Слово новое открыли?
Рты прикройте-ка слегка,
То не имя мужика,
А гаремом называют
При дворе султана клеть,
Там, где жёны проживают,
Коих пожелал иметь.
Им жилплощадь предоставил
И охранников приставил
Оскоплённых мужиков
От блудливых дураков.
Кто не знает про гарем,
Есть пример кузнец Ефрем.
Лез на печь за самосадом,
А топилась жарко печь,
На плиту-то голым задом?
Ор стоял аж за Посадом
Шишки с пихт летели градом
Да пастух пропал со стадом.
Всё богатство промеж ног
На печи Ефрем прижёг.
Вот таким, как наш Ефрем,
У султана путь в гарем.
Блуд у жён предотвращать,
Лишь султана допущать.
Есть в гареме у султана
И любимая жена.
Имя носит Роксолана,
И красива, и желанна,
Как богиня сложена,
Прозорлива и умна
И во все дела султана
В государственные тайны
И воинственные планы
С головой погружена.
Вдруг, решится строить планы
Да взбрыкнёт какой паша,
Чтоб с престола снять султана,
А не выйдет ни шиша.
Всё прознает, всё доложит,
Уличить во лжи поможет.
И прервёт коварный план
Обнажённый ятаган.
Так турецкому султану
Помогает Роксолана
Избавлять неверных ханов
И изменников пашей
От в карманах кукишей,
В головах коварных планов,
А попутно и от вшей,
Так-как в голове без тела
Жить и вша бы не хотела.
Без голов и без души
Тел не любят даже вши.
Роксолана у султана
Для детей султана мать,
А для самого султана
Друг, советник неустанный,
Это надо понимать.
Всё решалось, между прочим,
Под покровом тёмной ночи
Никаких Боярских Дум!
Роксоланы только ум.
Свет погасит, рядом ляжет,
Посоветует, подскажет
Факт и вывод, что к чему,
Что, кому и почему.
Обстоятельно изложит,
Да свой план ещё предложит,
Что султану предпринять,
Чтоб ослушников унять.
Кто ещё к султану сможет
Так заботу проявлять?
Кто ещё вот так поможет
Неугодных выявлять?
А султан накажет сразу
За поступок или фразу
И в Османии заразу
Непременно изведёт,
Вот он как дела ведёт.
Даже турки замечали,
Что султан не знал печали,
После ночи веселел
И пашей, чтоб не скучали,
Иногда казнить велел.
За заслуги Роксоланы
Оказал Султан ей честь,
И на знамени султана
Роксоланы символ есть.
Ей советчице, подруге
Там на знамени всегда,
За великие заслуги,
Рядом с месяцем звезда.
А бояре, вместе с Думой,
При наличии жены,
Ты, царь-батюшка, подумай,
На фига они нужны?
Царь прервал тирады сватьи:
«Бабариха, не мычи
И о заговорах знати
У султана помолчи.
Он то в верности клянётся,
То спиною повернётся,
Да косится всякий раз
И на Крым, и на Кавказ.
Обо всех турецких планах
Знаю, и немудрено,
Глаз, ушей во двор султана
Вон уж сколько внедрено.
Вот в гарем, пока одна,
Роксолана внедрена.
Ничего, настало время,
В помощь ей пошлём Ефрема.
Обойдясь, исполнит дело
Без того, что пригорело.
Вот уж кстати были те
Экзерциссы на плите.
Обращаясь к сватье снова,
Царь возвысил голос свой:
«О султане мне ни слова,
Говорю я не впервой,
Прекрати-ка, сватья, эту,
Мягко скажем, оперетту -
Ахи,охи «Как умны
Те, кто следуют совету,
Указанию жены».
Я считаю, это слишком!
Напряги-ка свой умишко
Да ответь мне на вопрос
Помнишь Меченого Мишку?
Слабоват он был умишком,
А амбиций целый воз!
И куда тот воз завёз?
Хоть недолго был на царстве
Мишка в нашем государстве,
Не забыли ведь о нём,
Не к добру помянут будет
Нечестивец перед сном.
Он, в народе говорится,
Был нолём без единицы
Без советчицы-царицы,
Всюду с нею, след-во-след,
И в стране, и в «загранице»
Обо всём держал совет.
У виска, не чуя дула,
За лукавого посулы,
Благосклонные кивки
И пожатия руки
Драл себе в улыбках скулы,
А с народа драл портки,
Вал бандитского разгула
«Бандократы» да «братки».
А советчица-царица?
Ей бы только нарядиться
В бриллианты-жемчуга
Да по миру прокатиться
На чужие берега.
В им любезной загранице
На чужие берега.
