Был такой фильм, «Матрица» назывался. Голливудская сказка очередного столетия. Она имеет доступ к воспринимающим рецепторам всех живых людей и решает, какой подконтрольный импульс уйдет по нервным волокнам в их мозг. И она совершенно безвредна, пока о ее существовании неизвестно.
Невысокий, совсем простой и кабинетный, ничем не приметный домашний человек с абсолютно незапоминающимися внешними данными, десять раз которого можно увидеть в толпе, но так и не суметь запомнить (одно из первых условий, по слухам, если надеешься на успешную карьеру в КГБ и ФСБ), бледный гений среднего, впереди у него должно быть еще немало по-настоящему серьезных трудностей. Человеку, способному делать заключения и выносить суждения лишь в категориях размеров своего куска, предстоит еще много поработать, чтобы убедить меня, что светлое будущее может быть только с русским лицом.
Этот ничем неприметный человек может быть действительно экзотичен, потому что в период псевдобарских припадков любви к своей Руссии под давлением своего главного больного приоритета, любой ценой построить себе имидж очередного исторического «царька», он бежит подписывать такие декреты о мире, что его толкачи не успевают топить трупы в чеченских речках.
Список предъявленных трупам обвинений обширен и ужасен по тяжести. Они признаны виновными в желании не иметь с ним ничего общего, не поддерживать с его страной каких бы то ни было отношений, помимо дипломатических, и на своем пятачке земли независимо строить отдельную страну как Арабские Эмираты, Дания или Эстония.
Москва, гостеприимно улыбаясь и счастливо раскачивая головой, объявила планете, что «чеченки соскучились по миру». Тому, кто никогда не слышал о русско-московских карательных экспедициях с целевым отслеживанием по генетическому признаку («зачистках»), непросто будет понять, отчего это они с младенцами на руках все бегом заскучали по миру.
Легко сказать сразу, за чей счет и как он станет покупать нежные воспоминания о русси у горцев и Европы под гарантию устойчивости московских домов. Прописанием упряжи в самом щадящем режиме и первое время старанием не двигаться слишком резко и не дышать слишком громко, воссозданием в республике сытой номенклатурной чеченской прослойки, которой предстоит за п.н. делать то, что им делать нужно, в ООН сочетая это с отвратительным профилем последовательного борца за мир во всем мире. Вот только не из чего не следует, что это «первое время» не может несколько затянуться когда подрастут мальчики, никогда не видевшие отцов. По тому, как выдерживал он паузу и как мягок и приветлив был лицом в общении с президентом республики, без труда читалось одно и то же сопровождение музейного гида: «И так будет со всяким, кто совершит попытку к бегству». Ничего еще не было в вашей стране жизнеспособнее, чем ее приоритеты. Как таких выбирающих не сдаваться отслеживают и отстреливают по одному, москва показывает всем в прямом эфире с учащенным пульсом и чуть задыхающейся радостью. Не по себе даже представить, сколько еще на стол аргументов он не задумываясь согласится положить трупов и с той и с другой и с какой угодно следующей стороны, на возведение цельной «нации», «чтоб как у американцев», чтобы продемонстрировать умение глядеть не мигая, чтобы его не запомнили «сдавшимся» и чтобы пирог всех впечатлил размерами.
Я не знаю, сколько еще нужно, чтобы разглядеть в их приоритете нации преступника.
И кто поверит, что идущие следом поколения мальчишек горцев, вспоминающие отцов только по фотографии в семейном альбоме, а о матерях знают только, что их достала какая-то случайно залетевшая в окно железная болванка, что они проникнутся теплой и чистой признательностью к москве? Эту войну ему не выиграть уже никогда. Пройдет время и подойдет другой день, и они уже не станут вдаваться в аспекты антропогенетики, они просто будут мстить. И даже я могу хорошо их понять.
Оставить все, как есть, он не может тоже. С таким непредъявленным счетом за случившееся президентов не бывает даже в Руссии. Хотя, может, и бывает, откуда мне знать. Как немного нужно, чтобы вокруг все начали рукоплескать, когда порулить берутся наконец объявленные «твердыми» руки. Народу ничего другого не надо, похоже, достаточно лежащей на них тени крепкой руки. И ни один же не догадается на неделе дважды подвергать свой приоритет жестокому облучению открытых опроскников по современной традиции изнуренных премьер-министров британского королевства. Причем, не как это хочется и делается самыми хитрыми на серию осторожных вопросов выдавать с умным видом серию таких же умных подготовленных ответов, а чтобы ни один из них никогда не выбирался оттуда, имея свежий вид самого хитрого, ответившего всей планете на все, не сказав ничего. Одного-двух западных обозревателей было бы тут достаточно, чтобы за всех сделать благородную работу.
