С другой стороны, епископ Пуатье, послав нескольких докторов богословия осмотреть жертв, лично явился в Лудун и сам изгнал бесов, или же они были изгнаны другими в его присутствии в течение двух с половиной месяцев. Никогда еще работа не была проделана с такой тщательностью и вниманием.
Покончив со всеми предосторожностями, комиссар начал допрашивать обвиняемого вместе со свидетелями, и последние, стоя лицом к лицу с Грандье, продолжали настаивать на показаниях, которые они дали против него.
Что касается монахинь, то было замечено, что они никогда не противоречили сами себе, независимо от того, были ли они допрошены вместе или по отдельности, хотя их часто допрашивали разные люди, причем настолько искусно, насколько это было возможно. Те люди, которые поддерживали Грандье, никогда не находили ни малейшего несоответствия в свидетельствах монахинь.
Если, как утверждает клевета, единственное, чего добивались это смерти Грандье, то здесь было достаточно доказательств, чтобы сжечь его хотя бы за то, что он злоупотреблял привилегиями своего служения и Церкви, или за те святотатства, которые он там совершил. Но правосудие не довольствуется наказанием одного вида преступления, когда находит следы другого, еще более тяжкого. Более того, христианский долг состоял в том, чтобы понять промысел Бога, допустившего столь странное событие и опровергнуть клевету протестантов и доказать «одержимости» монахинь, а также магию, применяемую обвиняемым. Этим и занялись члены комиссии и другие судьи.
Таким образом, поскольку речь шла скорее о религии, чем о юриспруденции, они решили начать с молитвы Богу, который является отцом всего света, справедливо полагая, что вся Франция жадно следила за процессом, что он был окутан густой пеленой мрака и что их приговор повлечет за собой важные последствия. Поэтому они готовились к получению Божественной помощи и благодати посредством частых исповедей и частого принятия святого таинства. Затем они назначили общую процессию, чтобы просить небесную помощь в столь трудном деле; и, чтобы своим примером возбудить благочестие масс, они все в течение всего процесса посещали храмы города, отведенные епископом на сорокачасовые службы. Затем экзорцисты отправились в церковь, назначенную для обряда экзорцизма, а судьи отправились в суд, чтобы продолжить дело; вечером все вернулись в церковь на вечернее богослужение.
Допрос длился сорок дней, в течение которых демоны давали самые ясные доказательства своего присутствия в телах одержимых людей, и каждый день добавлялись новые доказательства против Грандье.
Что касается присутствия бесов в бесноватых, то Церковь учит нас, что есть четыре главных признака, по которым это можно без сомнения распознать. Эти знаки умение говорить или понимать язык, неизвестный человеку, который им владеет; откровение о будущем или о событиях, происходящих далеко; демонстрация силы за пределами возможностей природы человека; и парение в воздухе в течение нескольких мгновений.
Для того чтобы прибегнуть к экзорцизму, Церковь не требует, чтобы все эти признаки были найдены в одном и том же человеке; достаточно лишь одного, хорошо удостоверенного, чтобы требовать публичного экзорцизма.
Так вот, все признаки находятся в монастырях Лудуна, и в таком количестве, что мы можем только назвать основные случаи.
Знакомство с незнакомыми языками впервые проявилось у настоятельницы. Вначале она отвечала по-латыни на вопросы о ритуале, предложенном ей на этом языке. Позже она и остальные отвечали на любом языке, на котором считали нужным задавать вопросы.
Г-н де Лонэ де Разилли, живший в Америке, утверждал, что во время визита в Лудун он разговаривал с ними на языке некоего дикого племени той страны, и что они отвечали совершенно правильно, и сообщили ему о событиях, которые произошли там.
Некоторые нормандские джентльмены письменно подтвердили, что они допрашивали сестру Клару де Сазилли на турецком, испанском и итальянском языках и что ее ответы были правильными.
Г-н де Нимм, доктор Сорбонны, и один из капелланов кардинала Лионского, расспросив их по-гречески и по-немецки, удовлетворились их ответами на обоих языках.
Отец Винье, настоятель молельни в Ла-Рошели, свидетельствует в своем латинском повествовании, что, расспрашивая сестру Елизавету целый день по-гречески, она всегда отвечала правильно и во всем слушалась его.
Отец Винье, настоятель молельни в Ла-Рошели, свидетельствует в своем латинском повествовании, что, расспрашивая сестру Елизавету целый день по-гречески, она всегда отвечала правильно и во всем слушалась его.
