То, что все в плену оказались только по одной стандартной версии, только «без сознания» это стало неоспоримым фактом, и судят войну, только те, кто верит, что все пленные герои. Сдавались и окруженному Паулюсу, и после девятого мая сдавались. Зачем? Какая там логика? Вот кого эти вопросы не интересуют, тот в войне и разбирается, тот её и комментирует, того мы любим слушать. Правда плохие люди из НКВД и СМЕРШа, утверждают, что пуля в спину от товарища на войне гораздо более частое явление, чем считают, те, кому война это просто, потому, что любая война и гражданская тоже. При том, что многие из тех, кто воевал, любили говорить, что на войне все просто, там враг, а рядом, друг. В любом коллективе идет гражданская холодная война, да и во многих семьях ведутся гражданские войны. Во многих семьях это не далеко, и редко, а гражданская война в чистом виде это в сотни раз сложнее. Два соседа поссорились, и такого натворили, что сами себе удивляются, как так угораздило столько наворотить, а тут гражданская война 5 лет друг друга резали, а почитать современных историков, о «чести вере, совести», так диву даешься, в какой пробирке их выращивали? Народ тогда поделился ещё до начала русско-японской войны. Гришка Распутин, и Столыпин лишь ускорили, и усугубили эти события, а лидеры, всего лишь организовали массы. Кто-то заблуждался, кто-то боялся, кто хотел воевать, а кто-то хоть к черту на рога, лишь бы от бабы подальше, но все были готовы, к тому, что бы пойти брат на брата, стенку на стенку.
Произошло изменение жизни. Как ведёт себя человек, который не готов к такому потрясению? Либо учиться либо не учиться, демонстративно (тупит), и придумывает себе, кто ему что должен. А если двое или более собираются, из тех, кто считает, что ему (ей) кто-то должен, то у всех вокруг мозги наизнанку выворачиваются, даже у тех, кто так не считал. Мы рассматриваем Гражданскую войну, как между красными и белыми, якобы красные ненавидели белых, а белые красных, все доподлинно знаем, что белые воевали в союзе с врагом, но не хотим это признавать ни под каким соусом. Мы не обладаем достаточной информацией? Мы точно знаем, что с белыми воевали в союзе Британская империя, Франция, США, Германия, Италия, Греция, Румыния, Польша, Япония, Китай, Сербия, Австро Венгрия, Османская империя, Финляндия, Япония, Китай. Всех перечислил? Нет. Но остальные это другая часть Земли. И зная об этом, многие доказывают, что белые воевали за веру, царя и отечество. Вместе с иноверцами грабили Родину за веру, вместе врагами отечества, с оружием, полученным из рук врагов отечества, одетых в одежду купленную врагами отечества, воевали с отечеством, за интересы врагов отечества, но ради отечества. О царе так вообще говорить не чего, о нем вспомнили, только когда враги отечества посоветовали использовать его имя, в борьбе с отечеством. Корнилов организатор белого движения сам лично с особым остервенением арестовывал жену и детей императора, а его сподвижник и враг Алексеев лично проявил особое рвение, участвуя в давлении на царя, для того, что бы тот отрекся от престола.
Здесь не история, здесь психология, это даже не манипуляция, мы, таким образом, не оппонента уговариваем, а себя. А за что воевали со староверами? Персты считали? Кто двумя перстами крестится, кто тремя? Каждый подросток способен понять, что староверы другие, у них всё другое, не только взгляды на жизнь, на семью, на взаимоотношения между людьми, старовер у любого русского ассоциируется как совершенно другой абсолютно непонятный психотип, не только внутренне, но и внешне отличающийся от всех остальных жителей. Кто русскому человеку ближе и понятнее узбек, татарин или старовер? Понять способен и подросток, но понимают ли взрослые люди? Даже профессиональные историки не хотят понимать, и выключают свой мозг. Невозможно придумать, ничего глупее, чем то, что люди тысячами, нередко, добровольно горели в огне, из-за того что не сошлись во мнении как правильно креститься, двумя перстами, или тремя. Вопрос сложный, но не интересный, персты сосчитать куда интереснее, и решить проблему многовековой резни путем вычитания двух пальцев, от трех равняется единицы, что и следовало доказать, и попробуйте расхохотаться, ибо это воспримется как оскорбление историка.
А что произошло во Франции в Варфоломеевскую ночь? Так уж вера людей интересовала, или политика вмешалась? Тогда, всё было накалено до предела, организаторы лишь подогнали события к определённому моменту. Любое описание этих событий, сразу указывает, что католики и протестанты были разными людьми. Они даже одевались по-разному, гугеноты носили в основном всё черное, а католики как петухи наряжались, и любовь у католиков была, как правило, не нормальная. Не зря Дюма замешал эти события не только на любовных изменах, но и на извращенной любви. Это ещё не считая того, не все заметили, что Марго любила Анжуйского не сестринской любовью, Королева мать любила де Гиза, хотя ему было 22 года, неизвестно кем доказано, что прототипы Ля моля и Коконаса были любовниками, оба являлись любовниками де Гиза. Природа любви очень разная, каждый из нас может любить только то, к чему готов, и далеко не все готовы к честному и светлому чувству, поэтому взаимоотношения в некоторых семьях, вполне сойдут за учебный материал, в качестве наглядного пособия к гражданской войне.Люди влюбляется только в себе подобных. Генрих Наварский не мог полюбить Маргариту, как и Марго его никогда бы не полюбила, хотя оба были весьма и весьма любвеобильны. И к Франции Католики и гугеноты не одинаково относились, если приглядеться, да и, не приглядываясь видно издалека.