В им любезной загранице
Вместе с Мишкой выйти в свет,
Всем заглядывая в лица,
«Мы вам нравимся аль нет?»
А народ в стране томится,
Выжить-бы хоть как стремится,
Проклиная белый свет,
Повелителя-тупицу
И чванливую царицу,
И семейный их совет.
Где же с чёрной меткой птица?
Где же чёрная душа?
В вожделенной загранице,
Во враждебной нам столице,
Покровителей смеша,
Рекламирующий пиццу
Шут, такое только снится,
Чудо жизнь как хороша!
Не творец, не созидатель
Не таков его венец,
Разрушитель и предатель,
И, конечно же, подлец.
А предателя душа
Стоит тридцать три гроша.
Хоть по мне, гроша не стоит.
Нам его судить не стоит,
А судьёй пусть будет Бог.
Вот таков его итог.»
Обратился снова к сватье:
«Ты своим займись занятьем,
Да поведай, не греши,
Что невесты хороши?»
Бабариха встрепенулась
Да елейно улыбнулась
И поехала-пошла:
«Я полцарства обошла,
Угодить тебе старалась,
Еле вон домой добралась.
Государь, надеюсь, ты
Возместишь мои труды.
Я, на счастье, разобралась
Как тебе не навредить
И получше угодить,
Но должна предупредить.
Государь, любому ясно,
Что красавицы опасны.
Обойди весь белый свет,
А других суждений нет.
Я считаю, ненапрасным
Будет слушать мой совет.
Коль в народе говорится,
Что с лица не пить водицы,
Взять царю красу -девицу
В жёны это полный крах.
Вызывать должна царица
Лишь почтение и страх,
И желание укрыться,
Хоть в пещерах, хоть в горах.
И величеству годится
Таковой женой гордиться,
Чтоб не очень хороша,
Но чтоб добрая душа.»
Тут уж царь вскричал: «Старуха,
Уж не слаб ли я на ухо?
Или ты слаба умом?
Я ни духом и ни сном
Не мечтал в своих покоях
Встретить чудище такое.
Что за речи мне слышны?
Да неужто так страшны
Эти три твои невесты?
Шутишь, явно, ты не к месту.
Мелешь что за чепуху?
Отвечай, как на духу!»
Сватья же в ответ плаксиво
И скрививши так же рот:
«Ну, не очень чтоб красивы
То-ж не я, то-ж весь народ
Есть суждение такое
Будь ты, батюшка, спокоен,
Ведь невесты как умны,
Обаятельны, скромны.
Красота боится сглаза,
А мои не так, чтоб сразу
Воротило бы с души,
Не красотки, врать не буду,
Но характерами чудо!
Просто, чудо хороши!
Ты всем царством верховодишь,
В спальню ночью поздней входишь,
Челядь надобно просить
Свечи перед тем гасить.
Грошик, два за все труды
Да подальше от беды.
Возвращаясь из приказа
Или, скажем, из лабаза,
Не жалей, добавь гроши,
Ключник чтоб огни тушил
Или сам свечу туши,
Так спокойней для души.
И коль верно говорится
О девицах и о лицах,
Что с лица не пить воды,
То признать бы должен ты,
Нет красотки нет беды.
И верны мои труды.
Я старалась, услужила
Таковых и предложила:
В каждой есть и ширь, и стать
Хороши! Из трёх любая
Не хромая, не слепая,
А мечта царицей стать.
На лицо не так прекрасны,
И покраше видел свет,
Но, зато, в быту безгласны
И привычек вредных нет.
Иногда шалят немного,
Да какой же будет вред
От бутылочки спиртного
Да от пачки сигарет.
Пошумят порой, однако,
В этом нет худого знака.
Коли чувствуешь беду,
Убери сковороду,
Да всё острое припрячь.
Хоть она с умом и тактом,
Но жена любая, так-то,
Нервы может поднапрячь -
Легче в сани льва запрячь.
А уж как мои умны,
Обаятельны, скромны,
Светлым ангелам подобны,
Добродетельны, чисты.
Государь, о них подробно
От меня услышал ты.
Я старалась, услужила,
Всё, что знала, доложила.»
Тут уж сватья пала ниц
И на выбор предложила
Трёх подслушанных сестриц.
Бабариху ждали беды
Что подслушал царь беседу,
Не могла плутовка знать,
Ведь плуты и дармоеды
Появляются к обеду,
Чтоб к столу их стали звать,
Угощенья подавать.
Сватья-ж, не подозревая,
Села, щёки раздувая,
И сестриц велела звать.
И вошли к царю сестрицы.
Но, едва взглянув им в лица,
Царь узнал их в тот же миг
И лишился дара речи,
Голова втянулась в плечи,