятна в памяти. Много лиц прошло мимо, теперь трудно сопоставить их с именами. Где-то она пересекалась с этим мужчиной. Он, словно почувствовав взгляд, посмотрел в её сторону. Глаза у него были большие, круглые, припухшие, как будто уставшие или больные. Она продолжала смотреть на него в упор, пытаясь вспомнить. Он сделал жест официанту. Потом встал и пошёл к её столику.
Марина Эдуардовна?
Да. Простите, не могу вспомнить.
Я ваш бывший студент. Степан Игнатов. Вспомнили? Я учился на заочном юридическом.
Степан. Да, помню.
Она вспомнила его. Не то чтобы отчётливо, но он перестал быть тёмным пятном в памяти, обычным мужчиной за столиком в кафе. Теперь она знала, кто это. Она вспомнила, что он был старше других в группе, был женат или уже разведён и вроде бы жил у мамы, робок, небогат, работал где-то не по специальности.
Могу я к вам присоединиться?
Пожалуйста.
Официант подал её заказ. Принёс Степану чашку кофе.
Я окончил университет в прошлом году. Уже давно вас не видел.
А я уволилась пару лет назад.
Почему?
Ей не хотелось рассказывать грустную историю о сокращении. О том, как жертвовала семьёй ради работы, но кандидатскую защитить не успела. И работа выплюнула её вслед за семьёй.
Ушла в школу, там проще.
Степан улыбнулся пухлыми губами. Она выпила глоток водки. Говорить было не о чем. Зачем он пересел к ней, зачем заказал ещё кофе, как будто собирался остаться надолго? Что ему надо?
Что вам надо, Степан? спросила она.
Он опять улыбнулся.
Ничего.
Он смотрел на неё своими уставшими глазами. В её русых волосах играло солнце, льющееся из окна. Она была хороша собой.
Мне ничего не надо, повторил он зачем-то.
Они продолжали изучать друг друга. Она пожала плечами.
Вы думали, что я преподаю в университете и помогу вам с работой?
Я юрист в агентстве недвижимости.
Ну что ж, неплохо.
Она выпила ещё водки. Взяла с тарелки ломтик сыра. Степан молчал.
Хорошая погода.
Действительно. Весна.
А я купила красное платье.
Замечательно.
Мне некуда его надеть. Оно с глубоким вырезом на спине и с оборкой спереди.
Интересное платье. Может быть, вам сходить в театр?
Да, так я и сделаю, а то скоро закончится сезон.
У вас ещё есть в запасе пара месяцев.
Водка была почти выпита, сыр почти цел.
У меня впереди целая жизнь, Степан.
Я не спорю. Хотите, я приглашу вас в театр?
Она хмыкнула.
Что, я так жалко выгляжу?
А я?
Он не думал, что его приглашение станет для неё оскорблением.
Она, не смущаясь, продолжала:
Вы? Я вас не знаю совсем. Даже вспомнила с трудом. Кто вы, Степан?
Мужчина.
Не мой мужчина. Вы наверняка моложе меня. И у вас есть жена или любовница. Или и та, и другая. Есть работа, вы сами сказали. И дети, возможно, есть. Вы уже устали от всего этого, это видно по вашим глазам, Степан. Уж я вам совсем ни к чему.
Откуда вы знаете?
Несложно догадаться. В моей жизни тоже много что есть или было.
Так есть или было?
Что-то есть, что-то было, какая вам разница?
Вы не угадали про меня. Я живу один. У меня никого нет.
Какой вы
Она растерялась. А что, собственно, удивительного? И она такая
Никого нет? Что это значит?
Я не знаю, как объяснить. Никого нет, и всё. Мама умерла, жена ушла, детей не было, любовницу не нашёл пока.
Так вы ищите любовницу?
Ну что вы, Марина Эдуардовна. Это я неправильно выразился.
А я подумала, вы делаете первый шаг.
