«Was soll der Scheiss !? Ну какого черта ты поперся?», Лангера трясли за плечи. Ирбис, скорее озабоченный, чем разозленный, рванул Лангера за руку:
«Тут смотреть уже нечего. Надо сматываться.» Лангер оглянулся около машины появились двое из людей Ирбиса с двух сторон. Они обшарили глазами все, что было внутри, один из них поднял большой палец кверху.
«Вторую машину проморгали», досада слышалась в голосе Ирбиса :
«уходим»
Люди построились в маленькую походную колонну, Лангера поставили вторым, сунув ему в руку автомат.
«Нами, все осмотрел?»
Высокий, с синевато-черным лицом, сверкнул зубами. «Вперед!», и Лангерь качнулся за побежавшей спиной в песочного цвета комбинезоне.
Лангер споткнулся, его поддержали неизвестно откуда взявшиеся руки. Жарко налитого воздуха не хватало для дыхания
Он не мог потом сказать, сколько им пришлось бежать. Один раз сели отдышаться. Лангеру протянули флягу, на него смотрели, раздвигая улыбки, разноцветные лица красное, темные, иссиня-черные, белое Ирбис не садился, он стоял, внимательно глядя на Лангера и, когда тот встречался с ним взглядом, насмешливо щурил глаза. Все снова поднялись на ноги и беглым шагом углубились в редкую саванну. Лангеру оставалось идти с ними, не спрашивая, сколько и куда идти..,
Палатка песочного цвета, такого же, что на людях, шедших с Лангером, была укрыта под огромным камнем, край которого обвило корнями дерево с красной гладкой корой. Под его листвой пришедших встретило еще двое, с белыми лицами. Один из них что-то сказал Ирбису. Он, заметив, что Лангер прислушивался, усмехнулся. Все стали устраиваться под тенью дерева. Лангера отозвали в сторону.
«У нас коллектив сборный, эти парни, что нас встретили, русские. А вообще полный интернационал», Ирбис наклонил голову, снова рассматривая, как впервые, Лангера.
«Мне почти ничего непонятно, но мне другого делать не остается.», Лангер постарался подыграть в насмешливости своему собеседнику. Он кивнул : «Du begreifst recht Правильно понимаешь.»
Остальные устроились, двое возились с машиной. Развели примус, на котором стоял котелок. Люди без суеты перебирали рюкзаки. Видно было, что они подобным делом занимались не в первый раз.
«Дожидаемся темноты» опять голос с эльзасским ацентом Лангер повернулся
«Нас должны подобрать в сотне километров отсюда. А дальше по обстановке». Снова насмешливый взглд. Лангеру очень хотелось спросить, откуда его собеседник, зная, что сам никогда первым не спросит.
По какому-то неведомому ему, Лангеру, замыслу были присланы эти молчаливые странные люди. Он также понимал свою роль «приводного маяка», о чем ему не говорили, но к выполнению которой его исключительно и готовили.
Началось с перехода до Фарерских островов на «Nordperd». Впрочем, все начиналось еще раньше, со службы в Kampfschwimmerkompanie 11 в Кюлюнсгборме. Лангер служил уже третий год обер-лейтенантом. Его судьба решилась апрельским утром, когда был запланирован выход в море с тренировкой высадки на берег без буксировщиков.
Позвонил телефон на столе дежурного. И через час, сдав снаряжение, Лангер ехал в закрытой машине
Задание ему предложили вначале обдумать, но он, не имея никакого представления о том деле, что ему предстояло исполнить, согласился сразу же и подписал все, что нужно, не читая.
Лангеру пришлось забыть все свои специфические навыки высаживаться, стрелять, плавать, прыгать с парашютом, вести ближний бой. К счастью, все это умение оказалось настолько крепко вбитым в него, что он благодарил судьбу и свое упорство, когда осваивал то, что, как казалось, станет его профессией до конца жизни Или конца того государства, которому он дал присягу.
Лангеру не говорили, каким образом он окажется в месте назначения ему сообщили только конечный пункт: Виндхук в Намибии. И адрес его дяди
Только после многих лет Лангер осознал, насколько цепкими были невидимые сети, захватывавшие множество разнообразных людей по всему миру, заставляя их выполнять навязанную им волю.
«Нордперд» невозмутимо рассекал море под низко пролетавшими «Фантомами», «Скаггенами». Он бешенно раскачивался, почти касаясь бортами воды, на кильватерной волне проходившего вплотную британского крейсера, но не сбивался курса. И после трех дней хода по океанским волнам, трепавшим изящный корпус с удлиненным баком, «Нордперд» бросил в вечернем тумане якорь в виду скал Фарер, встававших в дымке из океана гигантскими вертикальными стенами. Лангера в водолазном костюме переправили на борт подводной лодки, легшей на грунт Фарерской банки.
