«Ну прямо как пришельцы с того света,
Я никогда такого не видал».
Они, казалось, мыслями витали,
Пять-шесть персон, в мирах совсем иных.
«Ребята, вы тут парня не видали?
Он мой дружок», Удав спросил у них.
И чувствуя, как кровь клокочет в жилах,
И щеголяя бицепсом стальным,
Удав поочерёдно тормошил их
И понимал: они сейчас не с ним.
Сидят себе расхристанно и криво,
Похожи на поломанный камыш,
И смотрят тяжко, мрачно и тоскливо:
«Мы не поймём, о чём ты говоришь.
Когда-то мы уснули с перепою,
А дальше тихий ужас, колдовство,
Мы видим только тьму перед собою
И больше мы не видим ничего.
Садись и с нами выпей, если хочешь.
Всё в мире дребедень и ерунда.
Мы никого не видели, короче.
И больше не увидим никогда.
А то, что мы с тоски не удавились,
На этот чёртов глядя котлован,
Откуда никогда никто не вылез,
То, может, это всё один обман,
Что ты нас видишь. Может, это сон лишь,
И все вокруг давно уже мертвы
И ты, и мы, и те, кого ты помнишь,
Вот ты и выкинь их из головы!»
И умудрённый седовласый ветеран
Лицо от копоти и сажи вытирал
И заливал в себя сивуху из стакана.
«Эй, ты, сюда!» Удав Ушастому орал.
Ответа не было, лишь ветер горло драл,
И костерок горел у края котлована
Седьмая глава
А как там Толян? А вот так он
Он тоже знаток этих дел,
Он спец по внезапным атакам,
Он руки сложа не сидел.
Как только Удав за ушастым
Со свистом вдогонку рванул,
Толян бесшабашным гимнастом
С разбега в кусты сиганул.
Нет-нет, он не спятил, ребята,
Не надо так думать о нём,
Там велик надёжно припрятан
Заранее был под кустом!
Ну что? ход конём это круто!
Поди опровергни меня,
Что велик по ходу маршрута
Немного похож на коня!
Любого барана упрямей
И, кстати, нисколько не пьян,
На велике за «Жигулями»
Вдогонку помчался Толян.
Как будто бы кто-то ужалил
Его ни с того ни с сего,
Он только и жал на педали,
Не помня себя самого!
И в зеркало заднего вида,
Беспечен, и весел, и смел,
Водила, продажная гнида,
В носу ковыряя, смотрел
И цыкал губой на Толяна:
«Пора бы и честь уже знать!
За мной только сдуру и спьяну
На велике можно гонять!
Я вижу настрой твой и норов,
Мне спорить с тобой западло!
У великов нету моторов,
Ну, разве что руль и седло,
Звонок ещё, цепь, и тебе ли
Специфику эту не знать:
На скорость движения к цели
Не могут они повлиять!
И, если бесспорные факты
Твой ум не приемлет никак,
Выходит, что полный мк ты,
И велик твой полный мк!»
Вот так вот, глумясь над Толяном,
Со смеха срываясь на крик,
Он сам оказался болваном,
Свернув по ошибке в тупик.
И в чёрном плаще, словно коршун,
Толян, как на крыльях, летел,
Сто метров осталось, не больше,
Чтоб взять их уже на прицел!
Он мчался, дороги не видя,
И, стыд позабыв и испуг,
Красавица в модном прикиде
Возникла откуда-то вдруг.
Да, все мы гуляем в охотку,
Пока молодые, и вот
Нас прошлое наше за глотку
Без спроса однажды берёт!
Шарфом помахав для начала
И встав у него на пути,
Она, надрываясь кричала:
«Толян, дорогой, прокати!
Давненько же мы не видались,
Ты раньше внимательным был,
И все мои карты смешались,
Когда ты меня позабыл!
Опомнись, да я это, Люся!
И я в тебя твёрдой рукой
Возьму вот сейчас и вцеплюся,
Чтоб за город ехать с тобой!
Давай, дорогой, ну чего ты?
Там лес, тишина, благодать,
Мне сфоткать зайчишку охота
И ландыш красивый сорвать!
А можно чего и попроще
Придумать заранее, впрок
В сосновой какой-нибудь роще
Укромный найти уголок!
Всё классно, когда ты имеешь
Надёжный причал для двоих,
Ты точно, Толян, обалдеешь
От жарких объятий моих!
Затейница я, фантазёрка,
Мне жизнь без любви не мила!»
Такая вот скороговорка
Исполнена ею была.
И голос её уже сорван,
Она ещё руки притом,
Лишая Толяна манёвра,
Успела раскинуть крестом!
А он, как помешанный, мчался,
И ветер свистел, как дебил,
И шарф у неё трепыхался,
И дождь по асфальту долбил.
