Аннабель Ли
Это было давно, много весен назад,
В королевстве у края земли.
Там прохладное море и алый закат,
Там жила моя Аннабель Ли.
И она наслаждалась лишь мыслью одной,
Чтоб любить и любимой быть мной.
Я и Аннабель были детьми
В королевстве у края земли,
Но любили с недетскою силою мы
Я и нежная Аннабель Ли.
Там крылатые ангелы с синих небес
Нас от взоров чужих берегли.
Был внезапен конец у невинных утех
В королевстве у края земли:
С моря ветер подул, и предательский снег
Усыпил мою Аннабель Ли.
Ее дядюшки прочь на руках унесли,
Чтобы спрятать в холодной дали.
Так я был разлучен с той, в чей смех был влюблен,
В королевстве у края земли.
Даже ангелам столько познать не дано,
Сколько знали о счастье мы с Ли.
Много весен назад, очень-очень давно
В королевстве у края земли,
Там, где с моря завистливый ветер подул
И убил мою Аннабель Ли.
Только наша любовь ярче солнца была
И взрослей, и мудрее, чем мы.
И она наши души на крыльях несла
Из зловещей, безжалостной тьмы.
И ни Бог, и ни дьявол не разъединит
То, что вечный скрывает гранит
Мне луна навевала тоскливые сны
О потерянной Аннабель Ли.
Как глаза ее, звезды сияли, грустны.
О, прекрасная Аннабель Ли!
На холодной земле, там, где милая спит,
Я лежал между каменных плит.
Пусть же будут всегда наши вместе тела
В королевстве, где море шумит.
Из французской поэзии
Жак Превер
Прогулка Пикассо
На очень круглой тарелке из настоящего фарфора
обнаженное яблоко
позирует художнику-реалисту который
тщетно пытается изобразить
яблоко таким каково оно есть
но
яблоко не дается
оно не хочет быть
яблоком
у него свое Я
и свои секреты в мешке с яблоками
и вот оно переваливается на бок
на вполне реальной тарелке
и мягко
тайком от себя самого
крадется на задних лапках
по краю газовой горелки
в которую превратился герцог Гиз
который от злости тут же скис
увидев что кто-то без разрешения пишет его портрет
и яблоко подмигивает «Привет!»
и превращается в переряженный прекрасный плод
и вот
художник-реалист наконец сознает
что все превращения яблока его враги
а он обездоленный нищий
ничтожный бродяга лишь жертва какой-то приятной
ассоциации; благодарный и ужасно напуганный
благотворительностью
щедростью и неожиданностью
и несчастный художник-реалист
вдруг становится пессимистом
становится пессимистом и жалким рабом
безумной толпы ассоциаций
а яблоко катится и вспоминает яблоню
земной рай и Еву и еще впрочем Адама
лейку шпалеру Пармантье и лестницу
и Канаду и Геспериды и Нормандию и Ренет
и Апи
и лапту и крученую подачу и змия
и забитый в ворота мяч
и первородный грех
и детство искусства
и Швейцарию с Вильгельмом Теллем
и даже Исаака Ньютона
и множество его премий полученных на Выставке
всемирного
тяготения
и обалдевший художник не помнит больше о своей
модели
он спит
а тем временем Пикассо
проходивший мимо как он везде проходит
у себя дома
как у себя дома
видит яблоко тарелку и спящего художника
что за идея рисовать яблоко
думает Пикассо
и Пикассо съедает яблоко
и яблоко ему говорит «Мерси!»
и Пикассо разбивает тарелку
и улыбаясь удаляется
тогда художник вскакивает
как от зубной боли
и попадает в общество своей незавершенной картины
и поскользнувшись на осколках разбитой посуды
жадно пересчитывает ужасающие обломки реальности
Из китайской поэзии
Лао Цзы
От существования к сущности
Лучший правитель тот,
о котором людям известно
лишь то, что он существует.
Очевидно, эти строки древнекитайского философа Лао Цзы (разумеется, за исключением слова «правитель») вполне приложимы к нему самому. О нем действительно известно только то, что он существовал. Но и в этом мы не уверены. Его биография это не более чем легенды. В частности, они рассказывают о том, что философ родился старцем, словно специально оказывая услугу Карлу Густаву Юнгу с его теорией архетипов Старого Мудреца и Младенца. Само имя Лао Цзы означает «старый мальчик».
