Мамушка знала Федю, и Федя её знал и потому никогда не развешивал паутину на видном месте, чтобы не досаждать хозяйке и не заставлять её снимать паутину веником. Это была негласная договорённость и обе стороны её неукоснительно соблюдали, поэтому Федю можно назвать пауком очень деликатным. Феде, конечно, очень хотелось дотронуться до синей волосинки хоть одной лапкой, ну хоть самый чуток и потому он спускался всё ниже и ниже, пока не повис на паутинке напротив синей чёлки.
Ах! Что это за гадость!!! вскричала девица, увидев Федю и её хорошенькое личико, вдруг исказилось в брезгливой гримассе, которая одновременно выражала испуг, презрение, возмущение и гадливость, густо замешанные на нескрываемой возмущённой злости.
Ах, уж эта возмущённая злость, как она искажает лица! Делает их безобразными и в этом безобразии отталкивающими. Как правило, эту злость, у большинства людей, первыми проявляют и выказывают глаза. Они загораются нестерпимым огнём ярости. Так происходит у многих людей, но только не у этой Барби. Взгляд её стал отчуждённо ледяным. От этого взгляда будто тысячи снежных игл пронзили горницу. Паук Федя тотчас решил убраться подальше и быстро, быстро заработал всеми ножками, поднимаясь к потолку, где в выпавшем сучке у него был устроен очень приличный домик.
Игрушки, таким изменением в синеволосой, были просто ошарашены. Взгляд её был высокомерен, поза вызывающая, мимика презрительная.
Что здесь смотреть, сказала Барби, сморщив носик, обыкновенный хлам. Неужели, милый, ты этот дом собираешься ремонтировать? Это не формат. Он же от древности провонял пауками и тараканами. А может быть в нём даже водятся клопы? Это ужасно, дорогой. Говорят, клопы могут столетиями пребывать во сне, а потом, при благоприятных условиях, просыпаться, бегать и кусать. Это ужасно. Тут дурно пахнет, и она зажала носик пальчиками.
Слово «Не формат» эта особа употребляла в каждом случае, если она хотела отстоять своё мнение и при этом не показаться обыкновенной симпатичной глупышкой.
«От этой Барби добра не жди», разом подумали игрушки, втискиваясь подальше за трильяж и стараясь не попасться ей на глаза.
Хорошо, Зинуля, я не буду ремонтировать это старьё, мы его снесём, а на его месте выстроим коттедж. Ты довольна, милая? Уступчиво проговорил добрячёк, явно не желая спорить с синеволосой.
«Добрый, но подкаблучник», подумала Катерина, наблюдая за сценой в доме.
Как же так, сказал недоумённо дворник, вы же говорили, что будете ремонтировать? В таком разе я бы и дел никаких с вами не имел, и деньги ваши мне не нужны
Он тебе говорил это для того, чтобы ты караулил дом, берёзовый пень, а не для того, чтобы задавал сейчас глупые вопросы, взвизгнула Зина, повернувшись к дворнику Никите, и вперив в него мышиные глазки.
Да,.. да, разумеется, проговорил толстячёк и вдруг игрушки увидели, что у «добрячка» один, левый глаз совсем добрый, а другой, правый совсем, совсем злой. И когда он стоял к глиняшкам левым боком, то казался очаровательно добрым и милым, а когда поворачивался правым боком, то игрушки старались на него не смотреть, потому, как им было страшно. «Злюнчик» подумали они разом.
Конечно, Барби-Зина очень рассердилась, увидев в непосредственной близости от своего носа серенькое волосатое брюшко Феди. И тут в гневе она увидела высунувшуюся из-за трельяжа часть Дуниного платья и трезубец Свистопляса. Барби-Зина подошла к трельяжу и со словами, «кто же здесь прячется?», вытянула сначала из укрытия Свистопляса, рассмотрела, близоруко приблизив его к кукольному личику, и со словами: «Уродина» и «Тьфу», отложила горемычного в сторону, а вот Дуню стала с интересом оглядывать со всех сторон.
Ах, какая милашка, проговорила она. У этой старушенции был не дурной вкус.
Оставь, Зина, ну что ты, право, как маленькая.
Да нет, ты посмотри на эту кукленцию, Фома Фомич! Не будь букой обратилась она к «добрячку». Может быть возьмём?.. забавненькая штукенция (разумеется глиняшки слово «добрячёк» уже воспринимали в отрицательном смысле, то есть «Злюнчик» И если они в дальнейшем и произносят слово «Добрячёк», то с прямопротивоположным пониманием его значения).
Гм Интересная поделка, проговорил «добрячёк», названный синеволосой Фомой Фомичём. Надо показать Эдуарду Аркадьевичу, он специалист, возможно, всё это и представляет какую-то ценность?