Епископ Нимский велел сестре Кларе по-гречески приподнять покрывало и поцеловать перила в определенном месте; она повиновалась и сделала много других вещей, которые он приказал, что заставило прелата воскликнуть, что нужно быть атеистом или сумасшедшим, чтобы не верить в «одержимость».
Некоторые врачи спрашивали их также о значении некоторых греческих технических терминов, чрезвычайно трудных для объяснения и известных только самым ученым людям, и они ясно выражали действительное значение этих слов.
Наконец, сам Грандье потребовал изгнать дьявола из настоятельницы, которая, по его словам, знала латынь; но он не осмеливался расспрашивать ее или других по-гречески, хотя они и подталкивали его к этому; после чего он очень смутился7.
Что же касается откровения скрытых вещей или событий, происходящих вдали, то доказательств еще больше. Мы лишь отберем несколько наиболее примечательных.
Г-н Морен, Приор Сен-Жак-де-Туар, попросив г-на Морана, уполномоченного, назначенного епископом Пуатье, присматривать за одержимыми и помогать им в суде над Грандье, разрешить подать какой-нибудь знак, доказывающий действительную адскую одержимость. Он шепнул г-ну де Морану, что хочет, чтобы один из Бесов принес ему пять розовых листьев. Сестра Клара в это время была уже в трапезной; г-н де Моран мысленно приказал демону, овладевшему ею, исполнить волю г-на Морена, дабы прославить его еще больше. После этого монахиня покинула трапезную и вышла в сад, откуда принесла сначала анютины глазки и другие растения, а затем с громким хохотом поднесла их г-ну де Морану:
Это то, чего ты хочешь, отец? Я не дьявол, чтобы угадывать твои мысли. На что он ответил просто: «послушайся, повинуйся». Затем она вернулась в сад и после нескольких повторений приказания протянула через решетку маленькую розовую веточку, на которой было шесть листьев. Экзорцист сказал ей: «Obedias punctualiter sub pânâ maledictionis» повинуйся букве под страхом проклятия; затем она сорвала один лист и протянула ветку со словами: «Я вижу, что у тебя будет только пять; шесть было бы слишком много». Настоятель был настолько убежден увиденным, что вышел со слезами на глазах. По данному факту было составлено официальное сообщение.
Госпожа де Лобардемон тоже попыталась провести этот разумный эксперимент, чтобы убедить многих присутствовавших здесь скептиков, и ей это тоже удалось.
Любопытство лейтенант-криньеля Орлеана, а также президента Тура, генерал-лейтенант де Сен-Мексана и мое8 было удовлетворено. Я попросила сестру Клару принести мне ее четки и прочитать «Аве-Мария». Сначала она принесла булавку, а затем немного аниса; будучи вынужденной повиноваться, она сказала: «я вижу, что вы хотите чего-то другого», а потом она принесла мне свои четки и прочитала «Аве-Мария».
Г-н Хирон, настоятель Майлезайс, желая укрепить свою веру в демоническую одержимость, попросил г-на де Морана позволить ему шепнуть третьему лицу требуемое пожелание; и он шепнул г-ну де Фернезону, канонику и проректору той же Церкви, что он желает, чтобы монахиня принесла требник, лежавший тогда у дверей, и приложила палец к месту в начале в мессы Святой Девы, начинающемся словами: «Salve, Sancta parens». Господин де Моран, ничего не слышавший, приказал сестре Кларе, которая тоже ничего не знала о том, что было сказано, повиноваться намерениям господина Хирона. Эта молодая девушка затем впала в странные конвульсии, богохульствуя, катаясь по земле, выставляя свою особу в самом неприличном виде, с мерзкими и похотливыми выражениями и действиями9, пока она не заставляла всех, кто смотрел на нее, прятать глаза от стыда. Хотя она никогда не видела Приора, она назвала его по имени и сказала, что он должен быть ее любовником. После многочисленных повторных приказаний и часового сопротивления она взяла молитвенник и сказала: «я буду молиться». Затем, обратив взор в другую сторону, она указала пальцем на заглавную букву «S» в начале вышеупомянутого вступления.
Г-н де Мильер, уроженец штата Мэн, утверждал, что, присутствуя при изгнании беса из тела сестры Клары и стоя на коленях, Дьявол спросил его, говорит ли он «De Profundis» (Из глубин (лат.)). Начало покаянного псалма, который читается как отходная молитва над умирающим пер)) своей жене, как это и было на самом деле. Маркиз де Ламот, сын господина де Парабеля, губернатора Пуату, утверждал, что сестра Луиза де Ножере раскрыла его самые тайные недостатки в присутствии отца Транкиля и его тетки г-жи де Невийан.