Лангеру не говорили, каким образом он окажется в месте назначения ему сообщили только конечный пункт: Виндхук в Намибии. И адрес его дяди
Только после многих лет Лангер осознал, насколько цепкими были невидимые сети, захватывавшие множество разнообразных людей по всему миру, заставляя их выполнять навязанную им волю.
«Нордперд» невозмутимо рассекал море под низко пролетавшими «Фантомами», «Скаггенами». Он бешенно раскачивался, почти касаясь бортами воды, на кильватерной волне проходившего вплотную британского крейсера, но не сбивался курса. И после трех дней хода по океанским волнам, трепавшим изящный корпус с удлиненным баком, «Нордперд» бросил в вечернем тумане якорь в виду скал Фарер, встававших в дымке из океана гигантскими вертикальными стенами. Лангера в водолазном костюме переправили на борт подводной лодки, легшей на грунт Фарерской банки.
Все время перехода до Карибского моря Лангер практически просидел в кубрике. С ним общался лишь человек, говоривший на немецком, как родном. А дальше после двух дней в Доминиканской республике его, так и не увидевшего ничего, кроме комнаты в отеле, посадили в этот раз на гидрографическое русское судно, и снова пришлось болтаться больше недели в каюте Чтобы душной тропической ночью пересадить его во всплывшую у борта судна другую подводную лодку. В конце концов он снова облачился в привычный водолазный костюм, в котором вышел на пустынный пляж в бухте Людерица. Лангера там уже ждали
От него ускользал смысл таких сложных манипуляций по переброске его в Виндхук. Лангер стал постепенно приходить к выводу, что своим спасением он был обязан себе самому и людям, нарушавшим правила тайной войны.
Африканская ночь упала сразу, закрыв на мгновения непроницаемым пологом мир. Разгорелись звезды так, что стало все ярко различимо на синеватой в небесном свете земле. Тусклый блеск Южный креста давил безысходностью Саванна ожила звуками, далеко разносившимися в душном ночном воздухе.
Самолет высился в ночи громадой, отбрасывая горбатую лунную тень. По упавшей аппарели въехала машина, за ней, глухо стуча ботинками, зашли люди. Ирбис крикнул :
«Все!»
После бесконечного, казалось, времени крякнула с треском, натолкнувшись на края выходного проема, аппарель.
«Надеть парашюты!»,
Лангер понял, что скомандовали по-русски. Все устроились вдоль борта. Самолет гудел, вздрагивая. Закрепленная в проходе машина раскачивалась, тонко скрипели рессоры. Загрохотало вокруг и сверху, дернуло. Пол под Лангером подскакивал мелкими толчками. И вдруг тяжесть прошла через подошвы и нагнула плечи Так продолжалось бесконечно долго.
В иллюминаторы блеснул голубой свет, Лангер приподнялся, Ирбис устало сказал :
«Оторвались Теперь только добраться осталось»
Люди, пришедшие с Лангером, сидели, невидяще глядя перед собой, кто-то спал, опершись головой об автомат, положенный на колени. Лангера охватывал убаюкивавший ровный гул
«Луи, не тяните же, говорите, какой сюприз у Вас для меня», Ангелика взяла Фюрне под руку. «Если вкратце я решил наудачу послать фото, что мы разыскали вчера, во Франкфурт. И комиссар Йеннингер ответил, что человек, очень похожий на того, кто на фото, там в пятницу был»
«Похоже, что Норберту, как самому опытному, дали и самое безнадежное дело.»,
невесело проговорила Ангелика, задержавшись перед дверью. Фюрне пропустил Ангелику вперед.
«Вы знаете его?»
«Луи, я знаю почти всех, кто старше пятидесяти, в полиции. Если не лично, то по делам, которые нам довелось расследовать. А их было столько, что Вы себе и представить не можете. Хотя столько, сколько в нынешнее время навалилось, не было Нелегко вам всем будет, и это только начало», ответила Ангелика, усаживаясь за стол. Фюрне уже раскладывал перед ней документы :
«Мой запросА тут неофициальный ответ из Полицей-Презииума Франкфурта.»
«Комиссар не спрашивал, почему мы интересуемся этим человеком?»
«Он спросил только, имеет ли он отношение к его делу?»
«Луи, тут надо быть очень осторожными. Ведь если мы скажем, что мы кого-то подозреваем, то, во-первых, с нас потребуют хоть какое-то основания для проведения проверки. С ними у нас, мягко говоря, очень плохо. А, во-вторых, каждый официальный ответ придется прикладывать ко всем бумагам дела. Соответственно, это даст возможность тем, кто нас контролирует, упрекнуть, или даже обвинить, в выборе ложного направления расследования. К счастью, коллега Йеннингер сам все это прекрасно понимает, и нам повезло, что у нас такая поддержка.»