А ещё мне показалось, что он меня боится. Ну да, я же теперь знала их тайну, этих полоумных робингудов, докторовайболитов и матьтерез. И тайна эта, похоже, стоила жизни. И не одной.
Нинель тоже полностью закрылась. Скользила тенью по дому, тщательно и сильно припудрив лицо, чтобы я даже случайно не заметила припухших от слез глаз, и при малейшем моём намеке о нашем пьяном разговоре, вскидывала голову, как глупая, старая лошадь, качала этой бестолковой тыквой из стороны в сторону и твердила: «Нет, нет. Я такого не говорила. Просто вы меня неправильно поняли. Я была пьяна, я пить не умею. Нет, нет». То, что она врет, чувствовалось за версту, но я совершенно ничего с этим не могла сделать.