Господин Гернер, позвал его Филипп, вы к Илоне Фетч? Она в четвёртой палате. Подождите немного, там сейчас её мать.
Бруно подошёл к полицейскому и присел напротив него.
Как дела на ферме?
Я продаю её. До декабря надо скот продать или сдать на мясокомбинат.
А что, новые хозяева не собираются дальше фермой заниматься?
Нет. Они планируют в этом месте что-то строить. Снесут дом и все строения.
А вы что будете делать?
Покупаю квартиру в городе. Меня берут на работу в ветеринарную службу района. С первого января следующего года начну у них работать. У меня же ветеринарное образование.
Из палаты вышла женщина и спешно пошла к выходу из отделения.
Мать Илоны ушла, можете идти к ней.
Филип встал и тоже пошёл к выходу клиники.
Наступило время обеда. Можно было где-нибудь в городе перекусить, но почему-то с того времени, как Филипп оставил Свету в квартире родителей, его не отпускала мысль о ней. Снова и снова она возникала перед его глазами и от этого становилось приятно. Девушка ему нравилась. И думая о ней, он решил поехать на обед к родителям.
Мать встретила его у дверей. Она радостно сказала:
Ты как раз к обеду.
Как там девушка? кивнув в сторону комнаты, спросил Филипп.
Не выходит. Я заглядывала, она лежит на кровати и дремлет. Наверное, последствия травмы. Зайди, поговори с ней, ей нужно сейчас чьё-то участие. А я пока приготовлю на стол.
Филипп постучался в дверь и когда услышал «Да», вошёл в комнату. Девушка сидела на койке и ожидающе смотрела на стоявшего в дверях Филиппа.
Здравствуйте, сказала она, когда Филипп вошёл в комнату.
Света, мы уже здоровались с вами. Я же вас привёз сюда утром.
Да? А я забыла. Вы работаете в полиции?
Я инспектор полиции. Света, давайте перейдём на «ты».
Давайте.
Они всё время разговаривали на немецком языке. Но Филипп предложил:
Если хочешь, можно говорить по-русски. Я понимаю и могу говорить на этом языке. Мои родители из того же города, откуда ты приехала в Германию.
Да? А какой это город?
Чувствовалось, что она пыталась что-то вспомнить и ничего у неё не получалось. Филипп назвал ей город и добавил:
Мы выехали в Германию, когда мне было десять лет.
Да, опять односложно проговорила Света.
Постучалась мать, и, открыв дверь, позвала к столу. Когда вышли из комнаты, столкнулись с только что пришедшим отцом. Он обнял Филиппа и, протянув Свете руку для знакомства, представился:
Александр Филиппович, я папа Филиппа. Можешь меня дядей Сашей называть.
Отец скинул куртку, и они все вместе устроились за столом в кухне. От гуляша и толчёной картошки шёл вызывающий аппетит вкусный запах. Сначала ели все молча, но насытившись, стали перебрасываться короткими репликами. Отец рассказал, что делал сегодня на даче, мать поведала о телефонных звонках дочери и знакомых. Филипп задал только пару несущественных вопросов. Света же настороженно слушала, не вмешиваясь в разговоры. Она, похоже, стеснялась и не знала, как себя вести. Отец, пытаясь привлечь её к разговору начал задавать вопросы, но Света терялась, не находя ответов.
Папа, Света почти ничего не помнит из своей прежней жизни, объяснил ситуацию Филипп и добавил: но это должно скоро пройти. Так сказал врач.
Света вдруг повернулась к Филиппу, сидевшему справа от неё, и спросила:
Вы говорили, что родом из моего города. Расскажите мне о нём. Расскажите мне о моей жизни.
С одной стороны Филипп обрадовался тому, что она запомнила его слова о городе, а с другой стороны, как можно рассказать человеку о той жизни, которую сам не проживал.
Света, мы договорились говорить «ты» друг другу, подчеркнул он сначала и потом добавил: О твоей жизни я ничего не могу рассказать, но я город ещё помню, и могу рассказать о школе, где учился до четвёртого класса, о его улицах, где гулял с друзьями. Мама с папой тоже могут тебе кое-что напомнить. После еды пойдём в твою комнату, и я постараюсь тебе что-нибудь рассказать. Правда, мне надо к двум быть на службе, но минут двадцать у меня ещё есть.
Он и Света встали из-за стола, и ушли в занимаемую ею комнату. Её сумка всё ещё была закрыта и, видимо, она ничего из неё не извлекала. Возможно, не рассчитывала в этой квартире долго оставаться. Филипп сомневался в этом. Но на самом деле он и сам не знал, как долго придётся девушке жить в квартире его матери. Даже пробежала мысль, не лучше ли было бы отправить её домой, к её матери. Дома и стены помогли бы восстановить память. Филипп решил при визите к психологу обсудить с ним этот вариант.
