Иван! крикнул Эфраим, пытаясь докричаться до поверженного великана. Он хотел просто стать такими же, как мы!
Иван смотрел в небо и, подняв руку, словно воображал что-то. Он улыбался и шептал, что рисует небо, зная, что конец близок.
Залпы из прибывшей артиллерии, ощетинившиеся пушки, заставили землю вздрогнуть, а Великана испустить громкий вопль и последний вздох.
Когда пыль развеялась, Эф увидел его, поверженного, с развороченной грудью и улыбкой, так и застывшей на лице.
Рассказ Эфраима выслушали в мэрии города и лишь разводили руками, оправдываясь, что спасали город от чудовища, не слушая доводы семнадцатилетнего мальчишки.
Новенький телепорт доставил Эфраима домой. История с великаном скоро забудется, после следующей процедуры удаления негативных воспоминаний, так мешающих жизни подростка. Она обязательна для всех, во избежание агрессии и юношеского максимализма, свойственных этому возрасту.
Эф не желал забывать, он хотел помнить великана такого огромного, что доставал макушкой до неба и мог даже рисовать на нём, раздвигая облака, как волшебник.
Только волшебники не умирают, во всяком случае, они не сражаются с вертолетами и артиллерией, они всегда успевают спастись.
Эф обнял подошедшего отца и вернул ему ключи от сломанного телепорта. Потом он расскажет эту необычную и грустную историю, или даже запишет, чтобы помнить, что мы в ответе за тех, кому дали обещание, тем, кто сделал всё, чтобы мы могли жить.
Смотритель маяка
Решетов погасил лампу и, прислушавшись, перекрестился. Снаружи бушевал шторм. Внутри башни было спокойно, ничто не могло проникнуть за стены неприступной крепости. Алексей расположился в небольшой комнатке второго яруса башни маяка и готовился ко сну.
Смотрителю недавно исполнилось сорок лет, и к своему сожалению он не обзавёлся семьей. В годы молодости Решетов служил в Советской армии. Береговые войска военно-морского флота стали для молодого лейтенанта новым этапом в жизни. Он был специалистом СПС (Секретная Потайная Связь), таких, как он называли «шаманами», и после развала Союза опыт военных шифровальщиков пригодился. Алексей побывал и в горячих точках, в Чечне, в Югославии, был ранен и рано ушёл на пенсию.
С женщинами у него всегда не ладилось. Мужчиной он был интересным, с копной каштановых волос и хорошо сложен. Вытянуть лишнее слово из него было всё равно, что пытать разведчика на допросе.
Дело было в его застенчивости, считал сам Решетов и ничего не мог с собой поделать. Он рано потерял отца. Воспитывали его мать и тётка
женщины строгих порядков. Словно курицы наседки они кудахтали над парнем, как над цыплёнком. Не позволяли вольностей свойственных мальчику в юные годы. Армия открыла двери к свободе, но и там Алексей не нашёл своего призвания.
Возможно, поэтому он и решился на добровольное заточение, когда ушёл на пенсию. Направил резюме в норвежскую компанию, где открылась вакансия смотрителя маяка.
В конце девяностых годов, Решетов заключил контракт. У него имелся необходимый опыт, пусть и на постсоветском пространстве. Вдали от дома и Родины маяк стал неким убежищем от личных проблем. Остров Блекрок, название которого переводилось, как Чёрная Скала стоял на пересечении торговых путей, его-то и островом назвать было сложно.
Маяк возвышался на скалистой гряде, издали она напоминала кусок скалы, упавший с неба. Впервые, когда Алексей увидел остров, он показался ему окаменевшей звездой, вонзившейся острыми гранями в холодную колыбель океана.
За последний месяц солёные воды Атлантики стали похожи на стаю взбесившихся псов. Волны поднимались высоко, с грохотом ударялись о берег, заливая пеной скалы и подножье маяка. Строение высотой около сорока метров оказалось стойким к сильным штормам, и было построено на совесть. Маяк возвышался примерно на восемьдесят метров, над уровнем моря, если учитывать скалистую гряду основания башни.
Выложенный из камня, имеющий три яруса и винтовую металлическую лестницу, уходившую до верхней площадки, маяк был настоящим памятником упорству строителей. На самом верху здания гигантский фонарь в стеклянном яйце из толстых линз и зеркал, свет от него был виден на расстоянии более тридцати миль вокруг. Фонарь вращался, освещая ярким лучом ночь, предупреждая мореплавателей о рифах, оскалившихся под толщей воды на северо-западной стороне от острова.