И крупные капли летели,
Кружили, как россыпи пуль,
Когда на последнем пределе
Толян выворачивал руль!
И редким прохожим от смеха
Живот закрутило узлом,
Когда он на скорости въехал
В бетонный бордюр колесом!
Представь, мой читатель, картину:
Ревя от обиды навзрыд,
Одна, под дождём, с хворостиной
Какая-то баба стоит!
Как врежешься сразу убьёшься,
Пусть даже ты ловок и смел,
И вряд ли уж тут увернёшься
От молний от огненных стрел!
И, самым жестоким манером,
Но всё ещё бодрый на вид,
В пространстве холодном и сером
Толян, кувыркаясь, летит!
И ливень, и градины с вишню,
Там всё воедино сплелось,
И вот он уже неподвижно
Лежит, словно раненый лось!
И, как мне потом очевидцы
Сквозь слёзы смогли доложить,
Какие-то злобные птицы
Успели над ним покружить.
И, наспех глотнув самогона,
Чтоб в теле прибавилось сил,
Какой-то придурок с балкона
Огрызком в него запустил!
«Не то, чтобы я находился
В таком уж глубоком хмелю,
Он после, потом объяснился,
А просто я шум не люблю».
И друг наш дышал еле-еле,
И смерть свою пряжу плела,
Но люди его пожалели,
И «Скорая» быстро пришла.
Ему аскорбинку в больничке
Давали три дня, и его
Мутило сперва с непривычки,
А дальше уже ничего.
Не только Толян, вся палата
Должна была дрянь эту жрать,
Ведь надо ж начальству куда-то
Запасы складские девать.
«Менты это сильные лоси!
В итоге сказали ему,
Гляди, у тебя всё срослося,
Наверно, смешно самому!
А как тут, скажи, не смеяться,
Там дождь клокотал: буль-буль-буль!
И ты всё же метров пятнадцать
Летел сквозь него через руль!
И брякнулся прямо на клумбу,
Башкой успевая крутить,
Большую гранитную тумбу
Успев по пути своротить!
В итоге довольно легко ты
Отделаться смог. Молодец.
Так вот и иди на работу,
Поймай уже всех наконец!»
Ну что ж, он на службу вернулся,
Удав ему рюмку налил:
«Я тоже, как ты, лоханулся,
Мишень из-под рук упустил!
Тут прямо уже поневоле
На месте сгоришь от стыда!
Такая судьба наша, что ли?
И как нам теперь, и куда?»
Мы с Витькой зашли к ним утешить,
Хоть как-то ребят подбодрить.
Толян был заросший, как леший,
Постричь бы его и побрить!
Побрили, опять стал красивый,
Пиджак застегнул на груди
Не мерин какой-нибудь сивый,
Хоть снова по бабам иди!
Мы дружно над ним хохотали,
По-доброму, надо сказать,
Стаканы уже грохотали,
Что мы поспешили достать.
Подтянутый, трезвый, толковый,
На сходку стихийную к нам
Володька пришёл, участковый,
На шум этот, грохот и гам.
«Хорош, он сказал нам, базарить!
Покуда у нас, дурачин,
Хоть как-то мозги наши варят,
Печалиться нету причин!»
Едва ли я парня душевней
По жизни встречал на пути.
Солёных грибов из деревни
Сумел он для нас привезти.
«Отличная закусь, ребята,
Сказал он, а есть, чем запить?»
«Володь, ты чего? Для тебя-то
Ну как оно может не быть?»
И Вовка открыл свои банки,
Закуска что надо, он прав,
Какие-то сушки, баранки
Достал из заначки Удав.
Я чувство опоры и локтя,
Как яркую вспышку во мгле,
Душой ощутил. Бутылёк-то
Стоял, вон, уже на столе!
Сергуня, товарищ Толяна,
Которому скоро в запас,
Налил, чего надо, в стаканы:
«За встречу, ребята! За вас!»
Толян обозначил проблему:
«Мы в чёрной своей полосе
Застряли. И что же, вообще мы
Теперь невезучие все?
Да, было мне грустно и тяжко,
Меня там, на месте, без сил,
Едва не хватила кондрашка,
Когда я педали крутил!
Я стойко держал перегрузку
В той гонке, и вот вам привет!
Какая-то Люська-Маруська
Возникла, и всё наших нет!
Расклад исключительно дивный
Представился мне: может быть,
Какой-нибудь гад негативный
Решил мне свинью подложить?
Я имя-то даже не помню,
Какая такая она,
Мадам, что махала платком мне,
Любовью и страстью полна!»
«На баб наезжать нету толка,
Володька сказал, ты не прав,
Они существуют не только