Двадцать девятая ось была дальней от въездных ворот. Можно было рискнуть покрышками и проехать к ней на машине, но для этого нужно было пойти, разбудить охранников, заставить кого-то из них выйти на улицу и открыть ворота. И в этом было несколько неприятных моментов:
Во-первых, это требовало времени.
Во-вторых, охранники могли оказаться в неадеквате иными словами, пьяны.
В третьих, они, в связи с аварией, могли получить прямые инструкции от заказчика до восьми утра никого на объект не пускать.
В четвёртых, будучи нетрезвыми, охранники могли выполнить любые инструкции буквально например, стрелять без предупреждения. Но это, чисто гипотетически. Марк знал, что охрана этого объекта не имела огнестрельного оружия.
В любом случае, решил он, на объект лучше попасть без привлечения охраны будет намного быстрей. А если охрана вдруг активизируется ничего страшного всегда можно договориться. Марк прекрасно знал всех охранников, а они неплохо знали его. Они напрямую ему не подчинялись, но считаться с ним были обязаны всё равно. В самом плохом варианте, рассуждал Марк, даже если договориться с охраной не удастся никаких проблем не возникнет всё можно будет легко решить на более высоком уровне, позвонив моему или их начальству.
Он вышел из машины, поставил её на сигнализацию и подошёл к воротам. Чуть раздвинул створки, протиснулся между ними и попал на объект. Пройдя чуть вперёд, поравнялся с будкой охраны. Её окна были тускло освещены, но никакого движения за окнами не наблюдалось.
Марк постоял немного перед дверью, понял, что охрана, скорее всего и правда, спит, решил никого не будить, и просто отправился дальше. Учитывая, что никто его вдогонку не окликнул, скорее всего, он оказался прав.
Нормальная у них работа, усмехнувшись, подумал Марк. Охрана спит, деньги идут. Входи, кто хочешь, воруй материалы, рушь конструкции, ломай грузоподъёмную технику, хоть взрывчатку закладывай, подставляя меня.
Хотя всё это вряд ли, поменял мнение Марк. Для вывоза материалов нужно, как минимум, загнать машину, а такое охрана наверняка заметит. А всё остальное ещё менее вероятно. Сильные мира сего те из них, кому принадлежали бизнес центры, очередной из которых он здесь строил, давно решали свои проблемы иначе. Им не требовалось ничего друг у друга (или у кого-то ещё) ни рушить, ни взрывать. Они, найдя вескую причину, а иногда даже и без неё, забирали всё просто так!
Пройдя вперёд, Марк оказался у строительных вагончиков, последним в ряду которых, была его прорабская.
Он подошёл к ней, открыл дверь, вошёл, подключил электрическую печку.
Пусть прогреется пока, решил он. Когда разберусь, что случилось, вернусь сюда, и здесь будет уже тепло.
Выйдя из прорабской, за пару минут Марк преодолел сто семьдесят четыре метра (двадцать девять осей по шесть метров каждая) и в 300 оказался на месте катастрофы. Но рассмотреть, что там случилось, он не успел. В тот же самый момент Марк услышал за своей спиной: «Стой, стрелять буду!».
Проснулась охрана, подумал он.
Поздно стрелять, я уже здесь! ответил он и оглянулся.
В руках у охранника было помповое ружье, направленное Марку в голову.
Спокойно Васёк, добавил он, узнав охранника. Своих не узнаёшь! Мог бы и по машине заметить, что это я!
Извините, Марк, ответил охранник, опуская ружьё. Не сразу вас узнал! Виктор Степанович предупредил, посторонних не пускать, советовал стрелять без предупреждения.
А откуда ружьё? Насколько я знаю, на объекте раньше оружия не было.
Это ружьё было всегда, просто не пользовались раньше, держали в оружейном ящике в будке, но в связи с новыми обстоятельствами решили достать.
Это лишнее, Вася! Произошло ЧП и Виктора Степановича можно понять, но включи мозг. В кого стрелять? К чему это приведёт? К новым неприятностям? Тебе это надо?
В вас я бы и не стрельнул.
Не только в меня. Вообще ни в кого.
Да я понимаю, но приказ.
Забудь ты о приказе! В этом случае он не работает! Расслабься! Я уже здесь и только я отвечаю за всё, что здесь произошло!
И что мне теперь делать?
Повесь своё ружьё на плечо и отнеси его в свою будку. Или, если хочешь, можешь пока никуда его не нести и побыть здесь. Я сейчас осмотрюсь, попробую понять, что здесь случилось, а потом вместе пойдём обратно.
В вас я бы и не стрельнул.
Не только в меня. Вообще ни в кого.