Оставить все, как есть, он не может тоже. С таким непредъявленным счетом за случившееся президентов не бывает даже в Руссии. Хотя, может, и бывает, откуда мне знать. Как немного нужно, чтобы вокруг все начали рукоплескать, когда порулить берутся наконец объявленные «твердыми» руки. Народу ничего другого не надо, похоже, достаточно лежащей на них тени крепкой руки. И ни один же не догадается на неделе дважды подвергать свой приоритет жестокому облучению открытых опроскников по современной традиции изнуренных премьер-министров британского королевства. Причем, не как это хочется и делается самыми хитрыми на серию осторожных вопросов выдавать с умным видом серию таких же умных подготовленных ответов, а чтобы ни один из них никогда не выбирался оттуда, имея свежий вид самого хитрого, ответившего всей планете на все, не сказав ничего. Одного-двух западных обозревателей было бы тут достаточно, чтобы за всех сделать благородную работу.
Спросите спортивного психотерапевта, у всех, считающих себя спортсменами, одна и та же проблема: они не в силах уступить, как бы им ни хотелось. Просто не знают, как это делается, рефлексы их не предполагают заднего хода. И если по какой-то необъяснимой причине человек даже идет на такой шаг, ему очень скоро будет грозить депрессия. Хорошо, когда ему предстоит дергать гирю или штангу, а если такой человек вдруг оказывается в ситуации политика и от него зависят жизни других и он убежден, что ему любой ценой надо взять новую высоту, то цена всегда будет за чужой счет и оплачивать ее будут очень долго. Интересно, что среди таких людей не бывает ни одного, кто бы не считал себя гибким. Несравнимо больше мужества иногда требуется, чтобы суметь уступить или отступить, наперед предвидя, как это воспримут те, для кого ты это делаешь, и как станут потом показывать пальцами, чем посылать их же на смерть и знать, что за ними последуют другие. Именно потому в истории таких людей лишь единицы, вроде Кеннеди.
Всякое явление непосредственного контакта с окружающей средой, любое активное движение в воздухе и шевеление в траве такие люди уже с уровня бессознательных реакций воспринимают как акт противодействия, направленный против них лично, которому нужно немедленно противопоставить свой. Теперь можно представить, какому штурму и натиску должны подвергаться стены его рассудка, когда подобное противодействие носит черты откровенного характера со стороны не каких-нибудь этнически близрасположенных народностей и даже не по-западному всегда самодостаточных прибалтийских доменов, а со стороны этнического состава, по всем историческим плоскостям измерений отвечающего категориям чужих (в смысле просто этологии), открыто празднующих свободу и над ним победу собственной национально-конфессиональной идеологии, добытую, к тому же, с оружием в руках, которые не нашли ничего лучше, как делать это подобно немытым скоттам, простите меня, хлопая себя по голым ягодицам и задирая юбки. Далее следует лишь одно возможное решение процессов, сдвинутых с места много раньше.
Его единственная известная ему концепция сильной страны, заставляющей всех чужих и его самого вздрагивать, не оставляла что-то еще. Эпизод не обязательно многих чему-то научит, но кое-кого заставит задуматься, что было бы само по себе неплохо.
Говоря даже не очень условно, по тому, что он раз за разом делает и что говорит, с каким упорством практикует самовнушение, снова, снова и снова твердя, что ушедшая в подполье оппозиция «несуществующее правительство несуществующей страны», он не совсем здоров. Чего бы ему не вывести с таких неприветливых чужих гор всех из числа русских боевиков и не посмотреть, кто там будет реальнее и кто эфемернее оппозиция или сам президент п.н. с Москвой и кого станут выбирать сами горцы. Не нужно ему их решение ему нужно то, которое устроит его: пн. И, значит, там открыто будет сидеть «мурзилка». Глядя со стороны, можно только удивляться упрямству и гордости крошечной республики. Русси удивительно не везет на врагов.
Иными словами вот континент.
И вот около сотни генетически отличных этнических культур на нем.
Вот где-то там же не вполне хорошо чувствующий себя временами человек. И ему плевать на ваш генотип, у него свои национальные приоритеты, если кто-то из вас поутру решит вдруг, что он такой же носитель разума, как и страны Прибалтики, и что он, как выясняется, тоже временами умеет ценить свободу. Раньше вот не любил, уже сотни лет назад успел забыть, как это делается и для чего, а тут вот что-то начало просыпаться и брезжить непонятное на горизонте, изгоняя обычный привычный покой, сон и сумерки. Уже не будет важно, чего там захотят или чего не захотят все культуры или одна из них, согласно аплодисментами встреченным, проволокой аккуратно обозначенным и огнем поддержанным приоритетам, важно будет лишь, чего хочет он или чего, не приведи случай, не хочет. Чего хочет он, целая планета успела уже выучить давно и тысячу раз, бюджетных размеров собственного пирога. Лучше найти, чего он не хочет.