Гм Интересная поделка, проговорил «добрячёк», названный синеволосой Фомой Фомичём. Надо показать Эдуарду Аркадьевичу, он специалист, возможно, всё это и представляет какую-то ценность?
Я возьму? сказала синеволосая.
Сейчас, Зина, ничего не бери, вот приедем с подрядчиком, тогда.
Хорошо, милый, и синеволосая, поставив Дуню на стол, вытерла носовым платочком кончики пальцев.
Потом «добрячёк» и синеволосая девица уехали, пообещав Никите приехать с подрядчиком и окончательно решить судьбу дома. После их отъезда, Никита запер дверь и ушёл, ворча под нос: «Люди жили, жили, и на тебе, ломать. Этот дом ещё сто лет простоит и не покосится. Ошалели. Истинно ошалели. Вон сколько в городе негодящих построек, сноси не хочу, а они крепкий ещё дом на снос Для них он, видите ли, не формат. Вот людишки-человечишки. Слово-то придумали «не формат» тьфу вот гад-паразит. Эх, грехи наши тяжкие, и он отправился на своё излюбленное место под вишню. Устроившись под вишней на старом ватнике, сунутом под голову, он долго ворочался и всё ворчал, Не формат, не формат. «За это слово удобно подлость прятать, думал он. Это слово подлости значительность придаёт и чем больше подлость, тем выше значительность». «Есть же простые русские слова, рассуждал он, нет же, накрутят навертят. Изъясняться понятно разучились и всё это от того, что мысли свои не хотят показывать, потому и прячутся за такие слова-паразиты. Вот Никита изъясняется понятно и ясно, а почему? Да потому, что ему скрывать от людей нечего».
Добродушный Никита ощущал всем телом несправедливость в отношении дома и обман в отношении самого себя. Потом, он никак не мог понять, почему достаточно крепкие постройки, которые ещё можно отремонтировать и они смогут служить десятилетия, надо непременно ломать? В конце концов, их можно отдать неимущим, тем же бомжам, не имеющим над головой крыши, зарегистрировать их в этих домах? Только почему-то никто об этом не думает? Вот он, Никита, думает, а кому положено об этом думать не думают.
Его размышления прервали доносившиеся от сараев звуки. Никита скосил глаз и увидел, как какая-то незнакомая ему шавка, грызёт под кустом сливы старую выбеленную ветрами и морозами кость. И снова в его голову пришли мысли. Он подумал: «Даже для бродячих собак сделали в городе приют, а люди скитаются по подвалам. Так нельзя. Собака хоть природно защищена: от стужи шерстью, от голода всеядностью, а человек никак. Желудок собаки приспособлен и она может есть всякие отбросы, а у человека желудок не приспособлен, но он их ест, потому, как надо поддерживать в теле жизнь».
Так думал Никита и старался найти ответ на заданный самому себе вопрос. Точнее вопросы. Этих вопросов у Никиты было много, ну, например такие: зачем человеку наживать миллиарды долларов, когда нескольких десятков тысяч ему достаточно, чтобы безбедно жить до самой смерти? И ещё зачем человеку иметь несколько домов в городе и квартир, когда и одного дома девать некуда? «Это от жадности, думал Никита, а жадность от чего?». Не знает Никита от чего жадность в человеке пребывает. «Наверное, это болезнь такая, думает он, забирается в человека и заставляет его копить безудержно, а остановиться он не может и становится вроде пьяницы пьёт вино до тех пор, пока не свалится в канаву. Если это так, то тогда не надо писать в газетах, что в стране столько-то миллиардеров, а надо так и написать, что в стране столько-то больных жадностью людей, а столько-то больных гриппом или скарлатиной. Только вот как вылечить этих людей от страшной болезни накопительства, дворник не знает». Потом он стал опять думать о бездомных людях и ему их было очень жалко так бы и взял их всех в свою комнатёнку. Только куда он их возьмёт, когда в ней и так помещается только кровать и стол с двумя табуретками?
Нет, Никита знал ответ на этот вопрос, но этот ответ годился в том случае, если бы в городе жили люди все похожие внутренне на Никиту. Просто они поделились бы с неимущими, вот и всё. А вот бездомный Валет, которого Никита хорошо знает, не согласен с Никитой и говорит, что так не бывает. У дворника есть и запасной вариант ответа, он правда немного фантастический, но вполне приемлемый. Он заключается в том, что если бы люди в городе немного подумали и избрали бы в парламент одних Никит и они придумали и написали справедливые «Никитины законы», а законы эти бы защищали бедных, то тогда бы все были счастливы. Затем его мысли перешли на другое, потом на третье и так далее и он в конце-концов задремал.