Решетов прибыл в это пустынное, пропитанное запахом свободы и одиночества место, чтобы остаться наедине с собой и наконец-то закончить книгу.
Никто из руководства и не догадывался, что смотритель пишет роман, и что он вообще создан для подобной работы. Человеком он был скромным и немногословным и не распространялся о своём увлечении. Писать он начал в юности, сначала это были небольшие зарисовки и эссе. Кровавые зрелища на войне оставляли в душе тёмный осадок безысходности. Алексей в то время начал вести дневник, понимая, что перекладывая мысли на бумагу, очищает их от гнетущих видений и чувства вины.
Когда несколько месяцев назад он решился заключить контракт на три года, то преследовал две цели с одной стороны Решетову требовалось уединение, чтобы работать над книгой, с другой светило повышение по службе и возможность получения гражданства. Предыдущий смотритель, скоропостижно скончался, и не оставил выбора компании. На Блекрок часто происходили странные смерти, и гибель предыдущего смотрителя не стала первым несчастным случаем.
Руководство не особо распространялось, что работа на объекте требовала не просто знаний, усилий, не каждый человек готов провести в одиночестве полгода. Всего лишь раз в шесть месяцев к острову Блекрок приходил корабль с сотрудником компании, чтобы получить рапорт и пополнить припасы смотрителя. В последние годы возникали трудности шторма начинались, как раз в тот самый период, когда бот капитана Харрисона направлялся в сторону острова.
Многие называли капризную погоду чертовщиной, как и внезапную гибель последних смотрителей. Работники компании неохотно говорили на эту тему. Слухи расползались по побережью, и местные жители никогда не соглашались на работу на острове Блекрок. Маяк в этом месте североатлантического пароходства имел важное значение, смотрителя из другого региона найти было несложно компания платила достойно и вовремя.
«Здесь что-то происходит», размышлял Решетов. Мысли начали стучаться в двери его сознания после одиннадцати месяцев проведённых на острове.
Поначалу смотритель списывал свои наблюдения на разыгравшуюся фантазию и одиночество, которое в этом месте могло сыграть с ним злую шутку. Но чем больше он анализировал происходящее, тем ярче представлял, что на острове кроме него кто-то есть ещё.
Решетов знал, что всё сверхъестественное имело под собой почву, а так же объяснение. Он не хотел поддаваться силам, которые решили напугать его. И просто запирал металлическую дверь и чувствовал себя в относительной безопасности.
Правда то, что хотело проникнуть внутрь, всё-таки обнаружило брешь, ведь любое усилие вознаграждается.
В эту ночь буря разыгралась не на шутку. Решетов, отложив ручку, решил перечитать, что у него вышло. Новая глава отлично получилась, но смотритель, ощущая муки творчества, решил, что не время приступать к написанию следующей части и отложил текст на пару дней.
Он завёл будильник, допил остывший чай и погасил лампу. Всё повторялось изо дня в день, превращалось в рутину. Работал Решетов уже на автомате, и не жалел, что согласился на эту важную, но необычную работу. Незнающим покажется, что всё вокруг маяка пропитано некой романтикой, и смотритель важный человек, исполняющий свою миссию. Это сложная работа, тут необходим человек определённого склада характера.
Всего через несколько десятков лет на многих маяках не останется людей, вместо них работу смотрителя будут исполнять компьютеры. Шёл 1999 год, и на острове кроме Алексея Решетова никого не было.
Что же беспокоило его? В общем, ничего. Шторм стучался в стены, не имея возможности разрушить их, а в солнечную погоду с башни открывался прекрасный вид. Решетов брал бинокль и любил всматриваться вдаль. Не потому, что ждал бот Харрисона или другой какой-нибудь корабль. Ему нравилось наблюдать, как облака складывались в пышные кучи на горизонте, похожие, то на взбитые сливки, то на причудливые замки или корабли. Он смотрел на синий океан, в надежде заметить стаю касаток или голубых китов.
Иногда он спускался вниз, ступая по холодным камням, где весной, сквозь камни пробивалась скудная растительность. В основном на поверхности коричневого скальника можно было разглядеть лишайники, а в солнечную погоду появлялись ящерицы, или мелкие грызуны. Решетов не мог представить, чем они питались на этой пустынной скале и каждый раз поражался, насколько упорна жизнь, в подобных местах, как остров Блекрок.