Извините меня, пожалуйста.
Идите, Степан. Моё красное платье не повод для романа.
Как скажете.
Степан оставил на столе деньги и визитку. Наверное, у неё получилось его обидеть.
Я надеюсь, что вы позвоните. До встречи, Марина Эдуардовна.
Он встал и, тяжело ступая, направился к выходу.
Она смотрела ему вслед. Он был совсем не в её вкусе. Лишний вес, редкие волосы, плохая одежда. Ах, Степан Красное платье, облепиховая водка, хорошая погода Она повертела в руках визитку и тут же достала телефон. Официант подошел, взял деньги.
Счет или повторить?
Ещё пятьдесят граммов.
Она прищурила глаза, номер телефона на визитке виден отчётливо. Она набрала номер.
Слушаю вас. Алло, кто это?
Она сбросила вызов. Положила телефон на стол. Возможно, Степан догадается и перезвонит. Или решит, что это в выходной достают клиенты агентства недвижимости. Она выпила ещё водки. Телефон молчал. Она взяла сумку и пошла в дамскую комнату. Оттуда она вышла через несколько минут в красном платье с открытой спиной и оборкой спереди.
Повторить? спросил официант.
Повторить.
ТОЛЬКО НЕ БУДЕТ БАБУШКИ
Мы стояли у храма. Я держала в руке четырнадцать гвоздик. Было тепло, но хмуро, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Я не плакала. Но войти в храм, где стоял гроб, боялась. Мне было уже тридцать шесть, но я ещё никого не хоронила. Это была моя первая смерть. Хоронили бабушку. Я чуть-чуть умерла вместе с бабушкой. Я стояла, сжав губы, напрягшись всем телом, рука онемела от тяжелых цветов. Мне хотелось, чтобы кто-то взял меня за другую руку и повел под распевные молитвы по высоким ступеням к бабушкиному гробу. Но вместо этого я услышала за спиной:
Я тебя никогда не любил.
Я обернулась. Это был он, мой бывший муж Максим. Мы развелись два года назад, у нас был шестилетний сын Матвей и много ещё чего, что не позволяло расстаться до конца.
Ты о чём? спросила я, глядя куда-то в сторону, через голые ветки дерева в хмурое небо. Мне не хотелось, чтобы он видел мои сухие воспаленные глаза. И я не хотела видеть его глаз, прозрачных и пустых, как всегда.
Я о любви, ответил он.
Сейчас? Зачем?
Он ничего не ответил. И я не стала крутить в голове его фразу, как это делала обычно. Он иногда специально говорил что-то, выводящее из равновесия. Делал он это по разным причинам. Сейчас для того, чтобы я очнулась. А может быть он на самом деле меня никогда не любил.
Пойдем, сказал он, подталкивая меня к ступеням храма.
Я сделала несколько шагов. Все уже были внутри. Я видела их, свечи в их руках. Я слышала звуки молитвы и всхлипывания. Кто мог плакать? Некому было плакать. У бабушки было два сына. Один жил далеко, в Африке. Другой близко, в той же квартире, что и она. Это мой папа. И всё.
Мои родители развелись давным-давно. Мама жила своей жизнью. Она не стала бы плакать о бабушке. Кто бабушка ей? Бывшая свекровь, сто лет назад забытая, вместе со страшным сном супружеской жизни. Мама приехала, потому что хотела поддержать меня, или чтобы показать тем, кто ещё остался от нашей разбитой на куски семьи, как хорошо она выглядит. Папа не умел плакать. У гроба стояли соседки, папины друзья и сын моего африканского дяди, мой двоюродный брат Гоша. Он случайно оказался в России. Или не случайно Бабушка давно болела, не писала завещаний и всех любила. У неё был маленький домик у реки, в котором я проводила почти каждое школьное лето, и куда я миллион раз приезжала потом. Ещё квартира, в которую вернулся папа, когда они развелись с мамой.