А что произошло во Франции в Варфоломеевскую ночь? Так уж вера людей интересовала, или политика вмешалась? Тогда, всё было накалено до предела, организаторы лишь подогнали события к определённому моменту. Любое описание этих событий, сразу указывает, что католики и протестанты были разными людьми. Они даже одевались по-разному, гугеноты носили в основном всё черное, а католики как петухи наряжались, и любовь у католиков была, как правило, не нормальная. Не зря Дюма замешал эти события не только на любовных изменах, но и на извращенной любви. Это ещё не считая того, не все заметили, что Марго любила Анжуйского не сестринской любовью, Королева мать любила де Гиза, хотя ему было 22 года, неизвестно кем доказано, что прототипы Ля моля и Коконаса были любовниками, оба являлись любовниками де Гиза. Природа любви очень разная, каждый из нас может любить только то, к чему готов, и далеко не все готовы к честному и светлому чувству, поэтому взаимоотношения в некоторых семьях, вполне сойдут за учебный материал, в качестве наглядного пособия к гражданской войне.Люди влюбляется только в себе подобных. Генрих Наварский не мог полюбить Маргариту, как и Марго его никогда бы не полюбила, хотя оба были весьма и весьма любвеобильны. И к Франции Католики и гугеноты не одинаково относились, если приглядеться, да и, не приглядываясь видно издалека.
Война Красной и Белой розы в Англии не простая борьба за власть, там более боролись за свои жизни, ибо победители непременно уничтожат проигравших, не потому, что одни оказались на одной стороне, а другие в противоположном лагере, история большие грехи прощала они были разные. Люди поднялись, только с одной целью, резать друг друга, одна сторона ненавидела другую менее, чем внешнего врага. Это на сцене шекспировских трагедий пять человек мечами махали, на самом деле пол Англии воевали против Англии. Во время гражданских войн, не редко, одна из сторон пытается вовлечь внешних врагов, считая их менее опасными, и это не только так и есть, это так и должно быть.
Цель любой гражданской войны именно борьба с обществом, с системой, с государством, но при обсуждении гражданской войны, чаще всего, принимается сторона, которая с властью боролась. Хорошо это или плохо, можно ли найти оправдание, но именно им приписывается некий особенный патриотизм, единственное чего там не могло быть, находят только у них. Только у тех патриотизм ищут, которые привлекают на свою сторону именно внешних врагов, возможно у них есть другие положительные качества, но их никто даже искать не пытается. Получается какая-то несуразица, шитая белыми нитками, но к этим «мелочам» стараемся не приглядываться, цветом лепестков роз мозги себе прикрываем или количество перстов, считаем, и прекращаем дальше думать. Чего нам не хватает, что бы сложить два и два? Кто-то не может складывать, или кто-то может, но не хочет? Боимся? Но, чего?
Люди начали делиться задолго до революций, и само понятие «политические» было условным, страна делилась на людей, которые отличались друг от друга не только по одежке, а по манере говорить, думать, по взгляду и по походке. Максим Горький в своем произведении «Мать» описывал противостояние разных категорий людей: Тех, кто беспробудно пил, дрался и воровал, тех, кто боролся за светлое будущее и тех, кто боролся с борцами, они во всём разные и отличаются с первого взгляда, он тогда не знал, что такое социализм, Советская власть, Октябрьская революция, он уже написал эту книгу в январе 1906 году. Описывая политическую борьбу как распространение литературы среди рабочих.
«Я хочу знать правду и поэтому читаю запрещённые книги; если у меня их найдут меня посадят в тюрьму» Сказал Павел Власов своей матери.
И конечно Горький ни разу в своём романе не упомянул, о чем была эта литература, только многократно упоминал что политическая и не более. В то время когда он писал это произведение, такая мелочь не имела значение. А действительно, что могли читать и распространять для подпольного чтения фабричные рабочие в захолустной слободе? Ну, не Маркса же там читали? Конечно не Маркса, не Энгельса, такие книги и сейчас не всякий современный человек потянет. Суть запрещённой литературы тяга к знаниям. Сейчас тоже многие взбесятся, ели начать, что-либо при них обсуждать. У нас каждый имеет как минимум 11 классов образования, попробуйте обсудить с ними Булгакова, Толстого, Шекспира и Вы наживете себе врага. А тогда? Это не политика, это противостояние разных категорий людей. Горький в романе «Мать», описывая Власова, отца Павла и мужа Пелагеи Ниловны, показал среду, в которой они жили, потом начал постепенно приоткрывать для Матери её сына, Павла, то общество, в которое он попал. Это были другие люди, им трудно было найти общий язык с простым населением, и если «Политические» могли не обращать на фабричных внимания, живя своей жизнью, то фабричных бы такое соседство не устроило. Им все равно, рано или поздно пришлось бы меняться, начинать расти, или начать борьбу с так называемыми политическими, которые в политике, пока ещё не очень.