Дао Де Цзин философская книга о некоей Сущности, которая стоит за бесчисленными вещами материального мира. Быть может Дао наиболее абстрактная категория прафилософии.
Пересказывая современным слогом («в забавном русском слоге», как некогда писал Державин) древнюю и мудрую книгу, не могу не признаться, что перед вами не перевод, а переложение.
Источниками для него явились несколько переводов книги на английский язык (помимо наиболее известного комментированного издания текстов Лао Цзы под редакцией Чен Ку-янга и перевода Джи-фу Фенга и Джейн Инглиш, мною в значительной степени использован замечательный перевод Стефана Митчела), а также академический русский перевод Ян Хин-шуна. При подобном подходе, очевидно, бессмысленно говорить о буквализме и научности предлагаемого читателю текста. И вместе с тем мне не хотелось бы, чтобы переложение воспринималось как вольная импровизация. Более того, некоторые наиболее явные отступления от «канонического» текста представляют собой попытку реконструкции, об оправданности которой судить не мне. Главное, чего хотелось мне достичь, это «перевести» Книгу Пути из раздела «философская проза» в раздел «философская поэзия». Многие авторы отмечают поэтичность текста Лао Цзы, а на Западе существует устойчивая традиция перевода Книги Пути ритмизованной прозой либо верлибром. Это вполне оправдано, ибо китайский подлинник также имеет ритмическую организацию.
И последнее.
В разное время Книга Пути (как и любая книга подобного рода) воспринимается по-разному. Стоит ли удивляться тому, что когда наша слишком бурная деятельность лишь подтвердила ограниченность наших возможностей, когда каждый рывок все туже затягивает петлю, образ старика на буйволе со свитком в руках все чаще возникает перед нами? Мы сыты действиями, не попробовать ли действовать недеянием и учить молчанием?
Будь осторожен в словах
с ними могут согласиться.
Будь осторожен в поступках
им могут последовать.
Борис Херсонский
Из «Книги Пути»
(Дао Дэ Цзин)
18
Когда великое Дао
было забыто,
появились «добродетели»
и «милосердие».
Когда исчезла
природная мудрость тела,
появились «рассудительность»
и «образованность».
Когда родичи
перессорились вчистую,
появились «сыновняя почтительность»
и «родительская опека».
Когда государство
впало в хаос,
родился «патриотизм».
33
Знание других
не более чем знание,
знание самого себя мудрость.
Господство над другими
не более чем господство.
Господство над собой
истинное могущество.
Богат лишь тот, кто знает,
что имеет достаточно.
Если ты станешь в центре,
и примешь смерть в свое сердце,
значит ты устоял.
44
Слава или целостность
что важнее?
Деньги или счастье
что ты ценишь более?
Успех или провал,
что более разрушительно?
Ищущий удовлетворения вовне
никогда не достигнет цели.
Если счастье зависит от денег,
не будешь счастлив сам по себе.
Будь доволен тем, что имеешь,
радуйся естественному
ходу событий,
в миг, когда поймешь,
что ни в чем не нуждаешься,
мир будет твоим.
67
Кто-то считает мое
учение бессмысленным.
Кто-то считает его
возвышенным, но непригодным.
Но для тех, кто смотрит
вглубь самого себя,
абсурд преисполнен смысла.
Они знают, что возвышенное
имеет корни в глубинах.
Я учу только трем вещам:
простоте, терпению и пониманию.
Эти три вещи
истинное сокровище.
Простота в мыслях и действиях
возвращает к истокам вещей.
Терпенье с друзьями и недругами
возвращает к начальной гармонии.
Понимая себя, примиряешься с миром.
Из английской поэзии
Джон Донн
Из «Священных сонетов»
«Ты мой Творец. Твой труд ли пропадет?..»
Ты мой Творец. Твой труд ли пропадет?
Исправь меня, избавь кончины зряшной.
Я в смерть лечу и смерть ко мне течет,
И все удачи, будто день вчерашний.
Не смею я поднять потухших глаз,
Отчаянье и страх снимают взятки,
Как вспышка малая мелькнет последний час,
И в вечный ад я ринусь без оглядки.
Но вот Твое искусство надо мной,
Когда к Тебе я поднимаюсь взором,
Мой старый грех, соблазн извечный мой
Горит во мне спасительным укором.
И я лечу над бездной бытия,
И эти крылья благодать Твоя.