Да я понимаю, но приказ.
Забудь ты о приказе! В этом случае он не работает! Расслабься! Я уже здесь и только я отвечаю за всё, что здесь произошло!
И что мне теперь делать?
Повесь своё ружьё на плечо и отнеси его в свою будку. Или, если хочешь, можешь пока никуда его не нести и побыть здесь. Я сейчас осмотрюсь, попробую понять, что здесь случилось, а потом вместе пойдём обратно.
Видимо второй вариант показался Василию более предпочтительным. Он поставил своё ружьё на предохранитель, повесил его, как и советовал Марк, на плечо и подошёл к нему.
Вот и отлично, а теперь не мешай, я быстро, добавил Марк, сделал шаг в сторону и наконец, огляделся.
С того места где он стоял видно было не всё. Редкие прожекторы, что стояли вдоль забора, давали тусклый, рассеянный свет и, казалось, только размазывали изображение, удлиняя и увеличивая и без того огромное количество теней.
Да, он видел то, о чём рассказывал по телефону Виктор Степанович, и в целом картина вроде бы совпадала, но Марка не покидало ощущение, что в этой картине всё немного не так, как он представлял.
Марк смотрел на искривлённые конструкции, видел два оторванных ригеля, лежащих, как и говорил начальник в пределах стройплощадки, видел колонну, рухнувшую на секцию забора, вырванную из ряда конструкций, вывернутую прямо со столбчатым фундаментом из уплотнённого песчаного грунта. Видел балку всё ещё крепящуюся одним концом, казалось, что на честном слове, к верхушке этой колонны, уходящую своим вторым концом куда-то за забор.
Всё выглядело и так и не так, как рассказывал начальник. Словно что-то витало в воздухе, Марк подсознательно это чувствовал, оно будто бы говорило ему, что всё не так просто, что самое главное ему ещё только предстоит узнать.
Марк видел и гусеничный кран причину случившегося, как определил его непосредственный начальник, Виктор Степанович.
В первый момент Марку показалось, что кран опрокинут набок. В этом случае сразу становилось понятно, почему его решетчатая стрела двенадцати с половиной метров длиной плюс гусёк пяти метров лежат на земле между колонн с двадцать девятой по двадцать шестую ось. Лежат в том же пролёте, где рухнула колонна, располагаясь под небольшим углом, и, как бы навстречу ей. Но подойдя ближе, Марк увидел, что это не совсем так. Сам кран опрокинут не был. Он, так же, как и в конце вчерашней смены, как помнил Марк, стоял вдоль двадцать девятой оси, но с одной разницей. Его правая гусеница ближняя к конструкциям, была ниже левой (провалилась сквозь грунтовое покрытие дороги больше, чем на метр).
Это говорило о многом.
Марк представил, как стоящий мёртвым, неподвижный кран в какой-то момент вдруг резко просел на один бок. Башня со стрелой, которая, судя по всему, не стояла на стопоре, стала поворачиваться в сторону конструкций, добавила нагрузки на правую гусеницу. Та просела ещё. Кран почти опрокинулся, но этого не случилось. Раньше сорвало крепления стрелы к основанию башни. Стрела рухнула, оборвала ригели два полностью, остальные частично ударила по колонне, вывернула её с корнем и бесформенной грудой осталась лежать там, где её и увидел Марк.
Холодок пробежал по его спине.
Вот оно, понял Марк. Именно это я и почувствовал. То, что почему-то не стал озвучивать по телефону начальник (зря обнадёжив), толком не понимая причину, по которой просел на один бок этот кран.
Рано я радовался, прошептал Марк. Похоже, мне и правда, конец. Я сам выставил для работы кран в этом месте, был уверен, что под временной дорогой ничего нет, но даже не взглянул на чертежи, не перепроверил расположение коммуникаций. А посмотреть стоило, раз не помню ни черта, думал он. Теперь я почти уверен, что там, где просела гусеница, проходит и, судя по всему, на незначительной глубине, ливневая канализация. Её-то кран и продавил своим весом.
Сука! мысленно закричал Марк, но постарался взять себя в руки с тем, что произошло здесь, требовалось разобраться до конца, а для этого была нужна ясная голова.
Он почти убедил себя, что падение стрелы крана и, как следствие, обрушение конструкций на его совести. Оставалось понять, к чему ещё привела его безответственность. Марк догадывался, что происходящее здесь подчиняется принципу домино, предполагал, что костяшек в этом ряду может оказаться намного больше двух. Рухнувший кран и перекорёженные конструкции, что были перед ним, могли быть лишь первой (очевидной) частью последствий его непрофессиональных действий.