Света снова устроилась на койке. Она сложила две подушки вместе и устроилась на них полулёжа, поджав под себя коленки.
Расскажи Филипп о моей жизни там, в России, повторила она свою просьбу, высказанную за столом, как будто и не слышала тогда его ответ.
Твой город находится в ста километрах от крупного областного цента, начал рассказывать Филипп. Я помню мою улицу и школу. Хорошо помню центр города. Там стоял памятник Ленину и туда мы ходили в горсовет выписываться. Когда мы получили разрешение на выезд, я в школу не ходил, и мама брала меня с собой. В городе было две школы. Одна была недалеко от центра, а другая новая, была построена в микрорайоне. Я как-то был там с папой. В какой школе ты училась, не знаю, но судя по твоему адресу в паспорте, ты должна была учиться в старой школе.
Филипп был не больно-то хороший рассказчик. Но постарался как можно детальней описать городскую площадь, школу, запомнившийся небольшой сквер. И странно, чем дальше он углублялся в прошлое, тем чётче всплывали забытые детали города. Вспомнились гипсовые статуи в парке: одна пионерка со вскинутой рукой и другая скульптура пионера с веслом. Он не мог знать, что это были заштампованные атрибуты парков периферийных городов. Вспомнился ванильный вкус мороженного, которое продавалось на углу площади в киоске возле универмага. Света всё время слушала, не перебивая и безотрывно глядя на него. Потом вдруг Филипп заметил, как она пару раз смежила веки и, наконец, ровно задышала, провалившись в сон. Филипп встал, осторожно вышел из комнаты и, махнув выглянувшей из кухни матери, покинул квартиру.
Этот день и следующий Филипп с головой окунулся в работу. Кроме шефа полиции у него был ещё непосредственный начальник шеф отдела по борьбе с преступностью. Работы накопилось достаточно, особенно бумажной. Хоть и старался Филипп все бумаги своевременно оформлять, но постепенно всё равно скапливались незавершённые дела. Шеф полиции при случайной встрече, узнав, что его подчинённый устроил больную студентку на постой к своим родителям, участливо спросил о её здоровье. Неподдельный интерес проявил и шеф отдела. Филипп наведывался к родителям при каждом удобном случае. И всегда он старался рассказать Свете что-нибудь о городе. Часто к разговору присоединялась мать или отец.
Настало утро, когда надо было везти Свету на приём к психологу. Филипп отпросился с работы, забрал из дома Свету и поехал в клинику. Врач был на месте и сразу приступил к её осмотру. Внешний осмотр и проверка давления и ритма сердца его вполне удовлетворили. Четверть часа он разговаривал с пациенткой, пытаясь угадать глубину её амнезии. После проверки больной он отправил её в коридор и пригласил к себе в кабинет Филиппа.
Господин полицейский, я вполне удовлетворён состоянием больной. Некоторые элементы памяти возвращаются. Но, на мой взгляд, процесс идёт всё ещё медленно.
Я поселил её к моим родителям, сказал Филипп. Мы много рассказываем ей о городе, в котором она родилась и до выезда на учёбу жила. Мы же тоже из тех мест.
Да вы что? удивился врач. Как хорошо, что вы рассказываете ей о городе. Но ещё было бы лучше, если бы она оказалась в знакомой среде. Её родители живут тоже ещё там?
Только мать. Отца у неё нет. Мы пытались связаться с нею через местную полицию, но пока не получилось.
Хорошо было бы, если мать её приехала бы сюда, а ещё лучше, отправить её в Россию к матери. Дома и стены помогли бы. Вот только отпускать её одну в такую дорогу рискованно. Потеряется.
А сопровождение за счёт больничной кассы нельзя организовать?
Никаких шансов. Она же застрахована от российского министерства образования. Они, конечно, рассчитаются с нами за лечение их гражданки, но пока деньги придут на счета больничной кассы, пройдёт два-три месяца. Также долго могут продлиться и переговоры с Минздравом России о сопровождении больного к месту жительства.
Да, тупик, посетовал Филипп.
А полиция не может командировать кого-нибудь в Россию для сопровождения пострадавшей в аварии?
Филипп с сомнением пожал плечами.
Знаете что, господин Рембах, я поговорю с шефом полиции. Может быть, у него будут какие-то соображения на этот счёт.
После визита к врачу Филипп решил отвезти девушку к её подруге. Он хотел увидеть, узнает ли Света свою сокурсницу. О том, что они родные сёстры он решил пока ни той, ни другой не говорить. Илона была ещё в больнице, но вещи её уже были собраны и стояли рядом с заправленной койкой. Увидев Свету, подружка радостно заулыбалась. Она подошла к ней и попыталась обнять её, но Света отчуждённо отстранилась. Она непонимающе смотрела на девушку, пытавшуюся её обнять, и затем перевела взгляд на Филиппа. Оставив попытку обнять подругу, Илона тоже вопросительно глянула на молодого полицейского.